История записи альбома Carcass “Heartwork” по версии “Decibel”

[Статья из журнала "Decibel" за июнь 2013 года; юбилейный 100-ый выпуск рубрики «Зал Славы журнала Decibel»; 20-тилетие легендарной пластинки]

Роковой портрет.
Динамичная дэт-металлическая хирургия

Вопреки общему мнению, четвёртый альбом Carcass стал не результатом усилий шайки продуктивных ребят, профессионалов в сфере подбора артистов и маркетинговых гениев крупных лейблов. По сути дела, лейбл Columbia стал лишь кораблём, доставившим 81 000 копию альбома ‘Heartwork’ жалостливым подросткам, которые многие годы отправляли лестные письма (с вложенными конвертами с обратным адресом и маркой) в фан-клуб группы «Скукоженный Комок Плоти», и не получили ни единого ответа. Конечно же, лейбл Columbia завалил радио письмами с синглами ‘Buried Dreams’, ‘No Love Lost’ и ‘Embodiment’ и отправил тонну рекламных продуктов для реализации – кровавые сумки, рекламные постеры в метро и переходах и так далее – однако при помощи крупного лейбла или без, но альбом ‘Heartwork’ предназначался для звукозаписывающей компании Earache, где трудились те же парни, которые отвечали за Napalm Death, Bolt Thrower, Entombed, Godflesh и других.

‘Heartwork’ довольно ловко начинается с ‘Buried Dreams’. В то время было неслыханно, чтобы дэтовую пластинку открывала хард-роковая песня. Она проворно промчалась подобно безумному цементовозу, а резкий красноречивый вокал Джеффа Уокера выплевывает ядовитый ехидный ответ песне Beatles ‘All You Need Is Love’. А что же до соло гитаристов Билла Стира и Майкла Эмотта? Даже сегодня стоит признать, что они раскалены до предела и бьют словно молния! Следующий трек ‘Carnal Forge’ являет собой непрекращающийся шквал безумных риффов, мясистых хуков и фирменных мощных ударов Кена Оуэна. Уже к третьей песне ‘No Love Lost’ Carcass доказывают, что являются неприкасаемыми. Но самое классное в альбоме – не его открывающий залп из нескольких треков, а КАЖДАЯ, чёрт возьми, песня. Начиная с заглавного трека и заканчивая безжалостно холодной ‘Death Certificate’, альбом ‘Heartwork’ задал жару, и продолжает делать это спустя 20 лет.

Работа давнего компаньона Колина Ричардсона также достойна внимания. Звучание высшего качества. Звуковая обработка и мастеринг сыграли огромную роль в том, чтобы превратить дерзких подпольных панков Carcass в достойных представителей металлической элиты. Безусловно, ‘Heartwork’ разбередил гниющие раны многих фэнов, но Carcass – чья молодость прошла за бульканьем желчи и блевотины (и многим волосатикам пришлось прибегнуть к помощи медицинского словаря) в треках ‘Regurgitation Of Giblets’ («Изрыгание Потрохов») ‘Crepitating Bowel Erosion’ («Хрустящая Кишечная Эрозия») и ‘Lavaging Expectorate Of Lysergide Composition’ («Промывающее Отхаркивание Лизергиновой Смеси») – по вполне понятным причинам выпрыгнули из объятий музыкальной сцены, которую они называли родной. Ребята хотели двигаться дальше.

К моменту выхода четвёртого альбома Carcass заново изобрели дэт-метал, и если есть пластинка, сплотившая за многие годы читателей журнала Decibel – это, несомненно, ‘Heartwork’. Поэтому мы рады представить вашему вниманию наш юбилейный 100-ый выпуск усеянного гнилыми персиками «Зала Славы», в котором мы с большим удовольствием встречаем альбом Carcass ‘Heartwork’!

В какой момент вы поняли, что материал для альбома ‘Heartwork’ будет отличаться от ‘Necroticism’?

Джефф Уокер: Тогда я этого не понимал. Я до сих пор не считаю, что он получился другим. Он выполнен в том же духе. Мы просто срезали лишний жир. На альбоме ‘Necroticism’ были длинные песни – туда вошло восемь треков; но на ‘Heartwork’ – и сейчас, конечно, об этом неловко говорить – мы попробовали сыграть в стилистике «Чёрного Альбома» Metallica и ‘Nevermind’ Nirvana. Мы пытались сделать песни более простыми, добраться до сути. Я знаю, звучит это нелепо и смешно, но я не хочу сказать, что на нас оказали влияние те команды или мы пытались звучать как они, однако мы, безусловно, хотели избавиться от лишнего дерьма и перестать валять дурака. После ‘Symphonies Of Sickness’ и ‘Necroticism’ нам хотелось сочинять четырёхминутные песни. Однако альбом ‘Heartwork’ все равно получился довольно навороченным. Главная причина, по которой он, возможно, звучит иначе, состоит в том, что Билл больше не поёт. Но стилистика звучания не поменялась, потому что Билл всё равно собирался петь песни, которые я писал. Не так много, как на альбоме ‘Necroticism’, но подпевать он собирался. Просто Билла такой вокал утомил. Если бы на альбоме пел Билл, не думаю, что кто-либо заметил бы разницу по сравнению с предыдущими работами. Риффы выполнены в том же ключе. Это по-прежнему Carcass. Если звучание кажется другим, может быть, это потому, что альбомы ‘Reek Of Putrefaction’, ‘Symphonies Of Sickness’ и ‘Necrotiscism’ написал – во всяком случае, большую их часть – Кен. На ‘Heartwork’ получилось три четверти материала Билла Стира и четверть – Майка Эмотта. Кен на альбоме ‘Heartwork’ не отметился.

Билл Стир: Я думаю, с самого начала. Каждый раз, когда мы начинали работать над новым материалом, мнения наши расходились. ‘Necroticism’ сильно отличался от ‘Symphonies’. И каждый последующий альбом отличался от предыдущего. На альбоме ‘Heartwork’ мы хотели выдать, наверное, немного более упрощённый материал. Третья пластинка получилась чересчур навороченной, и мы сделали это намеренно. Мы знали, что нам на той пластинке многое надо доказать. Мы совершенствовали свою музыку. Казалось, что многие группы делали то же, что мы уже попробовали на ‘Symphonies’. Мы лишь хотели быть впереди стаи. Съездив на гастроли, мы поняли, что навороченный сложный материал на концертах шёл не очень.

Кен Оуэн: Я, безусловно, был частью нашей творческой команды. Я слышал музыку ребят на репетициях, поэтому прекрасно понимал, в каком направлении мы двигаемся. Мы тогда уже отлично знали, чего хотим и как этого добиться. Каждый приложил руку к созданию качественного звучания на альбоме.

Майкл Эмотт: К песне ‘Incarnated Solvent Abuse’, которую я написал вместе с Биллом Стиром, было много внимания. Публика отлично её приняла, и мы с ребятами коллективно решили, что песни на следующем альбоме будут короче и проще.

Почему в вашей творческой команде произошли перемены?

Уокер: Наверное, потому что материал для первых трёх альбомов мы брали из кассет Кена. Он сочинял его, когда был моложе. К моменту ‘Heartwork’ нам уже было двадцать с лишним лет. Может быть, не обошлось и без эгоизма. Не скажу, что мы дрались, но если ты – гитарист, разве прикольно, когда все риффы сочиняет барабанщик? Я думаю, Билл с Майком пытались доказать, кто круче. Кен риффы не писал а, может быть, Билл больше не слушал кассеты Кена, потому что у Билла и своего материала было навалом. Но оглядываясь назад, думаю, всё как-то естественным образом поменялось.

Стир: Соглашусь с тобой. Сумасшедшие темы на ранних пластинках – дело рук Кена. Он играл на акустической гитаре и записывал себя на кассету. Нормально он играть не умел, но мог придумать нотный рисунок. Он придумывал жуткую последовательность аккордов и нот, которые обычному гитаристу и в голову бы не пришли. Раньше мы хотели быть больными и извращёнными, и было идеально. Кен делал приличный вклад на ранних этапах Carcass. Но такой трюк прокатит лишь несколько раз. Да и Кен в период ‘Heartwork’ не особо изобиловал идеями. А если бы даже у него что-то и было, думаю, мы бы всё равно остались при своём мнении, потому что хотели попробовать нечто другое. Альбом ‘Heartwork’ – это мы с Майклом. Благодаря нашим с ним различным взглядам, родилось нечто особенное.

Эмотт: Возможно, нам всё же стоило использовать идеи Кена. В конце 80-х я стал поклонником Carcass, а большинство риффов в группе тогда писал он. Но не думаю, что Кен сочинял что-то новое, а Билл, наверное, прослушал все его кассеты, и брать уже было нечего. Но Кен на ‘Heartwork’ прекрасно сыграл на барабанах.

Вы намеренно хотели смешать дэт-метал с роком/хард-роком?

Уокер: Мы тогда слушали разную музыку, поэтому получилась такая смесь. Мы больше не утопали в дэтовых демках середины/конца 80-х. Мы слушали Helmet, Vicious Rumours, Wargasm – ребята врубали всякое прикольное дерьмо вроде Pantera. Конечно, всё это отразилось и на нашей музыке. Чувствуется влияние хард-рока, но это было не осознанно и не специально. Билл с Майком всерьёз решили прибавить в мастерстве. Звучит пафосно, но нужно же ведь выводить эту музыку на новый уровень. Если все время слушать дэт, твоя музыка никогда не будет прогрессировать. Но мы были весьма самоуверенными засранцами. Нам не нравилось, что Carcass застрял в дэт-металлическом гетто. Мы не пытались пробиться в мейнстрим, но старались приобщить к своей музыке как можно больше людей. В конце концов, ‘Heartwork’ всё равно получился тяжелым и агрессивным альбомом. Посмотрите на альбом Megadeth ‘Countdown To Extinction’. Их фэны до сих пор не могут слушать ‘Heartwork’. Может быть, мы были снобами, но нас тогда не интересовало, что происходило в дэт-метале. Мы считали, что видели и слышали всё, что только можно. Представь, каково нам спустя 20 лет [смеётся].

Стир: Бог его знает, почему нас сравнивали с Megadeth. Сам я этого не слышу. У них до черта высоких частот и очень мало в низком регистре. В музыкальном плане мы мало чем были на них похожи. Но в целом, я понимаю, почему нас сравнивали. Но в нашей музыке до сих пор присутствует элемент жестокости и агрессии. Переслушивая ‘Heartwork’, я заметил, что сразу же перед тем как все становится слишком приторным, начинается замысловатый рифф. Может быть, я сужу предвзято, но мне кажется, на альбоме ‘Heartwork’ мы сохранили отличный баланс. Ещё мы отыграли немало концертов и поняли, что в более навороченный материал публика не въезжает. Остаётся вопрос: «Зачем мы это делаем?». Пытаемся ли мы кого-то задеть, оскорбить, впечатлить или понтануться? Или же просто пытаемся сочинять тяжелую музыку? В нашем случае – второе.

Оуэн: О, безусловно! Каждый из нас слушал разную музыку. Я подсел на электронику/техно. Мы с Биллом слушали много классической музыки и, несмотря на аккордовую последовательность, она оказала на нас влияние. В группу пришёл Майк Эмотт и Билл почувствовал конкуренцию, поэтому начал расти как гитарист. Они друг у друга многому учились и любили выяснять, кто круче.

Эмотт: Когда в 1990 году я пришёл в Carcass, и мы проехались по Европе и Америке в поддержку альбома ‘Symphonies Of Sickness’, я был абсолютно не готов к тому, что эти парни не слушают дэт. Они очень любили музыку, но слушали абсолютно разную – я быстро понял, что именно поэтому Carcass сочиняли такой необычный материал. К тому моменту как мы начали работать над материалом для альбома ‘Heartwork’, я значительно прогрессировал и был готов сочинять то, что подходило направлению группы.

Как проходил творческий процесс?

Уокер: Как обычно. Первые пару песен, возможно, были написаны во время джема Кена с Биллом. Одну песню я помню особенно – ‘Carnal Forge’, и вот она казалась какой-то непонятной. Без определённого направления. Я её немного подправил. Тогда ещё не было ни Pro Tools, ни Logic, обходились своими силами. Ребята отыграли репетицию; я взял две кассеты и придал песне форму и структуру. Так и получилась эта песня. Трек ‘Heartwork’ Билл просто притащил на репетицию. Вся песня была готова. Большая часть материала была написана у меня в квартире в Ливерпуле. У Кена была драм-машина, которую он купил, пока мы были в туре с Napalm Death в 92 году. Эта драм-машина Roland была размером с дом. Кену нравились новые технологии. Мы сидели у меня в гостиной – Кен со своей драм-машиной на четыре дорожки – и писали песни. ‘Death Certificate’ сочинили на репетиции. Эта была песня Майка. Уверен, что каждый из нас видел её по-своему [смеётся].

Оуэн: Драм-машина была довольно здоровой. Но в гастрольном автобусе мы не могли беспокоить остальных, поэтому писали партии на драм-машине за кулисами. Билл играл поверх неё на выключенной гитаре. Насколько я помню, так мы и написали некоторые песни. Мы постоянно выступали, поэтому начинали играть всё лучше и лучше.

Стир: До альбома ‘Heartwork’ мы сочиняли вместе в гостиной дома у моих родителей. У Кена стояла драм-машина. Мы играли часами напролёт, пока не приходили соседи. И у нас была куча готового материала. К моменту ‘Heartwork’ всё изменилось. Я прекрасно помню, как мы собирались у Джеффа дома, и у Кена была огромная драм-машина, возиться с которой ему было в кайф. Честно сказать, она нам действовала на нервы. Мы с Джеффом привыкли работать с инструментами и живым барабанщиком. Все эти программы на этой штуковине нас реально выводили из себя [смеётся].

Вы также решили отказаться от употребления медицинских терминов и отвратительных образов. Если хотите, альбом ‘Heartwork’ являл собой очищенный и отполированный вариант Carcass.

Уокер: Да, я думаю, мы выжали из всего этого максимум. Три альбома про это писали. Сколько можно пытаться переделывать одно и то же? Тексты на альбоме ‘Heartwork’ получились умнее, чем способен был написать обычный металхэд, но это все равно Carcass. Для меня это были 10 песен о панковских клише. Просто писал я не банальный бред, а интересным для фэнов Carcass языком. Однако это не совсем очевидно. Некоторые любили обсудить тексты. Помню, один парень создал целый блог, посвящённый нашей лирике. Он её анализировал, и это было очень круто и похвально, однако он, к сожалению, был далёк от истины [смеётся]. Но он всё равно молодец. Мы хотели, чтобы наши тексты несли в себе какой-то смысл.

Оуэн: Да, работа Х.Р. Гигера «Система Жизнеобеспечения» была далека от наших предыдущих обложек. Мы действительно стали меньше использовать «расчленёнку» и медицинские термины, которыми прославились в прошлом. Из этого сложно вырасти. Иногда тебя просто засасывает. Нужно найти себя, поэтому разумно было двигаться дальше.

Эмотт: Уже на предыдущем альбоме такой лирики было гораздо меньше. Насколько я помню, это всё Джефф; за тексты и обложки отвечал всегда он. Я сначала удивился, когда увидел, что постепенно тексты становятся другими – в 1990 году я пришёл в группу, чей «имидж» славился жёсткими медицинскими/тошнотворными текстами. Я разделял анархо-панковские взгляды, поскольку тоже был вегетарианцем/атеистом, и мне понравилась новая лирика Джеффа – она придала вес музыке.

Что ты хотел выразить в своих текстах? Какой посыл хотел донести до публики?

Уокер: Не думаю, что я хотел донести какой-то посыл. Ну, ‘Embodiment’ – песня о Христианстве. Не детский бред вроде: «О, Христианство – чушь собачья». Никакой сатанинской х*рни там не было. ‘This Mortal Coil’ о разрыве союза в Югославии. Как только они забили на порядок, тут же начались проблемы национализма, которых не было сто лет. Это постоянно происходит. На Ближнем Востоке то же самое. Убери их диктаторов, и получается одна и та же старая песня, будь то религия или ненависть к другим нациям. Песня была о беспорядке в Европе. Однако, в тексте этого не видно. Я знаю, звучит типа: «О, парень пишет песню о протесте», но это не так. Я просто пою о том, что происходит.

‘Buried Dreams’ – наша интерпретация песни Beatles ‘All You Need Is Love’. Большинство людей, как и бизнес, мотивированы враждебностью и злобой. Поэтому в песне есть строчка: «Ненависть – это всё, что тебе нужно». Я не говорю, что это так, но она есть, и от этого никуда не деться. ‘Carnal Forge’ – типичная стереотипная антивоенная песня. То же, о чём Discharge пели в 80-х. Просто в ней много терминов из справочника и словаря. ‘Arbeit Macht Fleisch’ – о трудовой этике. Я рос в индустриальном городе, поэтому описываю мрачный взгляд на всю эту проблемную трудовую этику рабочих классов. В какой-то степени, это ностальгия по тем временам, когда я рос в 70-х. Романтика. Только романтика мрачная [смеётся].

Откуда появилось название альбома? Я удивлён, что вы не использовали в названии ‘Life Support’ («Система Жизнеобеспечения»). Это же, в конце концов, очень даже подходит медицинской эстетике Carcass.

Уокер: Возможно, название альбома у нас уже было, а с обложкой мы определились позже. Обложка абсолютно не связана с названием пластинки. Название альбома – некая отговорка. Меня раздражает, когда группы берут названия песен и используют их в названии альбома. Но нам с ребятами понравилось. «Сердце. Работа. Работа Сердца». Звучит немного тупо, конечно. А как там назывался наш предыдущий альбом? «Некротицизм – Воспевание Болезни»? [смеётся]. Многие называют его просто «Некротицизмом». Мы хотели чего-то более простого. Что можно придумать после трёх альбомов и сотни песен? Нужно попробовать что-то другое.

Что помните о записи альбома в студии Parr Street?

Уокер: О, помню бюджет у нас был 25 000 фунтов, и тогда это были приличные бабки. Сейчас это не так много. Порядка 40 000 баксов. Для группы нашего статуса это была дорогая студия. Мы всегда считали, что деньги – не главное. Мы хотели творить музыку, и нам было плевать, сколько это стоит. Не важно, будет альбом продаваться или нет, дело не в продажах. Мы люди творческие, и должны были делать то, что хотели. Бюджет нам выделили приличный, да и времени у нас тоже было немало – кажется, три недели – так что мы чувствовали себя избранными. У многих команд того времени не было даже таких денег. Они никогда бы не стали рисковать. Мы же были готовы поставить на карту всё. Наверное, это всё юношеские понты и максимализм. «Пох*й! Пластинка все равно будет убийственная. Народ оценит».

Помню, я дня три или четыре не мог добиться нужного звучания гитары. Мы платили за аренду штуку баксов в день, поэтому, как мне кажется, работали мы в поте лица, старались не засиживаться. И стало понятно, что мой вокал отнимает слишком много времени. Нам тогда добавлять никто не собирался, мы рассчитывали лишь на сумму, которую нам выделили. Поэтому нам нужно было во что бы то ни стало добить свои партии и успеть к сроку. Но у нас получилось много всякой классной хрени. Чтобы добиться долгого басового звука, мы примотали две «бочки» рядом. То же самое было с кабинетами. Задний сняли, и перевязали их скотчем, чтобы получился очень глубокий звук. Это всё по «олдскулу» – никакого компьютера с плагинами. Ещё я помню, Майк застрял в Израиле. Он там то ли в отпуске был, то ли ещё что-то. Паспорт он оставил в квартире, а дверь была заперта, поэтому он никак не мог уехать из страны. Первые две недели работали в студии без Майка, и нас это напрягало.

Оуэн: О, отличное было время! Классная студия. Очень профессиональная, с хорошим оборудованием. У нас был очень дружный коллектив. Кит Эндрюс был звукоинженером, а его помощником был Дэйв Бьюкенен. Помню, нам с ними хорошо работалось. Ещё помню, что много времени ушло на запись барабанов, потому что это был центральный элемент нашей музыки. Поэтому было очень важно записать барабаны правильно. Колин [Ричардсон] был очень привередлив в этом вопросе. Он постоянно контролировал процесс и смотрел, чтобы всё было, как надо. Работали усердно, и результатом я очень горжусь.

Стир: Ребята из Marillion записывались в студии через дорогу от нас. Оборудования у них было навалом. Мы записали основные партии, а потом все пошло как по маслу. Безусловно, мы прилично задрали планку. Придирались к каждой мелочи. Мы долго не могли добиться нужного звучания гитары. Пришлось вернуться в репетиционную комнату, и там уже настроить нужное звучание. Долго мы провозились: пробовали различные усилители, кабинеты и перестановки. Как только мы добились желаемого звучания, все гитарные партии мы в той комнате и записали.

Эмотт: Как только я уладил «вопросы» в Израиле и приехал к ребятам в студию, барабаны были уже записаны. Звучали они убийственно. Кен значительно вырос как барабанщик. Студия Paar Street была абсолютно новой и очень навороченной. Во второй студии [где записывались барабаны] стоял микшерный пульт Neve VR60, и там было полно места [7,5 метров высотой, основная комната 185 кв метров, плюс различные изолированные комнаты]. Помню, Кит Эндрюс склеивал плёнку, вручную убирая эффект эха в песне ‘Embodiment’. Фазировка сигнала на ленте – такое больше не увидишь. Гитары, в том числе и соло, были записаны в репетиционной комнате [студия 3]. Колин и Эндрю были ко мне очень добры. Я со времён ‘Necroticism’ прилично прибавил, и был готов показать, на что способен. Ещё я «квакушку» купил [смеётся]. Атмосфера в студии царила очень приятная, всё было профессионально, и я выжал из себя максимум. Да все мы, я считаю, постарались на славу. Сводили пластинку в студии 1 на 64-канальном микшерном пульте SSL 4000.

Каков вклад Колина Ричардсона в пластинку ‘Heartwork’?

Эмотт: На мой взгляд, огромен. Колин отлично знал группу, это был его третий альбом с Carcass. Он знал, как сделать нам мощное и потрясающее звучание – и ‘Heartwork’ он смикшировал просто превосходно.

Уокер: Мы в какой-то момент даже решили, что с Колином работать мы не будем. С ним хотели работать очень многие команды, и мы решили, что ему на нас наплевать, и он нам типа изменяет. Такими были уёбками: «О, да ну этого Колина, мы у него теперь не одни». Мы же считали, что он только наш. Не то что мы его для себя открыли, но у каждой группы есть Скотт Бёрнс, а теперь у каждой был Колин. Мы старались быть на шаг впереди остальных. Я рад, что нам хватило ума продолжить работать с Колином, потому что без него альбом не получился бы таким крутым.

Что помните о контракте с лейблом Columbia/Earache?

Уокер: Кажется, Columbia продала 70 000 копий альбома, а через год контракт закончился. Помню, сделка с Earache провалилась. Компании Columbia или Sony обещали группам золотые горы и успех, но ничего этого не было. Они вечно только языком трепали: «О, да мы вас отправим в тур с Megadeth». Сегодня это смешно, потому что всем наср*ть, но тогда Megadeth были мультиплатиновой командой. Мы же о таком и мечтать не могли. Максимум, на что у них хватило мозгов, это отправить нас в тур с командой Life Of Agony, и, честно говоря, мне было абсолютно наплевать. Они хотели, чтобы мы отыграли во всех городах, куда приезжала Metallica, но только в клубах и за день до их концерта. Хотели «распиарить» те концерты, назвав их «вечеринкой перед выступлением Metallica». Посмешище какое-то! Но больше они для нас ничего сделать не могли. Их, похоже, больше заботили собственные карманы.

Но мы видели, что мы были не одни. Такое происходило со многими командами. Мы несколько лет не слышали о некоторых коллективах, а когда приезжали на склад с продукцией, удивлялись: «Ого! И эти парни были на лейбле Columbia?!». Никогда не знаешь. Музыкантов подписывали, но никто никогда их не продвигал. Забавно было наблюдать, как крупный лейбл откровенно пытается срубить бабла. Сделка с крупным лейблом ещё не означает, что на тебя обратят внимание. У них же там свой мир: отделы, персонал, маркетинг, куча организаций и так далее. Это было настоящее безумие. Но я не жалею.

Оуэн: Они [Columbia] к альбому не имели никакого отношения. Мы делали, что хотели. Во время ‘Heartwork’ контракт с Columbia мы не подписывали. Альбом был предназначен для Earache. Таково было эксклюзивное соглашение. Безусловно, в итоге, это стало началом краха группы. Всё рухнуло с выходом ‘Swansong’. Они взяли и нае*али нас. Но классное было время. Мы выступили с Death, публика всё увеличивалась, и казалось, что у нас есть своя аудитория. Прикольно было тусоваться в офисах Sony/Columbia в Нью-Йорке.

Считается, что лейбл Columbia оказал немалое влияние на то, как будет звучать альбом ‘Heartwork’.

Уокер: Пластинка была сделана для Earache, а не для Sony/Columbia. Они к альбому ‘Heartwork’ не имели никакого отношения. Непонятки возникли из-за отличных продаж ‘Heartwork’, но то, что мы сделали его для Sony – полная х*рня. Мы впервые не тратили на альбом свои собственные бабки. Мы тратили бюджет Earache, потому что были на них подписаны. Но посмотри на ‘Swansong’: там мы потратили свои собственные бабки, потому что верили в то, что делаем. Мы были готовы профинансировать пластинку и отвечали за качество. ‘Heartwork’ – не коммерческий альбом. Где в нём коммерция? Гитара звучит невъе*енно тяжело! Просто всем нравилось ныть и лишний раз повые*ываться – а это было ещё до появления интернета. Сейчас ещё хуже. Крис Рейферт сказал Биллу, что мы звучали как Def Leppard. Ну, может быть, если сравнить с ‘Reek Of Putrefaction’, то да.

Порядок песен невероятно крут. Сколько сил потратили на то, чтобы поставить песни именно в таком порядке?

Уокер: Давай по чесноку. Альбом начинается с песни ‘Buried Dreams’. Это не дико-агрессивная хватающая за яйца песня. Альбом начинается более гладко. Песня тяжелая, но не быстрая. Потом начинается ‘Carnal Forge’ и вот она уже очень быстрая. ‘No Love Lost’ – некий грувовый трек. А потом ‘Heartwork’. Безусловно, о порядке песен мы думали. Если бы мы хотели начать с брутальной песни, мы бы выбрали ‘Arbeit Macht Fleisch’ или ‘This Mortal Coil’. Мы не хотели пугать людей, начиная пластинку с бластбитов [смеётся]. Раньше бластбиты никто не понимал. Фэны рока в них вообще не въезжали. Посмотри на Testament! Их фэны до сих пор выпендирваются, что Джин [Хоглан] играет бластбиты. Бл*ть, ребята – на дворе 2013 год. Пора уже перестать жить прошлым.

Откуда взялась идея использовать работу Х.Р. Гигера?

Уокер: У меня было полно его книг. Оригинал 70-х назывался «Системой Жизнеобеспечения», или как там это будет на немецком. Я предложил название Биллу: «Чувак, давай его используем». Ему понравилось. Мне нравился Гигер, но использовать картину на обложке было бы банально. Картины Гигера были у Стива Стивенса, Данцига и Celtic Frost, поэтому я подумал: «Да, это круто. Давай используем скульптуру». Наш менеджер Мартин [Несбитт] связался с менеджментом Гигера. Так уж получилось, что он в то время лепил скульптуры для выставки, и работал над дизайном для часов Swatch. И он начал изображать обновлённую версию «Системы Жизнеобеспечения». Мы к нему чисто случайно обратились, чтобы использовать оригинал, а он как раз в этот же момент делал новую версию. Ещё я общался с новой девушкой Гигера, и когда мы к нему обратились, контакты были уже налажены. Звёзды на небе сошлись. Может быть, и Гигер был рад нам помочь, сделав, таким образом, себе отличную рекламу.

Помню, все думали: «Что это, бл*дь, за обложка?»

Уокер: Ну и отлично! Иногда полезно удивить общественность. Мнение людей слишком предвзято. Нет смысла идти у них на поводу.

Что там произошло с Майком Эмоттом? Почему ушёл?

Эмотт: Я думаю, честно будет сказать, что мне захотелось чего-то другого, хотя я очень серьёзно относился к своей работе и соло на альбоме ‘Heartwork’. Несмотря на то, что я ценил Carcass и возможности, которые у меня появились, мне всё же стало интересно писать музыку самостоятельно и самому решать, что попадёт на альбом, а что нет. В общем-то, я хотел больше творческой свободы – и в Arch Enemy и Spiritual Beggars я её получил.

Конечно, было непросто уйти из уже утвердившейся команды и начать с чистого листа, но я был достаточно молод, и мне хватало амбиций. В конце концов, я провёл фантастическое время, выступая в Carcass c 90-93 годы. Мы были молоды, и отлично проводили время, но при этом серьёзно относились к своей музыке, и я всегда буду считать Джеффа, Билла и Кена своими корешами. Я прекрасно понимаю, что навеки в долгу перед ребятами за то, что они дали мне дорогу в музыку, так сказать, пригласив в группу и став частью их жизни; дали сделать свой вклад в музыку и прочее. Теперь я ещё больше понимаю, насколько широко мыслили эти ребята – особенно, учитывая то, что все мы были ужасно молоды.

Уокер: Для меня всё объясняет один момент. В 92 году мы были в туре с Napalm Death. После тура Майк вместе с Барни из Napalm Death и Боривым [Кржыном], который теперь заправляет сайтом Blabbermouth, пошёл на концерт Dream Theater. Майк вернулся и сказал: «Боже, вы не поверите, сколько же у них в зале девчонок!». Знаю, что звучит это реально глупо [смеётся]. Просто, видишь ли, мы считали, что в музыкальном плане находимся в дэт-металлическом гетто. Майк хотел стать популярным и играть в успешной команде. А мы таких целей никогда не преследовали. Поэтому, я думаю, он чувствовал себя немного ограниченным. В группе Spiritual Beggars был более блюзовый рок, ему нравилось быть хозяином своего собственного владения. Безусловно, Carcass была не его группой. Он не был доволен песней ‘Death Certificate’. Он написал риффы и хотел одного, а мы с Биллом и Кеном здорово переделали этот трек, и Майка это раздражало. Я думаю, он видел своё будущее в Spiritual Beggars, а не в Carcass. Сердце его в то время было не с нами.

Думали ли вы, что ‘Heartwork’ приведёт к появлению целого нового жанра? Посмотрите, что вы создали, ребята: первый мелодик-дэтовый альбом.

Уокер: Я бы поспорил на этот счёт. Мы считаем, что на альбоме ‘Symphonies Of Sickness’ тоже много мелодий. У команд вроде Death и Morbid Angel были мелодии. Я думаю, когда говорят о мелодик-дэте, имеют в виду мелодичную гитару. Однако Death и Morbid Angel звучали очень мрачно. Может быть, наша музыка вдруг стала походить на рок, и для многих он звучал знакомо. Однако по поводу жанра это полная чушь. Был мелодик-дэт-метал и до альбома ‘Heartwork’. Посмотри, что творилось в Скандинавии – но журналисты не хотят этого признавать. В конце концов, будь у нас бабки, время и больше мастерства, альбом ‘Reek Of Putrefaction’ звучал точно так же, как и ‘Heartwork’. То же самое касается и ‘Necroticism’. Но тем и дороги те пластинки. Если бы нам хватило возможностей и опыта, звучание предыдущего альбома мы бы сделали точно таким же, как ‘Heartwork’.

Оуэн: Я думаю, в чём-то ты прав. Экстремальным в дэт-метале можно стать, лишь сделав его как можно более тяжелым. Достигнув определённого уровня, дальше уже некуда. Мы попробовали пойти другим путём. Наворотить всякой всячины, мотивируя себя в музыкальном плане. Я думаю, мы понимали, что выжили и себя не всё, поэтому просто продолжили сочинять песни для ‘Heartwork’. На мой взгляд, это один из наших более удачных и лучших альбомов.

Стир: Сегодня все очень клишировано. Интересно, где этому настанет предел. Я до сих пор помню время, когда на планете было всего несколько дэтовых команд. А теперь все спрашивают: «Какой именно дэт?». Всё очень специфично. В Скандинавии пионерами этого стиля были команды вроде At The Gates или In Flames. Всё весьма логично. Те команды появились после альбома ‘Heartwork’. Действительно всё зависит от того, где ты хочешь отметиться и стать первым.

Эмотт: Как бы там ни было, я люблю мелодию, и не уверен, что на это как-то повлияла моя родная страна Швеция и группа ABBA. Билл всегда умел мастерски закрутить безумно звучащий рифф. Он меня за те годы многому научил. Его до сих пор очень недооценивают в металле. Этот парень внёс огромный вклад. Так или иначе, в песне ‘This Mortal Coil’ я добавил галопный рифф в стиле Iron Maiden, и когда поверх гармоний звучал вокал Джеффа, помню, я думал, что никогда ничего подобного не слышал. Всё было в новинку, мы пробовали всё подряд, звучание было свежим и уникальным. Теперь, конечно же, эти фишки стали избитой темой.

Помните реакцию на альбом ‘Heartwork’? На первый взгляд казалось, что это был успех.

Стир: Нам, конечно, льстит то, что пластинку считают влиятельной, но тогда мы были абсолютно не в тему. Тогда были совершенно другие запросы. И давай не будем обольщаться по поводу ‘Necroticism’. Она тоже не была популярна. Мы говорим о подпольной команде, которая может выступать в определённых частях света. Могли мы выйти на новый уровень и занять более высокую позицию? Ну, мы хотели, но у нас просто не получилось. Такова была реальность. Тогда были популярны команды вроде Pantera, Machine Head, Fear Factory. Это был рассвет нью-метала. После ‘Heartwork’, кстати, Колин Ричардсон работал с Machine Head. И при таком раскладе пластинка никогда бы не добилась успеха. Для нас просто не было места. Но альбом действительно выдержал испытание временем, что не может не радовать.

Уокер: Ну, когда он вышел, ни о каком успехе и речи не было. Всем было плевать. У нас был культовый статус, но на пластинку всем было наср*ть – успеха она тогда не добилась. Конечно же, это был наш самый успешный альбом на тот момент. Мы никогда даже и подумать не могли, что пробьёмся в мейнстрим. А те, кто вечно говорит, что сейчас альбом является классикой? Нам никогда не писали хвалебных рецензий. Никому это было не интересно.

‘Heartwork’ до сих пор звучит актуально. Качественная запись. Даже для дэт-метала.

Уокер: Мы не пытались сделать дэтовый альбом. Мы пытались сделать отличный хэви-металлический альбом. Агрессия и «низкие» гитары – неотъемлемая часть нашей музыки. Мы не старались следовать моде и лизать задницу остальным. Каждая вторая группа пыталась косить под Pantera. Но только не мы. Мы ведь слушали не только один дэт. А представь, если бы я сказал тебе, что во время работы над альбомом ‘Necroticism’ мы много слушали Кинга Даймонда или Queensryche, и нам это нравилось. Может быть, это глупо, но мы хотели лишь нормального качественного звучания. Мы всегда старались использовать влияние десяти групп, а не двух, если ты меня понимаешь. К примеру, если мы говорим, что нам нравились Repulsion, это не значит, что они оказали на нас огромное влияние и только они. На нас сильное влияние оказали Slayer, но люди этого не понимают. Мы не звучим нота в ноту как Slayer. Если не ставить себе цели копировать звучание других коллективов, его и не будет. Вот в чём секрет.

Стир: Каждый из нас слушал разную музыку. Нас объединяла любовь к Thin Lizzy, Iron Maiden, Judas Priest и менее известным командам Новой Волны Британского Хэви-Метала вроде Tygers Of Pan Pang и Persian Risk. Мы тащились от Mercyful Fate и Кинга Даймонда. Мы очень любили музыку, поэтому нам было важно привнести в свою музыку все, что нравилось нам самим. И это был не только дэт-метал. Нужно было привнести что-то ещё. Если честно, все эти влияния должны были влиться естественно и, на мой взгляд, так и произошло. Но я с тобой согласен, да. Альбом прошёл испытание временем и до сих пор отлично слушается. И меня это очень радует. Во-первых, потому что мы прилично поработали над этой пластинкой. И не только группа, но и Колин. Теперь у нас был альбом, который можно было слушать дома. Даже третьей пластинкой [Necroticism] мы были довольны не полностью.

Эмотт: На нас с Биллом сильное влияние оказала классика металла 80-х и «шреддеры» вроде Cacophony и Rancer X, как и Кинг Даймонд и Slayer. Но все равно всё проходило через наше извращённое восприятие музыки – а благодаря искусной игре Кена и убийственному вокалу Джеффа и новаторским текстам, альбом получился «вне времени». Ну и, конечно же, качество записи и работа Колина была выше всяких похвал.

Хотели бы что-нибудь изменить на пластинке, если бы представился такой шанс?

Уокер: Никогда. Но баса на альбоме могло бы быть побольше. Если бы Билл спел на бэк-вокале, думаю, альбом получился бы лучше. Но он такой, какой есть. Не вижу смысла его трогать и портить. Если бы ‘Heartwork’ был таким же завершённым, каким он был у меня в голове, не было бы смысла сочинять следующую пластинку. Нужно всегда оставлять пространство для роста и развития.

Стир: Как и многие гитаристы, в старых записях я слышу некоторые партии, из-за которых мне неловко. Безусловно, есть на альбоме некоторые наивные моменты. В целом, я бы не стал ничего менять. Альбом являет собой искреннее воплощение Carcass того периода, будь то барабаны Кена или наша с Майком гитарная работа. Мы играли на грани своих возможностей. Мотивировали мы себя прилично.

Оуэн: О, нет. Мы очень скрупулёзно подходили к творческому процессу. Постоянно старались мотивировать себя и прибавлять в мастерстве. У нас получилось чистое профессиональное звучание. Мы достигли пика. Мы заявили о себе, выдав столь качественный, свежий и мощный металлический альбом.

Эмотт: Нет. Я свято верю, что каждый альбом погружает слушателя в то время, когда записывалась пластинка. Тем и ценятся оригинальные работы. Я ни о чем не жалею!

Перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

P.S. История записи альбома “Heartwork” по версии журнала “Metal Hammer” есть в архивах Метбаша в этой статье

---

Dimon