История создания альбома Testament «The New Order»

[Материал из журнала "Decibel" за ноябрь 2018 года *]

МАСТЕРА СЁРКЛ-ПИТА

Чествование альбома легендарной группы, как правило, больших оправданий не требует. И если мы решили ввести в Зал Славы уже ВТОРОЙ альбом одного и то же артиста, можно сказать, что нам придётся обосновать своё решение. Однако второй альбом Testament (и второй после введённого в Зал Славы ‘The Legacy’ 1987 года) в объяснениях просто не нуждается. Любой, кто ставит под сомнение его ценность и значимость – обречён на неудачу. В жанре «трэш-метал» по пальцам можно пересчитать пластинки, достойные встать в один ряд с мелодиями, музыкальным мастерством и безжалостной мощью и напором Testament.

Альбом ‘The New Order’ вышел в поворотное для тяжёлой музыки время. Пионеры трэша – как американские, так и европейские – не только показали миру новый, более экстремальный вид металла, но также невольно дали ростки другим мелодиям. К тому же, к концу 80-х металл – даже некоторые экстремальные команды – стал коммерчески успешным и конкурентоспособным. Крупные лейблы подписали «Большую Четвёрку» (Metallica, Slayer, Anthrax и Megadeth), Death Angel, Exodus и Testament, поскольку считали, что эти команды принесут им огромную прибыль.

Альбом ‘The New Order’ не только является отправной точкой 40-летней успешной карьеры Testament – на этой пластинке записаны наиболее любимые песни поклонников группы. Такие боевики как ‘The Preacher’, ‘Disciples Of The Watch’, ‘Trial By Fire’ и заглавный трек давно стали любимцами публики и редко покидают сетлист квинтета из Района Залива Сан-Франциско. Вот уже 30 лет танцпол украшают сёркл-питы, стоит группе начать играть зловещее вступление неистового гимна всех трэшеров, ‘Into The Pit’.

Эта песня является воплощением альбома ‘The New Order’, делая пластинку абсолютной классикой жанра – сразу понятно, чем Testament отличаются от своих коллег по цеху. Будь то невероятная виртуозная игра соло-гитариста Алекса Сколника, уникальная манера вокалиста Чака Билли петь мелодичным голосом и рычать, неистовые риффы Эрика Питерсона или выверенная игра барабанщика Луи Клементе и басиста Грега Кристиана. Эти парни прекрасно умеют сочетать мощь и напор хардкора с математической точностью хэви-метала. Ни один коллектив не звучал как Testament на альбоме ‘The New Order’ (который, к слову, они исполнят целиком в декабре на фестивале Decibel «Пиво и Металл»). Короче говоря, Testament показали, что трэш можно исполнять на совершенно другом уровне.

Остался ли перед работой над ‘The New Order’ какой-нибудь материал с дебютной пластинки или наработки?

Чак Билли: Я знаю, у Эрика, возможно, было несколько риффов, но никаких дополнительных песен у нас не было. В нашем европейском туре в поддержку альбома ‘The Legacy’, самом первом туре Testament, у нас было полно свободного времени, и мы были очень оптимистично настроены и готовы писать; поэтому почти весь ‘The New Order’ мы сочинили на акустической гитаре в туре – сидя в конце гастрольного автобуса. На акустике мы написали многие риффы – к примеру, ту же ‘Into The Pit’.

Грег Кристиан: У нас была готова только песня ‘Disciples Of The Watch’. Мы ещё до выхода альбома исполняли её на концертах.

Эрик Питерсон: Да, может быть, несколько риффов и было. Кажется, рифф ‘Disciples Of The Watch’ лежал у нас на полке со времён альбома ‘The Legacy’. Мы исполняли эту песню на «концертнике» в Эйндховене [в 1987], поэтому песня была практически готова. На альбом ‘The Legacy’ она не попала – то ли места не осталось, то ли она ещё была не до конца доделана. Не помню уже. Возможно, нужно было её доработать.

Луи Клементе: Возможно, были наработки с сессий ‘The Legacy’, но в основном второй альбом мы написали коллективно. Мы постоянно зависали с ребятами на репетиционной студии. Мы реально сочиняли альбом ‘The New Order’ все вместе. Поймали кураж, да и писалось очень легко.

Надо полагать, вы впервые в музыкальной карьере сочиняли под давлением. Каково это было?

Билли: Это же была моя первая пластинка с ребятами, потому что на ‘The Legacy’ все песни написал Стив «Зетро» Суза с Алексом и Эриком. Я написал одну песню, ‘Do Or Die’ – это и был мой вклад в ‘The Legacy’. Все остальные песни были уже написаны, и когда я пришёл, у ребят уже был контракт. Я прошёл курс молодого трэшера, выучил все песни на альбоме ‘The Legacy’, научился петь в правильном стиле. В общем, делал то, что уже придумали до меня. Учил, впитывал, и приблизительно через год после гастролей я стал врубаться в стиль группы. Поэтому приступая к сочинению ‘The New Order’, я всё ещё учился и пытался понять, что к чему. Писать песни для ‘The New Order’ было довольно легко, потому что Зет меня прилично натаскал. Для меня это было естественным развитием, и я погрузился в творческий процесс.

Клементе: Вероятно, мы ощущали давление, но сочинять нам было довольно комфортно.

Алекс Сколник: Когда при любой возможности есть время на сочинение песни, играя всё ещё в местной команде без контракта, естественно, ты их время от времени пишешь. Процесс сам тебя ведёт. А тут вдруг от тебя ждут новых песен. Нет, это, конечно, приятные хлопоты, но ситуация кардинально отличается – нужно погрузиться в процесс и придумать новый материал. Отсюда и всё идёт быстрее. Это поучительный урок. Было боязно, честно говоря.

Питерсон: Да, мы впервые сочиняли новую пластинку под давлением. Она родилась очень быстро. Стоило нам вернуться домой с гастролей, как риффы стали литься рекой. Сочиняли всем коллективом за исключением Чака. Он уже помогал с лирикой – он всё ещё был новичком.

На альбоме есть парочка коротких инструменталок и кавер-версия. Не хватало своего материала или времени сочинить больше песен?

Кристиан: Да, времени не хватало. Сроки поджимали, нужно было сдавать материал. Нам нужно было записать ещё пять минут, поэтому мы и поместили ‘Hypnosis’ и длинное инструментальное вступление перед ‘Disciples Of The Watch’. Нужно было заполнить эти пяти минут.

Питерсон: ‘Hypnosis’ должна была стать началом одной песни, а потом ребята с лейбла спросили: «Какого хрена альбом длится всего 38 минут?». В контракте говорилось, что на альбоме должно быть определённое количество композиций или 45 минут музыки, а нам не хватало пяти минут. Пришлось придумать несколько вступительных отрывков. ‘Musical Death’ была одной из таких, и мы придумали её в студии в последний момент.

Клементе: Не было времени писать больше материала. Лейбл требовал сдать пластинку в срок, и мы делали всё от нас зависящее. Добавили несколько инструментальных кусков и кавер на Aerosmith.

Сколник: Наверное, тактичнее было бы ответить: «Нет, такова была концепция, мы хотели записать эти инструменталки». Но на самом деле нужно было больше материала. Я думаю, не стоит нас за это осуждать, поскольку именно в тот период компакт-диск сменял винил. Компакт-диск был все ещё относительно новым. И пластинки, на которых мы выросли, длились не так долго. Да они и не могут быть долгими. На виниле место ограниченно. Едва ли по 20 минут на каждой стороне. Альбомы Оззи, Van Halen и Black Sabbath были рассчитаны на винил, и когда мы работали над альбомом в 1988 году, все переключались на CD, где гораздо больше места.
Парни из Metallica молодцы, что могут сразу же набить компакт-диск музыкой. Ещё тогда вышла пластинка ‘Reign In Blood’ (1986), длительностью всего 29 минут. Но парни из Slayer так и задумывали. Мы же пошли в студию и решили сделать альбом, длительность которого не превышала наши любимые виниловые пластинки. В общем, наш хороший друг Джонни Зи [владелец Megaforce Records] устроил нам нагоняй. Он был недоволен. За серьёзным разговором мы обсудили материал и количество песен [смеётся]. Нам песни нравились, и мы знали, что они классные. Но без подготовки это совсем другое дело. Был творческий кризис, вот так и появились на свет инструменталки. Если вы заметили, там нет барабанов; мы их убрали.

Находясь на крупном лейбле, стала ли группа сочинять по-другому? Ведь теперь вы много гастролировали, а не лабали на репетиционке.

Клементе: Да нет, все так же, как и всегда. У нас был коллективный творческий процесс. Мы репетировали

Сколник: Когда мы шли в студию, было ощущение чего-то неминуемого [смеётся]. Мы были на гастролях, а в дороге обычно писать не очень удобно – особенно тогда. Юношеской энергии в группе было хоть отбавляй; мы всегда отрывались и прекрасно проводили время. Помню, мы с Эриком сели с диктофонами и выключенными гитарами в конце автобуса. Было сложно, но сейчас я понимаю, что таким образом мы сочинили одни из лучших наших песен.все вместе и компоновали песни. Процесс был обычным; просто времени было в обрез.

Билли: Вернувшись из тура в поддержку ‘The Legacy’, мы ещё не играли новые песни на электрогитарах и барабанах. Мы убыстряли их, потому что изначально темп был очень медленный. Мы играли их очень тихо до тех пор, пока не знали партии, потом врубали усилители, разгонялись и наяривали на всю катушку. Вот тогда-то мы и стали ускорять темп, и стали рождаться песни. Мы подключили гитары и стали приукрашивать песни, добавляя им нужный «хруст».

Питерсон: Мы с Алексом сочиняли вместе. Мыслили одинаково. Риффы очень круто сочетались, и не нужно было идти на компромиссы. Мы с Алексом написали текст ‘Into The Pit’, и хотели придумать слоган, чтобы как-то завести толпу. Я придумал текст и припев. Мы даже над ‘The New Order’ вместе работали в плане текстов – обе песни написали мы с Алексом. На альбоме мы с Алексом друг у друга учились. Я старался думать, как он, а он – как я. Может быть, это было неумышленно, но мы относились друг к другу с уважением.

Можно ли сказать, что тексты на альбоме написаны под влиянием политического климата в стране? Переход от Рейгана к Бушу?

Билли: Эрик с Алексом все ещё писали тексты, как и на первом альбоме, но, конечно же, я тоже отметился. Я гораздо больше участвовал в творческом процессе; в каждой песне принимал участие. Мы тогда тащились по всяким предсказаниям Нострадамуса о конце света. Нам нравились его пророчества. И как только мы поняли, что у него полно разных историй и рассказов о мире, стали придумывать концепцию. В этом направлении и решили двигаться. Было очень необычно – пластинку мы эту написали тогда, а живы до сих пор, и нет никакого конца света. Странно всё это [смеётся]. Альбом вышел 30 лет назад, а мы всё ещё здесь! Обалдеть!

Клементе: Не сказал бы, что мы к политике имеем какое-либо отношение, но тогда на нас реально оказывали влияние события. И так получилось. Специально мы ничего сказать своей лирикой не пытались.

Сколник: Безусловно. Тот период знаменовал собой конец эры Рейгана. Поэтому Джордж Буш пришёл ему на смену и был разговор о «новом мировом порядке». К тому же, Буш являлся главой ЦРУ, что придавало апокалиптический оттенок. На мой взгляд, немалую роль сыграла культура, потому что мы фактически ДОЖИЛИ до 1984 [смеётся]. Наступает 1999 или 2001 год, и всё это очень сюрреалистично. Знаешь, 1984 год был очень символичным. Парни из Van Halen назвали так свой альбом, ещё был апокалиптический сериал «Безумный Макс». По иронии судьбы, всё, что происходило тогда, сегодня кажется просто ерундой. Но мы всё ещё здесь.

Питерсон: О, да. ‘The New Order’ – своего рода концептуальная пластинка. Как только у нас родилось название, мы стали придумывать концепцию, словно это был новый порядок нынешнего века. Мы даже придумали некоторые пост-холокостовские темы вроде ‘Trial By Fire’ («Испытание Огнём»), словно это новый закон: «Ты лишился своих прав, система под запретом… нет приговора выше». Мы думали, что существуют эти новые законы, потому что старые уже своё отжили.

Почему вы вернулись в студию Pyramid Sound к Алексу Периаласу? Так решил лейбл или группа?

Билли: Мы. А нам не с чем было сравнивать, к тому же, мы парни преданные. Мы прекрасно провели время в Нью-Йорке, записывая ‘The Legacy’ – впервые увидели снег и восточное побережье – поэтому решили, что стоит повторить. В Итаке мы со многими подружились, поэтому решили вернуться и записать ещё один альбом. Ничего другого мы просто не знали.

Клементе: Нам там понравилось. Было здорово записывать первый альбом в Итаке. И мы хотели вернуться. Итака нам понравилась, как и Алекс Периалас, да и сама студия. Нам было комфортно, поэтому мы хотели записываться там.

Сколник: Я думаю, мы всё ещё ко всему привыкали – сочинять альбомы и быть единой группой – и не сказал бы, что это было просто [смеётся]. Некоторые команды очень быстро приспосабливаются и развиваются. К примеру, я всегда восхищался Ларсом и Джеймсом [из Metallica] – казалось, у этих парней было чёткое видение, и они знали, как добиться своего. Мы же все ещё пытались найти себя. Не знали, куда двигаемся. Единственным критерием для нас был наш первый альбом. Поэтому делать пластинку где-либо и с кем-либо другим нам даже в голову не приходило.

Питерсон: Мы с Алексом [Периаласом] очень подружились. Он был для нас авторитетом. Ведь он работал с Anthrax над альбомом ‘Spreading The Disease’, а это была одна из наших любимых пластинок, и мы для него, своего рода, были в приоритете. С ним записываться было очень здорово. Деловая сторона вопроса нас мало интересовала. Мы были – как нас называли во многих журналах – любителями выпить пивка и покутить на славу. Любили весело проводить время.

Та же студия, тот же продюсер, но в плане звука альбом слегка отличается от ‘The Legacy’. Как записывали второй альбом?

Кристиан: У нас к тому времени уже был кое-какой опыт, поэтому мы, возможно, не так стеснялись красной лампочки. На первом альбоме у Алекса Периаласа в студии был красный индикатор [идёт запись] – он обмотал его изолентой, чтобы мы не могли видеть, когда он записывал, а когда нет. Большая часть записанного материала получилась тогда, когда он говорил: «Парни, а почему бы вам просто не порепетировать для начала, а потом мы её запишем?». И мы играли песню, а он говорил: «Окей, круто – справились!». А мы ему: «С чем справились? Мы не знали, что ты записывал».

Клементе: Каждый, я думаю, прибавлял и понимал, как что звучит и как что записывать. Полагаю, это был естественный прогресс, что слышно на альбоме.

Билли: Честно говоря, я бы попробовал записать тот же ‘The Legacy’ немного иначе – с другими микрофонами и вообще попробовал бы что-нибудь другое. Сегодня мы знаем гораздо больше. Теперь-то я понимаю, почему наши пластинки звучат не так, как мы хотели. Тогда их звучание мне очень нравилось, но сегодня они звучат слабо и невыразительно. Мы поняли, чем больше эффектов – тем слабее звучит [смеётся].

Сколник: Смешанные чувства, честно говоря. Позже я узнал, что вторая пластинка обычно для некоторых групп становится либо провалом, либо настоящим прорывом. В некоторой степени, для нас она была и провалом, и прорывом [смеётся]. Эти песни помогли определить наше звучание, и в некоторой степени они вне времени. На протяжении всей истории группы мы всегда старались опираться на эту пластинку, и фэны с нами солидарны. Я не хочу всё сваливать на Периаласа, но он пробовал какую-то другую технику записи, за которой, как ему казалось, было будущее. Помню, микрофоны были меньше обычных – маленькие конденсаторные микрофоны – и эта мода быстро прошла. Полагаю, так были записаны некоторые пластинки того времени. Но нам такой вариант не подходил. Лучше первого второй альбом звучать всё равно не стал. На следующей [третьей] пластинке мы убедились в том, что больше мы так записываться не хотим. Уверен, у Алекса были на то свои причины, и он считал эту идею прекрасной. Но мы реально не знали, чего хотели; опыта нам недоставало, и у нас не было ни средств, ни дара предвидеть. Мы не могли сказать: «Нет, мы этого делать не будем. Мы хотим писаться через обычные микрофоны».

Питерсон: Помню, звучание мне реально нравилось. Как только привыкаешь к этому звучанию и слушаешь на большой крутой аппаратуре в студии, звучит круто; но приехав домой и, послушав на своей аппаратуре, я был немного расстроен. Я послушал потом другие новые альбомы разных коллективов, и решил, что наша пластинка звучит мрачно, и малый барабан звучит очень странно. Да, эти мелочи – наша вина; мы предоставили Алексу Периаласу полный контроль, поскольку доверяли ему.

Было ли что-то особенное во время записи ‘The New Order’? Хотелось ли вам намеренно что-нибудь улучшить после дебютного альбома?

Билли: Мы в студийной работе не разбирались, и я не знал – никто меня не учил и не говорил – как нужно вести себя в студии [смеётся]. Мы просто сказали: «Давайте делать то, что мы всегда делаем, когда идём в студию: давайте бухать! Давайте нажрёмся! Давайте пойдём, купим бухлишко и уйдём в отрыв!». И я зачастую записывался либо немного пьяный, либо мы просто бухали и пробовали разные фишки. Помню, однажды ночью я ПРИЛИЧНО перебрал и хотел спеть ‘Disciples Of The Watch’. Я попробовал и рычал как демон. Ребята сказали: «Ни хрена! Звучит ужасно!».

Кристиан: Я прекрасно помню, как только мы снова вернулись в зимнюю Итаку – первые два альбома были записаны в январе и феврале в Нью-Йорке – задались вопросом: «Зачем мы в это СНОВА ввязались?». Будто уже забыли, какой там был в январе и феврале АДСКИЙ дубак! Мы-то из солнечной Калифорнии!

Сколник: Второй раз был уже не так стрёмно [смеётся]. На первом альбоме мне было 18 лет, так что в этот раз я уже был более подготовленным и знал, как сделать пластинку лучше. Ещё помню, перед тем как мне надо было записывать соло, я наткнулся на какую-то потрясающую музыку по телеку – выступал Майлз Дэвис со своей заводной группой, а ещё показывали концерт гитариста Эла Ди Меолы. И всё это меня реально вдохновило и мотивировало. И пусть я считал, что я значительно прибавил по сравнению с первым альбомом, я видел, мне есть, куда расти, а увидев этих музыкантов по телевизору, я понял, что хочу играть более глубокие и интересные соло.Клементе: Классная была студия. Домашняя обстановка, было очень комфортно. Раньше процесс записи немного отличался от того, что происходит сегодня. Цифрового оборудования не было; никаких аппаратов. Мы во многом на первых двух альбомах играли песни прямо в студии живьём и пытались за один дубль записать дорожки. Я часто зависал в студии с Эриком. Свои партии я записывал около недели, но мы постоянно тусовались в студии все вместе. Никто не уходил домой. Мы тусовались в Итаке до тех пор, пока не записали все дорожки. Мы были как одна большая семья. Ближе к ночи шли пить и веселиться.

Питерсон: На ‘Music Death’ я записал одно соло, и решил, что получилось реально хорошо. Надо было только активнее высказывать свою точку зрения. Мы реально повесили друг на друга ярлыки – я играл ритм, и это круто. Не знаю, каково было Алексу – можно подумать, он не умел играть ритм… Наверное, точно так же, как и мысль о том, что якобы я не умею запиливать соляки. Теперь у нас таких разграничений нет – мы просто гитаристы.

А правда, что ассистентом звукоинженера, указанным в списках благодарностей, был Роб «сумасброд» Хантер из Raven?

Билли: Да, он перебрался в Нью-Йорк и женился на секретарше из студии Pyramid Sound. Он там жил и женился на ней, и в итоге получил работу и стал работать с Алексом.

Клементе: Я дико тащился по Raven, ещё до того, как мы подписали контракт с Megaforce, поэтому находиться с ним в одной студии было реально круто. «Сумасброд» – отличный парень.

Питерсон: Да, он даже записал с Чаком бэк-вокал в песне ‘Nobody’s Fault’.

Можно ли сказать, что за вами присматривал Megaforce или же во время сочинения и записи альбома к вам обращались ребята из Atlantic Records?

Билли: Сначала мы подписали контракт с Megaforce, а дистрибьютором выступил Atlantic Records. А ‘The New Order’ вышел уже на Atlantic. Я думаю, контракт, который подписал Зазула, в какой-то момент позволил Atlantic… кажется, там было около десятка групп. Мы были одной из команд, которые сразу же оказались на Atlantic. Начиная с ‘The New Order’ мы подписали контракт напрямую с Atlantic Records. Сначала мы были на Megaforce, металлическом лейбле, и вдруг нас отправили к Atlantic, которые хотели синглы, клипы и песни формата MTV, ведь тогда это было модно. Они пытались заставить нас играть другую музыку. Вот почему ‘Practice What You Preach’ (1989) оказался более вылизанным, чем ‘The New Order’.

Кристиан: Мы в основном работали с Джонни Зи. Не помню даже, чтобы мы до последнего времени встречались с Atlantic Records. Впервые они вмешались и пытались навязать нам своё видение в период ‘The Ritual’ [1992]. Сомневаюсь, что им до нас было дело. Мы были детищем Megaforce, а они были слишком заняты продажей своих артистов, чьи пластинки разлетались миллионными тиражами. Им было не до нас.

Почему решили перепеть песню Aerosmith?Клементе: Не помню, что Atlantic лезли к нам с предложениями. Никакого негатива. Мы были молоды, вкалывали как проклятые и подавали большие надежды, и вдруг стало страшно, что мы можем затеряться на общем фоне. Изначально Megaforce реально взяли нас под своё крыло, и мы не знали, что думать о лейбле Atlantic. Но всё было круто. Мы должны были получить дистрибуцию крупного лейбла через Atlantic, но по-прежнему были на Megaforce, поэтому нам было комфортно и мы не парились.

Билли: ‘Nobody’s Fault’ был нашей попыткой записать что-нибудь коммерческое для лейбла Atlantic и радио. Все тогда знали про Aerosmith, знали песню, поэтому это было верное решение – её запустили в качестве сингла. Решение это было принято в последнюю минуту. В итоге песня оказалась синглом, и мы сняли на неё клип. Было чертовски весело. Для своего времени она слушается прекрасно.

Сколник: Мы планировали её записывать. Нам показалось, что песня забавная. Очень тяжёлая композиция.

Клементе: Мы прикалывались с ней на репетициях. Мы с Эриком дико тащились по Aerosmith. Нам реально понравилась эта песня, и мы решили её «кавернуть». Идея пришла в голову спонтанно, мы ничего не обдумывали, а просто решили её записать.

Питерсон: Мы хотели сделать кавер. Мы с Лу поступили как эгоисты; не сыграли ‘Whole Lotta Love’, которую хотел Чак. Мы рассматривали некоторые безумные треки. Не помню, что хотел Алекс; возможно, это была хорошая песня, но слишком попсовая, либо в ней было 10-минутное гитарное соло. ‘Nobody’s Fault’ мрачная, и для Aerosmith это очень зловещая песня, особенно для того периода. Песня очень апокалиптическая. Полагаю, мы просто взяли и записали её. Многие не знали, что её придумали Aerosmith.

Когда альбом вышел, он взлетел на 136 строчку хит-парада Billboard и держался там ещё несколько недель. Каково было достигнуть такого успеха всего за два альбома?

Билли: Мы были очень молоды и не разбирались в деловой стороне вопроса, поэтому понятия не имели, чего мы достигли или не достигли. Мы знали, что пробиться с трэшевой группой в Billboard Top 200 уже было достижением. Но не были уверены, хотел лейбл видеть нас более коммерческой группой или нет. Думаю, Atlantic хотели видеть нас именно там, как и остальные их команды с «платиновыми» альбомами и песнями радио-формата. Полагаю, они знают эту формула успеха, но с нами такое не прокатило. Мы из другого теста.

Кристиан: Ну, мы себя мнили рок-звёздами [смеётся]. Круто было, жизнь была прекрасна. Все двигалось вперёд, всё шло согласно расписанию и надеждам. Казалось, всё так и должно быть.

Клементе: Мы были рады, что альбом попал в хит-парад, но разум не теряли. Мы просто делали своё дело. Много гастролировали, постоянно проводили время в дороге и видели, что эта музыка нравится нашим поклонникам. Мы ни о чём не думали. Ни о завтрашнем дне, ни о следующем альбоме. Мы жили здесь и сейчас.

Сколник: Приятно было. В то время было очень размытое понятие успеха. Некоторые группы всё ещё продавали свои альбомы миллионными тиражами – даже те, которых сегодня едва ли кто вспомнит [смеётся]. Поэтому было здорово, но я считал, что мы, возможно, станем… я прикинул, что нам по силам подняться на несколько ступеней выше, но тогда я не думал, что есть что-то круче. Через несколько лет появились команды вроде Pantera, сумевшие успешно продать свою музыку и добраться до вершины. Пусть это и был другой период, но их музыка цепляла. Казалось, что наша музыка была для очень ограниченной аудитории. Было очень приятно – мы проделали долгий путь от клубов в Районе Залива, но не покидало ощущение того, что мы аутсайдеры по сравнению с более крутыми и именитыми командами.

Питерсон: Пластинка стала успешной и вывела нас в другую лигу. Мы закрепили за собой статус одного из серьёзных тяжеловесов в Районе Залива Сан-Франциско.

Песни с альбома прочно закрепились в вашем сетлисте. В чём секрет успеха?

Билли: ‘Into The Pit’ исполняется на каждом концерте. Она была всегда. Когда мы её играем, мы знаем, что все будут сходить с ума. Достаточно её объявить, как толпа тут же знает, что нужно делать. Они начинают рубиться в слэме и устраивать сёркл-пит. Рифф-то очень простой, но чертовски трэшевый и цепляющий.

Кристиан: Возможно, это один из тех альбомов, в которых полно классики, и мы постоянно её исполняем на концертах. ‘Into The Pit’, ‘Disciples Of The Watch’, ‘The New Order’ – обязательные номера. Честно говоря, в плане материала ‘The New Order’ , вероятно, по-прежнему мой любимый альбом. На нём собран один из самых мощных материалов в нашей дискографии.

Клементе: Если бы я знал… Альбом классный, меланхоличный. Песни оказались в нужное время и в нужном месте. Именно на этом альбоме мы стали единым целым, настоящей группой – чувствуется результат коллективной работы. На пластинках слышно, что мы сыграны и нам нравится эта музыка. Мы занимались любимым делом и играли для себя – в первую очередь. Мы рады, что фэны тоже её оценили. В альбоме есть песни, которые исполняются на любом концерте Testament: вроде ‘Into The Pit’, ‘The New Order’, и ‘Disciples Of The Watch’. И по сей день, когда ребята играют эти песни, публика реагирует моментально.

Сколник: Думаю, есть пару песен – ‘Into The Pit’ и ‘The New Order’ – которые всегда бьют прямо в морду – невероятная реакция публики. Даже если мы выступаем на фестивале вроде Wacken перед огромной аудиторией, которая через несколько часов увидит Iron Maiden, эти песни все равно сносят крышу каждому. Ведь не все из пришедших могли купить эту пластинку в 1988, потому что их ещё и на свете не было! Много молодых девчонок и ребят, однако они сразу же реагируют на песни. Такое невозможно спланировать. Со временем пробуешь разные фишки, смотришь, что работает, а что нет – что приживается, как на что реагирует публика. Большинство песен с этого альбома мы, так или иначе, исполняем постоянно.

Питерсон: Мы по-прежнему играем с этого альбома четыре-пять песен. Мы должны играть ‘Into The Pit’, ‘The New Order’, ‘The Preacher’. Их весело исполнять, это хорошо написанные песни, и публика их прекрасно принимает. В 1988 мы мыслили в одном направлении и реально знали, чего хотели.

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

* - Иностранная пресса печатается на месяц вперёд

P.S. История записи дебютного альбома Testament “The Legacy” хранится в Метбаш-архивах по следующим ссылкам: первая часть, вторая часть, третья часть, а также спин-офф от “Terrorizer”.

---

Dimon