Чак Билли из Testament о жизни и творчестве для “Face Culture”

Интервью с вокалистом Testament Чаком Билли (Chuck Billy), состоявшееся в августе этого года. Фото из статьи сделаны во время концерта группы в Москве 19 июля (отчёт). В конце поста смотрите видео-версии разговора + видео с тизером к новой песне с предстоящего альбома ‘Brotherhood Of The Snake’.

Как ты, Чак?

Я хорошо. Мы приехали в Германию вчера вечером, замечательная погода. Всё отлично.

Прежде чем мы перейдём к разговору о новой пластинке, хотел тебя быстро спросить: помнишь ли ты первый альбом, купленный на свои деньги?

Да, помню. Я был молодым. Не помню, сколько мне было. Кажется, это были The Beach Boys. Я был в классе пятом или шестом. Была у них песня ‘409’, двигатель машины и всё-такое. Но мне нравилось. Я был пацаном. По телевизору крутили The Monkees. Вот такую музыку я тогда и покупал.

А как сегодня ты относишься к творчеству The Beach Boys?

Много приятных воспоминаний. Танцевальная музыка. Я сразу вспоминаю то невинное и беспечное время, когда был ребёнком. Жизнь с родителями, никаких обязательств. Просыпаешься и каждый день наслаждаешься жизнью.

А тогда ты уже думал связать свою жизнь с музыкой? Размышлял на эту тему?

Немного. Начал, да. Мои братья любили музыку, и старший играл на гитаре. И он слушал Crosby Stills Nash, Led Zeppelin. Мне нравилась эта музыка, и я любил смотреть, как он играет на гитаре, а ещё у него была губная гармошка, и он играл и пел. Мне понравилось. Я брал теннисную ракетку и изображал из себя гитариста.

А когда в твоей жизни появилась более громкая и тяжелая музыка?

Первыми, наверное, были Kiss. В 1976 они приехали с концертом в Сан-Франциско, нас с братьями отвезли туда. Мне было 13 лет. И я тогда охренел. Яркое освещение. Джин Симмонс плюётся кровью. Мы тогда впервые попробовали травку, многие курили. Мы пробрались в первые ряды. Я был в белой футболке, и Джин Симмонс плевался кровью, и на меня тоже попал. Кровь на белой футболке. Я думал: «Ого! Джин Симмонс!». Он был огромного размера, и я смотрел на него и думал, что хочу быть как он.

Ты тогда уже знал, что у тебя есть голос?

Нет. Я был гитаристом. Я стал ходить на уроки гитары. Майкл Шенкер меня вдохновил. Я не знал, что стану вокалистом, пока не пришёл на репетицию к брату – у них была группа Rampage, каждый пел по одной песне. И я приехал на репетицию, мне дали текст и сказали: «Сегодня поёшь ты». Я спел, и они мне потом сказали: «Будешь нашим новым вокалистом». Я согласился, хотя понятия не имел, как это делается. Я решил вернуться к занятиям, ходить на уроки гитары и вокала. Потом брал личные уроки вокала в Сан-Франциско и Беркли. Подумывал о том, чтобы стать вокалистом. С этого всё и началось. После двух лет тренировок я решил: «Я готов! Теперь надо искать группу!». Я жил в часе езды от Района Залива – Беркли, Окленда, Сан-Франциско. Там была вся движуха. И я решил туда поехать, чтобы найти себе группу и выступать в Районе Залива. Там я познакомился со Стивом Сузой, нынешним вокалистом Exodus, тогда он пел в Legacy. Он дружил с моим младшим братом. И однажды Стив приехал и сказал: «Слушай, я ухожу в Exodus. Вот тебе номер Алекса Сколника. Набери ему. Им понадобится новый вокалист». Стиль музыки был для меня совершенно новым. Я был не знаком с трэшем, такой быстрой музыкой. Я не понимал её. Я был из другого поколения, постарше. Мы слушали Dokken, Ratt. И я приехал на прослушивание и записал с ребятами демку из трёх песен. Они сомневались насчёт меня, потому что знали, что я вырос на другой музыке, но в то же время им нравилось, что я могу петь мелодично и высоко. Они решили попробовать, и я стал их вокалистом. У них уже был контракт с Megaforce, но ребята сообщили лейблу, что теперь у них новый вокалист. Мы отправили им демку, и она им понравилась. Джон [Зазула] с Маршей прилетели из Нью-Йорка к нам на репетицию, хотели послушать нас живьём. Это был необычный день, потому что они приехали очень уставшие и грустные. Они рассказали, что не спали всю ночь, поскольку узнали, что за сутки до их прилёта в автобусной аварии погиб басист Metallica Клифф Бёртон. Тяжелая была обстановка, но прослушивание мы всё же прошли, и Джонни утвердил контракт. Получается, я только пришёл в группу, а у ребят уже был контракт на выпуск альбома. Нечасто такое бывает.

Интересно заметить, что ты вырос на другой музыке. А какое впечатление на тебя произвели ребята из Legacy?

Я эту музыку не понимал. Они были младше меня. Я был самым старшим в группе. Мне тогда было 22-23 года, Алексу было 15-16, остальным ребятам – лет 18-19. Я их считал мелкими. И я не понимал этот стиль музыки. Я слышал о Metallica, но, как я и сказал, вырос на другой музыке, поэтому не понимал ни такой вокал, ни фразировку. Но я пришёл в группу, и нужно было выучить три песни для демки. Эрик мне сильно помогал, объяснял, как петь и в какой манере. Я быстро схватывал. Все песни были уже написаны Стивом. Я должен был прийти и врубиться в то, что делал он. Выучить тексты песен. Но я быстро всему учился, и когда мы стали работать над вторым альбомом, ‘The New Order’, я уже въехал в эту музыку и был в теме.

А был ли момент или песня, когда ты понял, что теперь ты, наконец, въехал к тяжелую музыку?

После демки, потому что я раньше ничего не записывал и себя на записи не слышал. Я не знал, что из этого получится, потому что у нас со Стивом совершенно разные голоса и стиль. Я постарался добавить мелодии и кое-где спеть «чистым» голосом. Наверное, тогда-то я себя впервые и услышал на записи, и меня это воодушевило. Всё было в новинку.

Ты упомянул Зетро из Exodus и группу Metallica. Почему Район Залива Сан-Франциско 80-х стал особенным местом для трэша?

Ну, в Районе Залива тогда было много глэма – завивки, лосины, длинные волосы и так далее. Было много глэма и панк-рока. Когда парни из Metallica приехали в Сан-Франциско, а демки Exodus разлетелись по всей округе, началось новое движение и музыкальный стиль. В этой музыке была панковская подача, менталитет. Многие группы последовали примеру этих двух команд, сцена начала развиваться, и все глэмеры уехали в Лос-Анджелес. Мы их выжили из города. Появилось новое движение и звучание. Было полно клубов, где можно было поиграть и куда прийти на концерт.

Была ли между глэмерами и трэшерами конкуренция и вражда?

Некоторые команды дружили, но только не Exodus. Пол Бэлофф был готов убить любого позера и подначивал остальных. Таков был менталитет. Как и в панке. Если ты не с нами и не вписываешься – вали отсюда. Конечно, была конкуренция. Трэш в Районе Залива становился всё популярнее, и глэмерским командам ничего не оставалось как свалить в Лос-Анджелес.

И следующие 5 лет были для группы очень продуктивными. Каждый год по альбому, потом тур. Тяжело ли было справиться с эмоциями и привыкнуть к столь активному образу жизни? Ведь, как ты сказал, Testament была твоей первой группой, всё для тебя было в новинку.

Да, каждый год альбом, тур, альбом, тур, альбом тур. Мы тогда не разбирались в музыкальным бизнесе. Мы не знали, что после выхода альбома хорошо бы откатать пару-тройку лет. Мы думали, что надо сочинять альбом за альбомом. Мы понятия не имели. Нам никто не говорил, как всё устроено. Мы были ещё молоды, жили с предками. Прикольно было прийти в студию, выпить пивка, накуриться и поиграть, и так было почти каждый вечер. 5-6 раз в неделю. Собирались и играли. Идей у нас было полно, поэтому за 4 года мы написали множество песен. Свободного времени у нас тоже было полно.

На мой взгляд, после ‘The Ritual’, группу начала преследовать нестабильность…

Мы знали, что ‘The Ritual’ будет последней пластинкой с Алексом. Его уход не стал для нас неожиданностью. Группа действительно стала разваливаться. Изначально ‘The Ritual’ была довольно тяжелой пластинкой. Эрик написал большую часть материала. Алекс захотел сделать более «чистое» и мягкое звучание, он хотел двигаться в более коммерческом направлении. Обстановка в группе стала накаляться. Мы тогда были на крупном лейбле Atlantic Records, и они спрашивали: «А где же сингл? Где песня для радио?». Мы сами на себя были не похожи. Алекс ушёл, и группа стала трещать по швам. Мне нравится альбом ‘The Ritual’, некоторые песни, но я чувствовал, что мы уходим от своего изначального звучания и стилистики. Трэша там не было.

Ты только сейчас это замечаешь или и тогда замечал?

Мы тогда ничего другого и не знали, но чувствовали, что что-то не так. Ты ведь всегда гордишься тем, что делаешь и создаёшь. Вкладываешь душу, но агрессии не хватало. 4 года пролетели очень быстро. Алекс тогда был молод. Он пришёл в группу в 15-16 лет, и всё это время играл металл в Testament. Конечно же, ему хотелось попробовать поиграть другую музыку, и мы понимали его желание. Но ситуация на музыкальном рынке менялась. Появился гранж (Soundgarden, Nirvana, Pearl Jam), и мы стали никому не нужны. Лейблы сливали металлические команды направо и налево. Раньше даже днём по радио можно было услышать металлические песни. Но гранж буквально в одночасье всё изменил. У нас истекал контракт, нам нужно было выпустить ещё один альбом. После ухода Алекса мы с Эриком были подавлены, не знали что делать, но в то же время, поняли, что теперь можем, наконец, играть тяжелую музыку. ‘The Ritual’ должен был получиться гораздо тяжелее. На альбоме ‘Low’ мы понизили строй гитар, чтобы он более естественно сочетался с моим вокалом. Песни стали тяжелее. Я написал трек ‘Dog Faced Gods’, я тогда впервые спел всю песню гроулингом. Фэны стали критиковать и говорить: «Что ты делаешь? Ты же себе голос сорвёшь! Тебе это ни к чему!». Но появились и те, кому понравилось. Всем не угодишь.

Тяжелое было время?

Да, потому что это был наш последний альбом по контракту. Мы не знали, что нас ждёт. Будет ли у нас новый контракт. Мы были на «крупном» лейбле Atlantic Records, а на металл они теперь плевать хотели.

Интересно заметить, что после ‘Low’ вы выпустили ещё два альбома (‘Demonic’ 1997 и ‘The Gathering’ 1999), но потом снова залегли на дно. Это было связано с твоей болезнью?

Ну, не без этого, конечно. Контракт с Atlantic Records истёк, и мы не знали, что делать дальше. Мы пригласили в группу новых участников – Джеймса Мёрфи и Джона Детти. Решили записать концертный альбом в клубе Fillmore. Джони Зи посоветовал открыть свой лейбл и выпустить на нём свою музыку. Конечно, идея отличная. Так мы и сделали. Назвали лейбл Burnt Offerings и выпустили концертный альбом самостоятельно. Продавался он очень хорошо, мы прилично заработали. И вдруг мы поняли, что вполне можем справиться сами, без помощи лейблов. Затем мы выпустили ‘Demonic’. Ситуация на музыкальном рынке была плачевной. Крупные лейблы сливали металлические команды. Мы решили написать тяжелую пластинку. Позвали Джина Хоглана. Песни получились мощнее и тяжелее. Я пробовал петь, но всё было не то, пока я не спел гроулингом. И Эрик сказал, что мне нужно продолжать петь в том же духе. Альбом получился тяжелым, но думаю, что наши поклонники оказались не готовы к такому материалу.

А как тебе ситуация на музыкальном рынке сегодня?

Небо и земля. Если раньше ты был подписан на крупном лейбле, всё было круто, а независимые звукозаписывающие компании испытывали проблемы с продвижением и рекламой. А теперь наоборот –независимые лейблы преуспевают в бизнесе. Мы уже много лет на ‘Nuclear Blast’, и теперь там огромное количество металлических команд. Юное поколение фэнов открывает для себя эту музыку, ходят на концерты. По радио и MTV нас не крутят, но люди приходят на концерты, и очень помогает наличие интернета и социальных сетей.

Ты сказал, что альбом ‘Demonic’ получился довольно тяжелым. Можешь ли ты сказать, что ваш новый альбом ‘Brotherhood Of The Snake’, возможно, самый тяжелый и быстрый в дискографии группы?

Ну, я бы не сказал, что он самый быстрый в дискографии, просто на нём мы снова вернулись к корням. На ‘Dark Roots Of Earth’ не хватало трэша, который был на ‘Demonic’ или ‘The Formation Of Damnation’, где музыка была гораздо быстрее и тяжелее. Хотя мы гордимся пластинкой ‘Dark Roots Of Earth’ . Пару быстрых песен там есть. Работая над новым альбомом, мы знали, что хотим быть быстрее, мощнее и тяжелее, как на ‘The Gathering’ или ‘The Formation Of Damnation’. Но я также хотел петь и не забывать про мелодии. Хотелось, чтобы песни запоминались.

Тяжело ли было этого добиться? Ты ведь сказал, что на ‘Demonic’ мелодично петь не получилось.

На этот раз я спел гроулингом там, где этого требовала музыка. Мне сначала нужно послушать музыку, поймать атмосферу, и только потом я уже думаю, как лучше спеть. Или даже текст написать. На альбоме есть очень мощные и тяжелые песни, например, ‘Canna Business’, но я не забыл про мелодии, и песни легко запоминаются.

Над какой песней для нового альбома вы начали работать раньше всего?

Риффов у нас было полно, но первой мы написали ‘Brotherhood of The Snake’. Мы решили записать её, выпустить первым синглом и прикинуть, может быть, нам стоит попробовать поработать с другим продюсером. Мы ведь обычно с Энди Снипом работали. Хотелось чего-то другого, хуже уже всё равно бы не стало. И мы обратились к Рэнди Стаабу, но в итоге отправили песню на доработку Энди, и он сказал, что кое-где нужно подчистить, кое-где добавить, убрать. Мы были довольны, но поняли, что Энди прекрасно знает, какое звучание нам нужно, он уже с нами работал, и мы решили остаться с ним.

У тебя уже была концепция альбома? Ведь у вас уже был написан заглавный трек и придумано название.

Да, идея уже была. Я последнее время старался писать о личном, о реальных ситуациях, болезнях, насущных проблемах.

Почему о серьёзном и насущном?

Потому что хотелось отойти от клишированных текстов о зомби, кладбищах и так далее. Мы всегда писали тексты о планете, окружающей среде – том, что нас окружает. Мы обсудили этот момент с Эриком и решили написать прикольные истории с прикольными словами и фразами. Я согласился. Я смотрел по телеку документальный сериал «Древние Пришельцы», много нового узнал о религии и пришельцах. Смысл был в том, что религий не существует. И много тысяч лет назад на стенах оставляли зловещие предзнаменования и всегда рисовали образ пришельца. Продолговатое тело, руки и большая голова, летающие объекты в небе. И я подумал: «А может быть, пришельцы действительно существуют? Почему все рисуют и описывают их одинаково?». И может быть, это и была их религия (того древнего народа), и пришельцы были для них богами. Кто знает… Потом я наткнулся на историю о Братстве Змеи. 6000 лет существовало секретное общество, и они выступали против любой религии. Они верили в короля-пришельца по имени Ану, и он создал человечество, которое бы служило ему и добывало золото и минералы. Мне история понравилась. Я рассказал Эрику, ему эта история пришлась по душе, и он решил, что это будет подходящее название для альбома. Получается, мы придумали эту вымышленную историю, хотя кто знает, вымышленная она или нет. Может быть, всё это действительно было. Тяжело в это поверить и осознать.

Ты рос в католической семье, верно?

Да. Мама была очень набожным человеком. Ходила каждое воскресенье в церковь. Да, родители были очень набожными.

В 2001 году у тебя обнаружили рак, и ты решил обратиться к местному шаману, который провёл над тобой духовный обряд.

Да, помимо этого я ещё ходил на курс химиотерапии. Но я искал что-то ещё, ведь когда тебе говорят, что у тебя рак, ты сразу думаешь, что жить тебе осталось недолго. Я хотел попробовать все возможное, чтобы излечиться, либо психологически подготовиться к смерти. Ко мне домой приходил шаман и проводил обряд исцеления. Я поверил в духовную силу и подумал, может быть, существует не только религия, но и духовные силы. Он мне здорово открыл глаза.

В новой песне ‘Neptune’s Spear’ («Копьё Нептуна») есть строчка: «Здравый ум – это оружие».

Да, есть там такая строчка. Эта песня о том, как ликвидировали Усаму Бен Ладена. «Копьё Нептуна» – название операции по устранению Бен Ладена. Как его поймали во время штурма, ослепили и убили одним выстрелом. Но я понял, что не могу писать все песни на одну и ту же тематику. Однако треки вроде ‘Neptune’s Spear’ , ‘Canna Business’, ‘Black Jack’ вроде бы сами по себе, но в то же время подходят под концепцию земли и политики. Музыка помогает мне настроиться и написать текст на ту или иную тему.

Ты сказал, что никогда не боялся писать о политике, верно? Не ставишь себе ограничений, о чём писать?

Нет, не ставлю. Меня это не беспокоит. В каждом тексте есть какое-то послание. Мы в 1989 году написали песню ‘Greenhouse Effect’ («Парниковый Эффект»), и подростки решили, что она о том, как выращивать марихуану в теплице. Нет, песня была не об этом. Они не знали о глобальном потеплении, жили беспечной жизнью, поэтому не слышали об этом. И если в тексте есть послание – это прекрасно.

Последний вопрос. Считаешь ли ты, что тебя и группу иногда неправильно понимают?

Не сказал бы. Мы никогда никого не учили и ни к чему не принуждали. Мы не проповедники. Каждый может интерпретировать песни по-своему. Если я пишу песню и для меня она значит одно, для кого-то другого она может значить совершенно иное. Каждый находит то, что ему близко. И это здорово.

Перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

BONUS!

Тизер новой песни “Canna Business”. Комментирует Чак Билли:

“Эту песню я написал, наверное, девять месяцев назад, это была игра слов. Свою медицинскую карточку я получил около полутора лет назад, ещё я продавал именной пульверизатор ‘The Chief’ («Вождь»). Так что я уже давно в теме. Я получил медицинскую карточку, и друзья сказали, что можно установить на телефон приложение – сейчас же куча программ – которое называется Weedmaps. Ну, я установил, и не успел опомниться, как мне стали привозить травку на дом. Всего час, и трава у тебя дома. Смотришь, кто поблизости торгует и оформляешь заказ. Обалдеть можно. Раньше это было запрещено, нас мусора на стоянках гоняли. Когда у меня обнаружили рак, я использовал марихуану в медицинских целях. Когда пошёл на курс химиотерапии, пришлось с травкой завязать, потому что совмещать запрещено. Кто бы мог подумать, что марихуану легализуют? Канна-бизнес! И после нескольких доставок я подумал: «Надо мне написать об этом песню».

Я уже много лет курю. Когда был подростком, курил исключительно чтобы поймать кайф. Сейчас марихуану используют в медицинских целях, она помогает детям, страдающим эпилепсией. Марихуану курят, не только чтобы обдолбаться. Люди до сих пор стараются об этом не говорить, но постепенно они начинают понимать, что вещь-то на самом деле полезная. Всё больше и больше людей врубаются, что травку курят не только, чтобы поймать кайф. Многие вылечиваются. Два года назад мы с другом разработали именной пульверизатор и вот уже третий год он отлично продаётся. Я согласился стать партнёром, потому что увидел в этом смысл.”

---

Dimon