Death. В объятьях смерти

ИСТОРИЯ ГРУППЫ И ЖИЗНИ ЧАКА ШУЛЬДИНЕРА, РАССКАЗАННАЯ ЕГО ДРУЗЬЯМИ И КОЛЛЕГАМИ

[Материал из журнала "Decibel" за март 2011 года]

ИСТОРИЮ РАССКАЗЫВАЮТ:

Скотт Бёрнс – продюсер ‘Spiritual Healing’ (1990), ‘Human’ (1991) и ‘Individual Thought Patterns’ (1993). Звукоинженер ‘Leprosy’ (1988).
Терри Батлер – басист Death 1987-90. В настоящий момент басист Six Feet Under
Скотт Карлсон – басист Death 1985. В настоящий момент играет в Repulsion (грайндкор)
Ричард Кристи – барабанщик Death 1996-01. Сейчас барабанщик Charred Walls Of The Damned и ассистент Говарда Стерна на радиостанции.
Келли Конлон – басист Death 1994-95. Ныне басист дэтстеров Wynterborne
Фредерик «Рик Розз» ДеЛилло – гитарист Death 1984-85, 1987-89. Ныне играет в M. Inc.
Стив ДиДжорджио – басист Death 1986, 1991, 1992-94. Ныне играет в Charred Walls Of The Damned и Soen.
Эрик Грайф – бывший менеджер Death. Отвечает за интеллектуальное наследие Death и Чака Шульдинера Perseverance Holdings Ltd.
Шеннон Хэмм – гитарист Death 1996-2001. Ныне играет в Beyond Unknown и работает над пока не получившим название проектом вместе с барабанщиком Deicide Стивом Эшеймом.
Джин Хоглан – барабанщик Death 1993-95. Ныне стучит в Fear Factory и Dethklok
Бобби Коэлбл – гитарист Death 1995. Профессор джазовой гитары в центральном Университете Флориды в Колледже Орландо и Роллинз в Уинтер-Парк, штат Флорида.
Боривой Кржин – подпольный обменщик кассетами и журналист оригинальной дэтовой сцены. Также создатель сайта о тяжёлой музыке, Blabbermouth.net.
Энди Ла Рок – гитарист Death 1993. Ныне играет с Kind Diamond. Ещё заведует Sonic Train Studios в Варберге, Швеция.
Пол Масвидал – гитарист Death 1990-92. Ныне гитарист/вокалист Cynic (прогрессив-дэт)
Джим Моррис – совладелец студии Morrisound Recording Studios. Продюсер/звукоинженер ‘Symbolic’ (1995) и ‘The Sound Of Perseverance’ (1998)
Джеймс Мёрфи – гитарист Death 1989-90. Музыкальный продюсер SafeHouse Production в Орландо, штат Флорида.
Мэтт Оливо – гитарист Death 1985. Ныне играет в Repulsion.
Крис Райферт – барабанщик Death 1986-87. Ныне стучит в Autopsy.
Шон Райнерт – барабанщик Death 1990-92. Ныне стучит в команде Cynic
Джейн и Малькольм Шульдинеры – родители Чака.

ЕСТЬ ЛИДЕРЫ И ПОСЛЕДОВАТЕЛИ

В основном, последователи. Вполне вероятно, когда в 1983 году юные Чак Шульдинер, Фредерик «Рик Розз» ДеЛилло и Кам Ли сколотили группу Mantas, эта грозная троица из Алтамонте Спрингс, штат Флорида, понятия не имела, какое их ждёт путешествие, навсегда изменившее душу и сердце тяжёлого металла. В то время не существовало понятия «дэт-метал». Самые тяжелые группы того времени – Slayer, Venom, Bathory, Kreator, Hellhammer – звучали словно армия марширующих мертвецов из преисподней, беспрепятственно вторгавшихся на территорию драгоценного сине-зелёного земного шара. Крайне оскорбляемые всеми сгорающими от любопытства «патлачами» вышеперечисленные команды мчали и били копытами по земле на скорости, которая была выше физических человеческих возможностей для этого музыкального ремесла, появившегося в конце 60-х. Самый быстрый и тяжелый металл хлестал словно плеть – особенно в Европе и Северной Америке. Но это был далеко не предел. Коллеги по цеху и любители склепов, группа Possessed, в 1984 году обрушили на мир первый безобразный залп, выпустив демо-запись. Сразу же после этого Mantas превратились в Death.

Подпитываемые скверным огнём, с 1984 по 1986 Death выпустили бесчисленное количество демок и записей с репетиций, огорошив незадачливых металхэдов, что называется, в самое темечко. И пусть оригинальный состав Death в лице Шульдинера, ДеЛилло и Ли продержался всего ничего, именно кудесник гитары Шульдинер стал воспринимать Death как собственный проект. Таким образом он, сам того не желая, стал «Отцом Дэта». Пусть даже Possessed свои альбомы ‘Seven Churches’ (1985) и ‘Beyond The Gates’ (1986) выпустили раньше уникального и не имеющего аналогов дебюта Death ‘Scream Bloody Gore’, увидевшего свет в 1987, тем не менее, парни из Района Залива Сан-Франциско [Possessed] заглохли и сошли с дистанции. Death позиционировались как самая тяжёлая, мерзкая и убийственная группа в истории музыки. Однако Шульдинер не хотел ограничиваться этими прилагательными в превосходной степени, коими его группу наградил PRMC (Комитет по Цензуре в Музыке). Да и в музыкальном плане он себя ограничивать тоже не хотел.

Когда в 1988 вышел ‘Leprosy’, для фэнов песен ‘Zombie Ritual’ («Ритуал Зомби»), ‘Baptized In Blood’ («Крещённый Кровью») и ‘Evil Dead’ («Зловещие Мертвецы») стало очевидно, что у Death благородные стремления и высокие идеалы. С более «чистым» саундом, новым составом (в коллектив вернулся ЛаЛилло) и более мастеровитыми песнями, ‘Leprosy’ стал будущим звучанием дэта ещё до того, как у жанра это будущее появилось. Следующий альбом, ‘Spiritual Healing’ (1990), был «вылизан» и отточен ещё больше. ‘Living Monstrosity’ и евангелически негативный заглавный трек («Духовное Исцеление») обладал более мясистыми хуками, чем обложка альбома Cannibal Corpse ‘Butchered At Birth’ (1991). Опять же, Death не стояли на месте, а прогрессировали.

Несомненно, самый большой скачок у Death наблюдался между альбомами ‘Spiritual Healing’ и ‘Human’ (1991). Заручившись поддержкой музыкантов Cynic и Sadus, Шульдинер свободно мог слепить из дэта форму и звучание, которое ему хотелось. Границы размывались, (космические) моря расширялись. Именно в этот период Death стали единственной творческой силой в жанре «дэт-метал». Для записи последующих альбомов – ‘Individual Thought Patterns’, ‘Symbolic’ и ‘The Sound Of Perseverance’ – Чак нанял ряд талантливых дальновидных музыкантов, добившихся потрясающих результатов. Дэт никогда не стремился быть мелодичным, гармоничным или прогрессивным. Изначальный его облик жутко пугал и отталкивал. Но Шульдинер, свободный от стоявших перед ним неизмеримых оков и барьеров, сотворил из чудовища настоящего красавца. Лидер и «Отец Дэта» фактически заново изобрёл этот жанр.

Несмотря на то, что 13 декабря 2001 в возрасте 34 лет Чак покинул этот мир, данная эксклюзивная устная история из журнала Decibel – прямое доказательство того, что СМЕРТЬ БЕССМЕРТНА!

Армии мертвецов
Радуются отрубленной голове своего лидера
Жаждут плоти его
Пока теплая и свежая

MANTAS & SCREAM BLOODY GORE (1984-87)

Джейн Шульдинер: Я купила Чаку первую гитару. Ему было 9 лет, и мы с ним отправились на местную распродажу. Но я не знала, что нужны усилители. Мы поехали в магазин и купили их в тот же день – так и началась карьера Чака. Эта гитара до сих пор у нас дома.

Фредерик «Рик Розз» Де Лилло: Я познакомился с Чаком в конце ’82 на местной вечеринке. У нас было много общего. Нам нравилась музыка и мы оба играли на гитаре. Мы обменялись номерами. Он позвонил мне на следующей неделе. Мы решили не идти в старшие классы и через 2-3 недели свалили из школы. Потом оказались у Чака в гараже в доме его родителей, тусовались там семь дней в неделю. Сочиняли музыку и обменивались кассетами. Мы работали с его друзьями, Марком [Конрадом] и Джоном [Гроссом] из журнала «Гильотина». Это всё, чем мы занимались. Первый наш официальный концерт состоялся в ’84 вместе с Nasty Savage в пабе «Рубин» в Тампе (штат Флорида). До этого мы пару раз выступали в пиццерии ShowBiz, которая теперь называется Chuck E. Cheese. Там были одни подростки. Мы выступали втроём, без басиста.

Терри Батлер: Я знал Чака, Кама и Рика ещё с 1983 года. Они были в составе группы Mantas. Я купил у ребят демку Mantas в пабе «Рубин».

Джейн Шульдинер: Звучание – особенно лирика – на первых песнях не стали для меня сюрпризом. После смерти Фрэнка (16-летний брат Шульдинера) Чак очень страдал и чувства изливал посредством музыки.

Де Лилло: Музыкальной сцены тогда не было. Даже в Тампе. Никакого дэта. Были Possessed из Калифорнии. К моменту выхода ‘Leprosy’ в 1988 сцена была всё ещё маленькая. Мы почти не выступали. Большинство концертов мы давали в Европе, где дэт-метал правил бал.

Боривой Кржын: Я связался с Чаком, увидев листовку демо Mantas в августе 1984 на концерте Raven/Metallica/Anthrax в Roseland Ballroom в Нью-Йорке. Листовку положил Джон и Марк из фанзина «Гильотина». Они были друзьями Чака из Орландо и были в то время в Нью-Йорке. Листовка привлекла моё внимание, потому что в ней говорилось, что Mantas – «самая тяжёлая» и «безумная» команда, а я тогда искал самые экстремальные команды, поэтому находка оказалась удачной. Я написал Чаку письмо и вложил 5 баксов, чтобы купить эту кассету, и он мне ответил, вложив вместе с письмом кассету. Запись мне понравилась, и мы тут же стали друзьями и с тех пор всегда были на связи.

Де Лилло: Безусловно название Death («Смерть») придумал Чак. Имя Mantas мы взяли у гитариста Venom. Все это знают. Мы распались на неделю. Оригинальный барабанщик группы, который частенько пел, придумал оригинальный логотип Death. Тот самый, с пауком, тремя шестёрками и черепом. Чак его слегка подправил.

Джейн Шульдинер: Конечно же, мне никогда не нравилось название «Смерть». Но после смерти Фрэнка я понимала, почему Чак выбрал такое название. Помню, в лирике одной из его первых песен ‘Open Casket’ («Открытый Гроб») были воспоминания Чака о брате.

Кржын: Death были продолжением Mantas – та же самая группа, но с новым названием. Различия в музыке сводились к тому, что Чак прибавлял как композитор, автор песен, гитарист и вокалист. Конечно же, большую часть песен раньше пел Кам, но мне кажется, мало кто сомневался, что в итоге место у микрофонной стойки займёт Чак.

Де Лилло: В ’85 мы разошлись. И дело было не в музыкальных разногласиях. У Чака появилась возможность взять басиста, но вместе с ним пришёл и гитарист. Чак свой выбор сделал. И у меня к нему никаких претензий не было.

Скотт Карлсон: От него ушёл Рик Розз. Мы с Мэттом [Оливо] искали ещё двух человек. Сначала связались с Шоном Макдональдом, который играл в ранней вариации Genocide. А тем временем, я стал разговаривать с Чаком; я понял, что у нас с Мэттом есть шанс. Поэтому мы выкинули Шона, а сами поехали в Орландо. Амбиций в нас было хоть отбавляй. Мы были во Флинте, штат Мичиган, но не представляли, насколько же скучно в Орландо. Да где угодно было лучше, чем во Флинте. Оказалось, что нет.

Мэтт Оливо: Чак работал в мексиканском ресторане Del Taco. Наверное, это была его последняя обычная работа. С этого момента он полностью сосредоточился на карьере в Death. Короче, мы сели в машину и поехали в Del Taco, чтобы встретиться с Чаком. Зашли в ресторанчик, а там Чак. Волосы, едва достававшие до плеч, он убрал под кепку Del Taco. И сидел в этой униформе. Было забавно. Музыка Чака нам очень нравилась. Он считал себя новым Томом Уориором (Celtic Frost). А сам тусовался в Del Taco. На следующий день мы приступили к репетициям.

Карлсон: Когда мы туда приехали, мы уже знали материал. У меня где-то есть запись с нашими репетициями в гараже. Мы сыграли ‘Beyond The Unholy Grave’, ‘Evil Dead’, ‘Legion Of Doom’, ‘Rigor Mortis’, ‘Curse Of The Priest’, ‘Corpsegrinder’, ‘Baptized In Blood’, ‘Infernal Death’, ‘Archangel’, ‘Into Crypts Of Rays’ и парочку металлических песен.

Оливо: Мы обсуждали с Чаком перспективы группы, и я сказал ему: «Наверное, нам уже пора ехать домой», на что он ответил: «Тогда не буду вас задерживать, ребята!». Мне показалось грубовато. Я считал нас друзьями. Я понял, что ничего личного в его словах не было. Может быть, я слишком самоуверенный, но мне кажется, если Чак видел, что чего-то не получается, он бы всё разорвал и начал с чистого листа. Чего бы то ни стоило.

Джейн Шульдинер: Мы с отцом знали, что Чак должен был поступать так, как лучше для его музыки. То есть, использовать все возможности. Поэтому мы выбор сына всегда поддерживали. Мы никогда в нём не разочаровывались, и нам повезло, что он с головой ушёл в музыку, формируя свою личность.

Малкольм Шульдинер: Я нормально относился к переезду Чака в Сан-Франциско. Он попросил меня его отвезти. Он сказал, я всегда знал, что он пойдёт в колледж, но сам он хотел не учиться, а играть в группе.

Кржын: Сомневаюсь, что Чак когда-нибудь хотел быть в группе Slaughter [после того как у него не задалось в Сан-Франциско с бывшим барабанщиком D.R.I., Эриком Брехтом, Чак перебрался в Канаду в команду Slaughter]. Думаю, Чак поехал туда, разочаровавшись и отчаявшись. Он устал от того, что не получалось найти музыкантов во Флориде, и поездка в Сан-Франциско обернулась для него разочарованием. Однажды я с ним разговаривал, когда он был в Торонто, и всё было нормально. А через пару дней я перезвонил, и он уже уехал домой.

Оливо: Можно ли представить Чака в чьей-нибудь группе? Мне кажется, в Slaughter он чувствовал себя потерянным. Он звонил нам и спрашивал, можно ли приехать и поджемовать с нами после Slaughter. Наверное, сначала решил вернуться во Флориду, чтобы всё обдумать. Но он знал, что делает. Он хотел снова сосредоточиться на Death.<

Крис Райферт: [Когда Чак во второй раз вернулся в Сан-Франциско], я откликнулся на местное радио-объявление. Чак искал музыкантов в группу, и мой друг, работавший на радио, мне об этом рассказал, чему я не мог поверить. Конечно же, я тут же позвонил Чаку и сказал, что мне нравятся Bathory, Artillery, Sodom и всё в таком духе. Он спросил, нравятся ли мне Slayer и Possessed. Мой ответ, конечно же, был положительным.

Стив ДиДжорджио: Чак только-только записал демо ‘Multilation’. Басиста у них не было. Как только мы, парни из Sadus, стали зависать, мы начали подыскивать себе необычное место, где можно было бы выпить. Мы были большой бандой. Репетировали ребята в комнате у Криса в доме его родителей. Парни из Sadus тоже репетировали в комнате. Но было это дома у Даррена [Трэвиса]. Он жил с отцом. Отец был не против наших шумных тусовок. У Криса была реально крутая белая барабанная установка Нила Пирта Tama. Джон [Аллен] завидовал, поэтому сказал: «Ребята, тащите её к нам в репетиционную, и тогда сможете репать у нас в комнате». Обычно Sadus репетировали минут 45, используя установку Криса, потом 45 минут репетировали Чак с Крисом. Поскольку моё басовое оборудование стояло в той же комнате, я понижал строй и репетировал с парнями из Death. Не сказал бы, что меня кто-либо считал участником группы.

Малкольм Шульдинер: Чак был рад, что старания приносят плоды. Он относился к своей музыке со страстью и энтузиазмом и был ужасно доволен, когда держал в руках профессионально спродюсированный диск.

Кржын: Я считал ‘Scream Bloody Gore’ классным дебютом, и он идеально показывал, что собой представляли Death на той стадии – он был брутально тяжелым и «сырым», но в нём чувствовалась музыкальность, чего командам вроде Venom, Bathory и Hellhammer как раз и не хватало.

Райферт: Джон [Хэнд, отмеченный ритм-гитарист на альбоме ‘Scream Bloody Gore’] был нашим другом. Альбом был записан, и Чак снова уехал во Флориду, и мы говорили о том, чтобы на гитаре сыграл Джон. Мы решили лишь предположить, что идея сработает, а в итоге этот парень оказался на фотографии задника альбома. Лейблу Combat Records мы честно сказали, что на альбоме все партии гитар и баса сыграл Чак, но они нас проигнорировали, и в итоге складывалось ощущение, будто на альбоме играл Джон. К сожалению, он в группе не прижился, а когда мы это поняли, было уже поздно.

ДиДжорджио: Парни подумывали о том, чтобы попросить меня записать партии баса на альбоме ‘Scream Bloody Gore’. Помню, я слушал и спросил: «Окей, а кто на басу?». И Чак мне выдал: «Пришлось сыграть мне. Дерьмово получилось!». Я сказал Чаку: «Чувак, да я же мог сам сыграть! Я твои песни репетирую уже несколько недель!». Чак дружески ударил Криса в плечо и сказал: «Я же говорил, надо было его попросить!». Вот такая история.

Райферт: Однажды мы разговаривали по телефону, и Чак мне сказал, что хочет остаться во Флориде. Конечно же, меня его слова очень расстроили. Он сказал, я могу вернуться во Флориду и остаться в группе, но я не хотел никуда переезжать.Там жара невыносимая, к тому же здесь у меня друзья и семья – в общем, я решил остаться, и дорожки наши официально разошлись.

Де Лилло: Было это в канун Рождества ’87 года. Я уже ушёл из Massacre. Всё равно, что стегать дохлую лошадь. Крис не собирался приезжать во Флориду. Ему было лет 16 или 17. Помню, я сказал Чаку: «Если хочешь собраться и побренчать, у меня есть басист и барабанщик». Мы с Терри [Батлером] и Биллом [Эндрюсом] выучили несколько песен с альбома ‘Scream Bloody Gore’. В итоге мы стали репетировать в небольшом складе в Тампе.

Батлер: Наша первая репетиция прошла потрясающе. То было моё посвящение в состав Death. Спустя три недели на рок-фестивале в Милуоки мы отыграли первый концерт. После чего сразу же отправились в тур в поддержку ‘Scream Bloody Gore’.

Эрик Грайф: С Чарльзом Шульдинером я познакомился на фестивале в Милуоки летом 1987. Я был продюсером и специалистом широкого профиля, менеджером и концертным промоутером, а он давал первые концерты в поддержку ‘Scream Bloody Gore’ в составе, с которым потом записал альбом ‘Leprosy’. Мы классно пообщались, но узнал я его как следует только через полгода, когда продвигал их выступление на Милуоки и они давали концерты на Среднем Западе с демо-командой из Чикаго, Sindrome.

Покончи с этим
Позволь умереть
Перекрой мне кислород
Я не хочу так жить

LEPROSY & SPIRITUAL HEALING (1988-90)

Батлер: Сразу же после тура в поддержку ‘Scream Bloody Gore’ мы стали сочинять ‘Leprosy’. Каждый принимал участие. Рик, Билл и Чак жгли на альбоме ‘Leprosy’. Мне ещё не доставало уверенности как композитору. Мы были настоящей группой. Классно было причислять себя к этой музыкальной сцене. Тогда в тур ездили очень мало дэтовых команд. Может быть, Possessed и Dark Angel. Было ощущение, что вот-вот случится революция.

Грайф: Я считал Чака дружелюбным и немного харизматичным, но ему было всего-то 20 лет, и он считал, что ему море по колено – в общем, юношеский максимализм. Считал себя неуязвимым. Да я и себя таковым считал. Как-то раз мы с ним проехались на моём «Додже Дэйтоне», и не успел я опомниться, как стал его менеджером.

Скотт Бёрнс: С Чаком мы познакомились, когда работали вместе с Дэном Джонсоном над альбомом ‘Leprosy’. Я был звукоинженером. Чак был классным парнем. Можно было наверняка сказать, что он хотел, чтобы его серьезно воспринимали как музыканта, но не хотел при этом утрачивать брутальности. Хотя это относится ко всей американской тяжёлой сцене. Музыканты хотели чувствовать себя компетентными. Этим дэт и отличался от панк-рока.

Батлер: Мы уже отыграли несколько концертов, но в студии я записывался последним. Все басовые партии мне нужно было записать за четыре часа. И вот он я – играл на басу около года – и все на меня пялятся. Билл, Рик, [продюсер] Дэн Джонсон и [звукоинженер] Скотт Бёрнс. У меня начался приступ паники. Я просто застыл на месте. Я уже успел записать бас для четырёх песен. Ребята использовали на записи только одну мою дорожку. И я попросил Чака: «Мне нужно, чтобы ты дописал мои партии. Не знаю, что со мной происходит. Чувствую, будто сейчас сдохну!». Но не стоит забывать, что я играл пальцами. Дэн хотел, чтобы я играл медиатором. И этот медиатор и все эти взгляды окончательно меня довели.

Де Лилло: Мы написали вместе практически всё. Многие песни Чак написал самостоятельно, но я придумал множество риффов на альбомах ‘Scream Bloody Gore’ и даже на ‘Spiritual Healing’. Но в буклете про меня никто не вспомнил. Однако обиды я не держу. Это же всего лишь рифф. Что мне теперь делать? Разрыдаться? Ну уж нет.

Батлер: Когда у нас появились первые копии ‘Leprosy’, мы охренели. Моя фотка была на заднике. Я не мог в это поверить. Было ощущение, что я многого добился! [смеётся]. Но было реально круто видеть свою фамилию в списке авторов ‘Spiritual Healing’.

Де Лилло: Мы с Чаком никогда не выясняли отношений. Была одна короткая ссора на сцене в маленьком клубе «Электрический Банан». Сцена была сантиметров на 30 выше пола. И толпа была буквально в нескольких сантиметрах от тебя. Чак сказал: «Сделай взгляд попроще. Мне некуда встать!», на что я ответил: «С чего ты взял, что я на тебя не так смотрю? Мне самому встать некуда».

Джейн Шульдинер: Как и остальные родители, я переживала, когда Чак поехал в Европу. До того, как он отправился в тур, я исследовала места, куда он ехал, и кое-где было неспокойно. Пусть энтузиазм их, конечно же, не угасал, но я рассказывала мальчишкам, что их ждёт, а как говорится, предупреждён – значит вооружён. Чаку нравилась Европа и местные поклонники. Они оказывали ему тёплый приём.

Де Лилло: Мы написали ‘Leprosy’ и записали его с Дэном Джонсоном, который работал над первым альбомом Savatage и миньоном ‘Dungeons Are Calling’ (1984). Мы откатали тур, а потом отыграли ещё один, Ultimate Revenge II – с ребятами из Dark Angel. Мы записали видео Ultimate Revenge II. Тогда-то и возникли музыкальные разногласия. Чаку нравился техничный материал. Помню, он стал меня спрашивать, занимаюсь ли я с гитарой дома. Я ответил, что не занимаюсь. Я не видел в этом смысла. Техника в дэте?! Потому мы и разошлись. Но остались друзьями.

Батлер: Когда Death должны были отыграть три или четыре концерта на восточном побережье, Чак вышел из себя. Рик этого не хотел, что и стало последней каплей для Чака.

Грайф: Чак попросил меня выгнать Рика, после того, как тот пропустил две репетиции, и я тут же позвонил парню по телефону и всё сказал. Но это был удобный предлог. На самом деле, по словам Чака, всё было в «ручке» [тремоло-система] на гитаре, усах и расчёске для волос. Посмотрите фотки тех лет и всё поймёте. Но Рик отреагировал достойно и не создавал никаких проблем, и Чак вздохнул с облегчением, что обошлось без конфликта.

Кржын: Что же касалось сочинения Чака и исполнения, ‘Leprosy’ был абсолютно логичным продолжением ‘Scream Bloody Gore’. Единственное – мне игра Билла Эндрюса на барабанах показалась слишком скучной, безжизненной и напрочь лишённой воображения – он фактически играл под метроном. Я Чаку своё мнение довольно популярно объяснил, но он не согласился и защищал Билла, и меня это удивило; однажды он мне даже сказал, что игра Билла на альбоме ‘Leprosy’ не уступает игре Дэйва Ломбардо на [Slayer] ‘Reign In Blood’ (1986) – честно говоря, я над таким сравнением поржал.>

Батлер: Я знал Джеймса [Мёрфи], когда мы были в Agent Steel. Помню, говорил Чаку, когда нам нужен был гитарист: «Есть у меня один шреддер. Но сейчас он в Атланте и играет с командой Hallow’s Eve». Чак позвонил ему из своей комнаты и попросил Джеймса стать участником Death. Джеймс выдал: «Конечно! Сейчас только шмотки соберу, и я у вас». Джеймс прекрасно влился в группу. Мы его вроде даже песни старые учить не просили. Сразу же стали сочинять ‘Spiritual Healing’.

Грайф: Мы уже подписали контракт с другим гитаристом, но всё провалилось. Постоянно заходил разговор о Джеймсе Мёрфи. Только Чак решал, с кем ему было комфортно играть, и позвонил Джеймсу, пригласив парня в коллектив.

Джеймс Мёрфи: В 1987 я подписал контракт с командой Agent Steel, которым нужен был постоянный запасной гитарист. Я поехал в Европу и Великобританию, будучи ещё подростком. Как только вернулся, стал преподавать уроки игры на гитаре. Но я гонял на концерты в туровой футболке Agent Steel. Я дико котировал Death. У меня был альбом ‘Scream Bloody Gore’, и я только купил ‘Leprosy’. И Death выступали в клубе «Закат» в Тампе. Я был на том концерте. Чак с ребятами прогуливались возле концертной площадки. Я прошёл мимо Чака, и он сказал: «Классная футболка, чувак!». Я ответил, что откатал этот тур. Он заинтересовался и завалил меня вопросами. В итоге он познакомил меня с Биллом и Терри. После чего я уехал в Атланту. Мы жили в одной комнате с гитаристом Дэйвом Стюартом из Hallow’s Eve. Я занимался благоустройством и озеленением, а потом решил заценить Музыкальный Институт Атланты. Но учёба оказалась мне не по карману, поэтому я решил играть с Дэйвом и Томми Стюартом. И вдруг откуда ни возьмись позвонил Чак и сказал: «Рик ушёл из группы, мы ищем ему замену. И все подумали про тебя». И я сказал полную чушь: «Люблю вашу команду, но хочу остаться с ребятами в Атланте». А мы НИ ХРЕНА не делали! Прошло пару дней, и я сидел и пялился в стену в комнате и думал: «Что со мной не так?!». Я вскочил и тут же набрал Чаку. Он сказал: «Чувак, извини; поезд ушёл. Мы уже нашли человека». Помню, я ему ответил: «Ну, у меня есть пару свободных от работы дней. Давай я приеду к вам и покажу, что умею». Чак согласился. Я приехал в дом родителей Терри, поставил небольшой магнитофон с кассетой ‘Leprosy’ и сыграл под четыре или пять песен. И они сказали: «Да, чувак. Круто! Но мы уже взяли парня по имени Марк Картер». Я вернулся в Джорджию подавленный и грустный. Я совершил огромнейшую ошибку в своей жизни. И вдруг снова позвонил Чак: «Эй, Джеймс, если хочешь с нами играть – приезжай. С Марком не срослось». И я ему: «Собираю манатки и выезжаю!». В итоге я жил у своей бабушки, её дом находился почти в двух часах езды от Чака.

Бёрнс: Состав команды изменился. Рик ушёл. Джеймс, безусловно, был более мелодичным, и мне кажется, Чаку это реально нравилось.

Джейн Шульдинер: Когда к нам в дом приходили люди, будь то группы или кто-нибудь другой, мы всегда принимали их тепло. Джеймс был милым парнем и с ним было приятно познакомиться. Мы с ним время от времени созваниваемся.

Малкольм Шульдинер: Помню Джеймса. Он, как и другие участники группы, частенько приходил к нам в дом и оставался на ужин.

Мёрфи: Мы репетировали четыре или пять дней в неделю. И через три недели, где-то в августе 1989, я вместе с Чаком написал половину песен. Он написал все тексты. Я написал половину музыку для восьми песен. Всё получалось очень круто. Не помню, чтобы Чак забраковал хоть один мой рифф. Он слушал их и тут же знал, как связать со своими. Мы написали с ним все риффы. К концу лета 1989 мы были в студии Morrisound и записывали ‘Spiritual Healing’. Пластинка вышла в феврале 1990 года.

Батлер: Альбом ‘Spiritual Healing’ стал продуктом наших музыкальных влияний – Новая Волна Британского Хэви-Метала, ещё нам нравился французский металл. Он был очень мелодичный. ‘Spiritual Healing’ – идеальное сочетание брутальности и мелодии. И мы думали: «О, а он другой, и звучит классно!». Всё было очень естественно и органично.

Кржын: Безусловно, Чак хотел добавить в песни Death больше мелодики и музыкальности, но при этом оставлял жёсткость и тяжесть. Ещё ему нравилось хорошее, чистое тяжёлое звучание пластинки, и мне кажется, это отразилось на саунде альбома. Качественные соляки Джеймса вывели ребят на новый уровень.

Грайф: Джеймс реально был «третьим лишним». Он, безусловно, старался вписаться. К тому времени у нас с Биллом, Терри и Чаком был довольно странный юмор, с кучей шуток для своих и подъёбами друг друга, и Джеймс неуклюже пытался вписаться. Он как мог пытался привыкнуть к нашим странным фразочкам и языку. В музыкальном плане, конечно же, в его умениях никто не сомневался, и такой человек может сыграть, что ни попросишь. Именно так и было.

Мёрфи: В этом-то всё и дело. Мы понятия не имели, какого чёрта делали. Мы были совсем детьми. И ладить друг с другом мы тоже не спешили. Собираются молодые ребята и всегда оказывается больше одного альфа-самца. Уйти из Death мне было просто. Я ушёл до того, как случился скандал в конце тура ‘Spiritual Healing’. Помню, позвонил Скотту [Бёрнсу] и спросил, не знает ли он, требуется кому гитарист. И он ответил: «Кстати говоря, знаю. У меня сейчас парни из Obituary в студии. И им нужен соло-гитарист». На следующий день я был в студии с Obituary и записывал соляки для альбома ‘Cause Of Death’ (1990).

Батлер: Если Чак хотел что-то изменить, он легко мог от чего-то отказаться. Думаю, проектом Control Denied он во многом пытался выразить свои чувства. Он всегда хотел сколотить Control Denied. Даже тогда. Он считал, мы застряли в развитии. Короче, мы откатали полноценный тур с Carcass и Pestilence, и это было круто. У нас была неделя отдыха, а потом поехали в Европу, где выступали вместе с Kreator в качестве со-хэдлайнера. У нас был свой автобус и персонал. Единственное, что от нас требовалось – выйти на сцену с гитарами.

Находясь несколько дней дома, Чак ушёл в самоволку. Он не хотел гастролировать. Он хотел свернуть удочки и залечь на дно. Мы же подписали контракты, дали кучу интервью и всё такое. И мы встретились у Чака дома. Доверенным лицом была его мать. Эрик к тому моменту уже из группы ушёл. У нас был договор, согласно которому мы [я и Билл] должны ехать в Европу как Death, но без Чака. И всю ответственность на себя берём мы. Мы же подписали этот контракт, потому что были глупыми подростками. А что нам было делать? Как бы это безумно ни звучало, мы отправились в Европу с барабанным техником Луи Каррисалесом, взявшем на себя обязанности вокалиста, и гитарным техником Вальтером Трахслером – он играл на гитаре. Откатали девять недель. Это было потрясающе. Хотелось бы, чтобы Чак поговорил с нами и поделился эмоциями и переживаниями.

Спустя три недели гастролей он позвонил организатору выступлений и сказал, что хочет продолжить с нами тур. Но организатор ему ответил: «Нет, сейчас уже поздно. Персонал Kreator сказал, если ты приедешь, они прекратят тур». Вот такая была ситуация. А если бы тур отменили, они бы лишились девяти недель работы, поэтому поведение Чака их взбесило. Вернувшись из Европы, с Чаком мы не разговаривали. Было и так понятно, что по возвращению домой в Death мы больше не играем. Тогда-то, прямо на гастролях, мы с Биллом и сколотили команду Massacre.

Грайф: Чаки всегда стремился к развитию. Скачок от ‘Leprosy’ к ‘Spiritual Healing’ превзошёл только скачок от ‘Spiritual Healing’ к альбому ‘Human’. Просто уму не постижимо, что Чак придумывал такие сложные музыкальные решения, устраивая настоящую эволюцию в мире тяжёлой музыки, а личная его жизнь, тем временем, трещала по швам.

Где же человек
Смерть способный победить
Возможно, мы не готовы к неизвестным
Тайнам жизни нашей и судьбы

HUMAN & INDIVIDUAL THOUGHT PATTERNS (1991-93)

Батлер: Для альбома ‘Human’ мы написали четыре песни в репетиционной около моего дома: ‘Suicide Machine’, ‘Together As One’, а две другие не помню. У меня до сих пор есть эти записи.

Грайф: Пол [Масвидал] откатал с нами тур Leprosy по Мексике. И вписался он прекрасно. Его спросили, хотел бы он работать над альбомом, и репетиции над материалом ‘Human’ продолжились с того же места, где всё осталось с Биллом и Терри до раскола и ухода из Death. Пол вырос вместе с Шоном [Райнертом], и они были мощными партнёрами, и в этом Чак видел конкретный смысл.

Пол Масвидал: У меня было около трёх дней, чтобы выучить около 20 песен. К счастью, музыка Чака была довольно прямолинейной, особенно тогда, поэтому я сразу же взял гитару и начал готовиться. Четыре дня спустя мы играли перед публикой в 10 000 человек на арене в Мехико. Death там принимали как The Beatles. К нам буквально кидались, будто мы были каким-то легендарным коллективом. Я глазам своим не верил.

Бёрнс: Было понятно, что к чему. Было весьма очевидно, что Чак и был группой Death. Он всегда прогрессировал. У него, безусловно, было своё звучание. Death = Чак, и комментарии тут излишни. К тому моменту он конкретно увлёкся сочинением песен. На альбоме ‘Human’ их игра вместе с Шоном [Райнертом] и Полом [Масвидалом] выросла в разы. У Шона и Пола была своя огромная армия поклонников во Флориде. Все восхищались их игрой. Особенно, Шоном. Он вытворял на барабанах такое, чего никому и в голову прийти не могло. Во всяком случае, в дэт-метале. Барабаны на альбоме ‘Human’ просто невероятные. Томы его были перемешаны. Он оказал огромное влияние на большинство барабанщиков во Флориде. Думаю, [Стив] ДиДжорджио игрой на безладовом басу также оказал немалое влияние.

Масвидал: Эрик предлагал мне постоянную работу каждый раз, когда я работал с Чаком, и как только мы с Шоном стали сочинять материал для ‘Human’, химия оказалась невероятно мощной, и я знал, что хочу остаться. Учитывая нашу долгую дружбу, для Чака мы были безопасным вариантом.

ДиДжорджио: Я был в туре с Sadus. Кажется, мы были в Тампе или Орландо. Последний раз я видел Чака несколько лет назад. Я ему мягко намекал записываться в Калифорнии. Хотел, чтобы он притащил туда свою задницу, как это было раньше, когда мы с ним колесили на Шевроле. Я не спрашивал у него про состав. Намекая на приезд в Калифорнию, я ему как бы говорил: «Эй, а Стив-то свободен». Ещё до того, как завершился тур Sadus, до меня дошли слухи, что я снова играю в Death. Мне пришлось позвонить Чаку и спросить: «Эй, чувак! Что за хрень?!». А он ответил: «Это я ТЕБЯ собирался спросить!» [смеётся].

Масвидал: Во-первых, должен повторить, что обстоятельства, при которых получился ‘Human’, позволяли экспериментировать гораздо свободнее и больше, чем Чак мог позволить себе раньше. Мы – в том числе и Стив – давно дружили с Чаком, поэтому он и раскрылся. Ещё помню, Чак хотел выйти за рамки и попробовать что-то новое. Он стал увлекаться более прогрессивными нотками и экспериментальными формами музыки, и понял, что группе было бы полезно развиваться в этом направлении.

Шон Райнерт: Думаю, мы на него сильно повлияли в плане креатива – ни до, ни после ‘Human’ такого, честно говоря, уже не было. После раскола с Терри, Биллом и Джеймсом Чак реально хотел более креативных, умелых и прогрессивных музыкантов. Каждый из нас сделал вклад в ‘Cosmic Sea’. Мы написали её в студии за одну ночь.

ДиДжорджио: Помню, мы зависали с молодыми ребятами, Полом и Шоном, в Майами во время репетиций ‘Human’. Мы с Чаком рассказывали им старые истории. Официально ‘Human’ был первым альбомом, на котором мы играли, но мы с ним были старыми приятелями. Я тогда ещё не осознавал, на каком высоком холме сидел. Лишь позже я действительно понял, что альбом стал легендарным.

Масвидал: На съёмки клипа ‘Lack Of Comprehension’ нам пришлось встать очень рано и весь день сниматься в старом театре в Орландо. Помню, мы находились в прекрасном расположении духа и были настроены позитивно. Нас снимала команда настоящих профессионалов и отличных ребят.

Грайф: Я помню это, потому что весь день ходил с камерой и хулиганил! Я решил обратиться к режиссёру Дэвиду Беллино, поскольку он проделал классную работу с другим моим клиентом, London, и лейбл оказал мощную поддержку и выделил приличные бабки – во всяком случае, для нас. День прошёл очень позитивно, настрой у ребят был великолепный. Дебют в программе Headbanger’s Ball был чем-то реально крутым, и мы собрались у экрана телевизора.

Райнерт: Стив сразу же стал братом и родной душой. Пусть даже Sadus сочиняли более брутальное дерьмо, Стив любил джаз и фьюжн, поэтому мы сразу же спелись. Я познакомился с ним, когда он прилетел на репетиции ‘Human’. Он на пару недель остался у меня на хате и каждый день играл в Кендалл, штат Флорида. Да, классные были времена!

ДиДжорджио: Я прошёл фундаментальный курс обучения [музыке]. И когда Шон с Полом выкидывали какие-нибудь заумные термины, Чак был потерян. Я был в курсе, что ‘Human’ был другой пластинкой, но поскольку я вписался к Шону и Полу, разницы для меня особой не было. Мы с ребятами разговаривали на одном и том же языке.

Кржын: Я помню, что познакомил Чака с Джином [Хогланом] перед ‘Individual Thought Patterns’ и посоветовал им работать вместе. Кажется, Джин меня поблагодарил в буклете за «стимул». Я считал участие Джина и Стива в группе Death менее странным и необычным, чем сотрудничество Чака с Шоном Райнертом и Полом Масвидалом. И Шон, и Пол увлекались реально прогрессивной музыкой и до, и во время своего пребывания в Death, тогда как Джин и Стив [ДиДжорджио] родом были из весьма значимых и явновыраженных экстремальных команд – Dark Angel и Sadus соответственно – и к прогрессиву их, как Пола и Шона, не тянуло.

Джин Хоглан: Мы откатали тур Ultimate Revenge II. И он не очень удался. Dark Angel и Death во многом были друг с другом не согласны. Обстановка накалилась и Death уехали домой. Когда в сентябре или октябре 1992 мне позвонил Боривой Кржын и сказал: «Эй, чувак, Чак себе барабанщика присматривает. Тебе не интересно?», я ему ответил: «Вот это странно. Я думал, мы с ним враги». Боривой дал мне номер Чака и все разногласия были улажены. В начале декабря я приехал репетировать материал для альбома ‘Individual Thought Patterns’. Через три недели у нас была готова пластинка.

Грайф: ‘Individual Thought Patterns’ – злой и агрессивный альбом Чака, и я знаю нескольких ребят, кто может поклясться, что это лучшая работа Чака. Сразу же после этой пластинки к моменту нашего последнего перемирия он стал остывать и успокаиваться.

Бёрнс: Чак менял музыкантов. Всегда. И все это знали. Ему нравилось всё делать ПО-СВОЕМУ. Когда ему хотелось поработать с кем-нибудь другим, это было нормально. Когда он решил записывать вместе с Джином альбом ‘Individual Thought Patterns’, было круто. Джин был легендой. Шведский стиль Энди Ла Рока – Чак был огромным поклонником Кинга Даймонда – ему очень нравился. Чак восхищался его игрой. Но Чак всегда брал в группу достойных ребят и результат не заставлял себя ждать.

Энди Ла Рок: Кажется, мы познакомились с Чаком в конце 80-х. Он был огромным поклонником Кинга Даймонда. Мы выступали в Тампе в ’88 году. А через несколько лет мне позвонил Монте Коннер и спросил, не хотел бы я записать несколько соло для Death. Это было в ’92. Делать мне было особо нечего. Кинг Даймонд был между контрактами. И я решил, что было бы прикольно отправиться на две недели во Флориду.

Хоглан: Кассета с риффами, которую я получил от Чака, была невероятно классной. Четырёхдорожечного магнитофона у него не было. У него было два больших мафона. Он записывал одну гитару на один магнитофон. Потом включал один магнитофон, а поверх записывал вторую гитару, и всё это – на второй магнитофон. Гармонии и всё такое. Когда я приехал во Флориду, хотел выучить риффы Чака. Я немного играю на гитаре. Помню, многие его риффы были записаны в «классическом» строе на струне «ля». И я многие риффы «понизил». И он услышал и сказал: «Ого, круто звучит! Давай это использовать!».

Бёрнс: Я забрал Энди Ларока в аэропорту, отвёз его в отель, мы неделю ходили с ним по магазинам, он записал свои партии, я отвёз его в аэропорт, и он улетел обратно в Швецию.

ДиДжорджио: У Энди были высокие ожидания, но многие из нас были подавлены. Скотт был расстроен и пал духом. Когда он узнал, что Энди ничего не подготовил, Бёрнс просто озверел. Он не понимал, с кем имеет дело. Он каждый раз вытаскивал из задницы Энди волшебное соло, стоило Скотту нажать на кнопку «запись» [смеётся]. Стоило Энди сыграть три ноты, и мы говорили: «Ни хрена себе! Оставь! Оставь!», а Энди выдавал: «Я сыграю ещё раз». Мы ему: «Нет, нет, нет!», и он снова это играл. Нота в ноту. Мы там, блядь, чуть ли не кувыркались от восторга! Давали друг другу «пятюню». У нас челюсть отвисала.

Ла Рок: Когда меня берут на работу, я всегда очень сосредоточен. Работа для меня на первом месте. Если чувствую, что всё под контролем, могу немного расслабиться. Все парни в группе были расслаблены. Даже Скотт. Помню, мы с Чаком отправились в местный музыкальный магазин попробовать другие усилители. Нашли Marshall Valvestate. Нам реально понравился. У меня до сих пор есть этот усилитель. Я использую его в своей студии. Крейг Голди раньше на нем играл.

Хоглан: У Скотта и Стива всегда был довольно остроумный ответ. Я впервые записывался с кем-то кроме Dark Angel. С Чаком было легко работать. Он был классный. Он мне только и говорил: «Ебашь и ни о чём не думай! Жги!». Кажется, на альбоме ‘Individual Thought Patterns’ я лишь один раз сбился с ритма. В начале песни ‘Jealousy’. Немного сочно получилось.

ДиДжорджио: Придя в студию, мы со Скоттом спорили. Я ему: «Нет, Скотт, подожди с выводами! Я же не для понтов это написал. Прочувствуй и ты меня поймёшь. Басовая линия идёт в точности с барабанами, вписывается в гитары и всё связывает вместе. Я не просто от балды играю», а он мне: «Нет, я тут решаю, чему быть, а чему не быть. Я знаю, что хотят фэны. Они не хотят, чтобы бас звучал так». В итоге звали в студию Чака. А Скотт сидел, сложа руки. И я стоял с басом. Грыз ногти, нервничал. Скотт нажимал «запись». Чак хмурился и анализировал. Просил, чтобы я сыграл заново, а потом говорил: «Братишка, да ты даёшь жару! Мне нравится!». Он показывал мне «козу» и уходил.

Ла Рок: Чак спросил меня, не хотел бы я прокатиться с ребятами в качестве второго гитариста. Полагаю, им моя игра нравилась. Но я в то время работал над собственным проектом и, честно говоря, не был готов поехать в тур с другой командой, поэтому сказал: «Извини, дружище. Играть соляки в студии мне в кайф, но поехать в тур не смогу». Уверен, они были расстроены.

Малькольм Шульдинер: Никогда не видел, чтобы Чак упрямился. Но видел, как он сосредоточен и всегда хотел, чтобы всё было выполнено как следует. Он не хотел менять музыку, и это помогало ему отчаянно и уверенно двигаться к целям.>

Хоглан: Было очевидно, что Death – группа Чака. Я знал, что сыграю на ‘Individual Thought Patterns’, но не знал, куда прыгать дальше. Когда мы записывали альбом, на носу было несколько концертов тура. И Чак спросил, не хотим ли мы со Стивом отыграть несколько шоу. Честно говоря, группой мы так и не стали, но я был с Чаком три года и записал с ним две пластинки.

Любопытство не даёт покоя
Вопросы гложут душу
На камнях, по которым мы идем
И выбираем свой путь

SYMBOLIC & THE SOUND OF PERSEVERANCE (1995-98)

Хоглан: Между альбомами ‘Individual Thought Patterns’ и ‘Symbolic’ Чак увлекся пауэр-металом 80-х – командами с очень классными вокалистами. И я понимал, откуда у Control Denied растут ноги. Множество риффов звучали в традиционном стиле. Поэтому много где на альбоме ‘Symbolic’ барабаны звучат пикантно и живо. Я хотел вдохнуть в риффы жизнь. Они звучали в классическом хэви-метал стиле. И если бы мы использовали такой традиционный подход, казалось бы, что всё это уже было до нас. И я решил, что барабаны на ‘Symbolic’ должны звучать безумнее, чем на ‘Individual Thought Patterns’.

Джим Моррис: Я познакомился с Чаком в самый первый день, когда он был в студии и записывал альбом ‘Leprosy’ (1988). Очень приятный парень с отличным чувством юмора. Я записал с ними демки для альбома ‘Human’ (1991); мы с парнями из Cynic просто пробежались по песням. Но с Чаком я до альбома ‘Symbolic’ не работал. После ‘Individual Thought Patterns’ Скотт с Чаком поругались. Но мы с Шульдинером сразу же нашли общий язык. С ними было весело и классно работать над ‘Symbolic’. В музыкальном плане мы понимали друг друга с полуслова.

Бобби Коэлбл: Я очень люблю джаз, поэтому пытался добавить в свою игру элементы этой музыки. Я всегда старался проработать в своих соляках стиль Чарли Паркера и Джона Колтрейна. И если правильно это делать, можно здорово завуалировать эти фишки, создав тем самым весьма уникальное звучание в металле.

Келли Конлон: Все происходило довольно быстро. В среду я прошёл прослушивание, а в четверг мне сказали, что я принят. Вечером Чак отправил мне кассету с набросками, потому что они с Джином уже были в студии. Я всю ночь сидел и учил песни, потому что в понедельник уже нужно было быть в студии Morrisound. И следующие две недели днём я был в студии, а ночью сидел в номере отеля с магнитофоном, набросками треков, усилителем и бас-гитарой.

Кржын: Я считал ‘Symbolic’ отличным альбомом и приятно было видеть, что группа работала с кем-то ещё кроме Скотта Бёрнса. Я почувствовал огромную разницу в плане общего звучания – оно стало мощнее, массивнее, лучше и музыка Death вышла на совершенно другой уровень. Песни запоминались, а вокал Чака звучал как никогда мощно. И конечно же, Джин Хоглан просто поразил своей игрой на барабанах.

Моррис: Группы как таковой не было. Был Чак и Джин. Больше никого не было. То же самое было, когда мы записывали ритм-партии для ‘Symbolic’. Только Чак и Джин. У них были кое-какие проблемы. Джин хотел сыграть по-своему, А Чак – по-своему. Днём мы работали над гитарными партиями, а потом шли в номер отеля и учили басиста его партиям. На следующий день записывали партии баса. Не было такого командного менталитета, как раньше. Как только Джин дописал барабаны, сразу же уехал. Келли записал свои басовые партии за четыре дня. Бобби все свои партии добил за три часа. Я его так и не успел узнать. Скорее так видел Чак, а я пытался ему помочь достичь желаемого результата.

Конлон: Несмотря на то, что музыку написал Чак, басовые линии пришлось придумывать мне. Для этого меня и взяли! Я сочинял, ко мне в номер приходил Джим Моррис и слушал, что я придумал, поскольку ему надо было убедиться, что мои партии не повторяют партии Чака – будь то вокал, гармонии или соло.

Коэлбл: После гастролей в поддержку ‘Symbolic’ Death фактически распались. Чак поругался с лейблом Roadrunner и его всё достало, ну, или мы так думали. Он хотел заняться чем-то другим – проектом, где ему не пришлось бы петь. Вот он и запустил Control Denied, он давно планировал. Когда он сколотил Control Denied, он позвонил мне и попросил принять участие, но у меня были другие заботы, поэтому пришлось тактично отказать.

Хоглан: У Чака случился конкретный сдвиг в музыкальном плане. Ему хотелось двигаться в ещё более традиционном направлении. Не удивлён, что у него появился проект Control Denied.

Ричард Кристи: Я со своей группой Burning Inside переехал из Спрингфилда (штат Массачусетс). Мне был интересен Орландо, потому что я знал, что там живёт Чак. Я мечтал с ним поджемовать. Это была безумная мечта.

Шеннон Хэмм: До того, как Чак решил начать работу над Control Denied, когда в конце 1995 тур ‘Symbolic’ подходил к концу, я месяцев за 4-5 до этого только начал играть с Крисом Уильямсом и Скоттом Кленденином. Крис Уильямс прошёл прослушивание и гарантировал себе место барабанщика в Control Denied, а меня рекомендовал как второго гитариста. Вместе они записали три песни, и показали мне, что это за музыка. Когда позвонил Чак и пригласил на официальное прослушивание, я уже вовсю учил новые песни. Мы сразу же нашли общий язык, и перед тем, как я уехал домой, мы прогнали песни несколько раз. Однако лейблы не спешили подписывать Control Denied и хотели очередной альбом Death, потому что у этой команды была история и армия поклонников – ведь с Death они ничем не рисковали. В общем, Чак сделал несколько кадровых перестановок и оставил меня в составе на альбом ‘The Sound Of Perseverance’.

Кристи: Через несколько дней после моего прослушивания Чак сказал мне, что я принят. Друзья мне не поверили. Поверили они только, когда увидели мою фамилию в журнальной статье про Death.

Моррис: Я ездил к ним на некоторые репетиции для альбома ‘Sound Of Perseverance’. Тогда-то я и познакомился с Ричардом. Когда мы уже вовсю работали над ‘Symbolic’, ему не пришлось просить меня делать следующий альбом. Ему наоборот пришлось отбиваться от меня. Работать над ‘The Sound Of Perseverance’ было весело, но времени было меньше, потому что парни поменяли лейблы и бюджет был слабенький. Мы записали его на аналоговом 48-канальном микшерном пульте. Цены на ленту были дорогими. Но время мы всё равно провели замечательно.

Кристи: Я всегда был на репетициях, поэтому не считал, что мне нужна хата. Вот я и жил на складе. Почему бы не притащить туда кушетку? Когда я перебрался в Нью-Йорк, став ассистентом на шоу Говарда Стерна, я жил на складе восемь лет – с ’96 до 2004.

Хэмм: У Чака была очень агрессивная техника игры на ритм-гитаре. Он играл медиатором будто резал пилой по струнам, и контролировать мне такое было тяжело. Наши соляки отличались друг от друга, потому что у Чака всё было очень структурировано, а я любил спонтанность, а это значит, что он стабилен, а я мог сегодня сыграть хорошо, а завтра быть не в настроении и сыграть неважно. Но вибрато мы играли практически идентично, благодаря чему гармонии звучат очень естественно и плавно.

Кристи: Мы репетировали около шести дней в неделю. Я ещё и с Burning Inside репетировал пять дней в неделю. Я был в прекрасной форме, поэтому своим результатом на ‘The Sound Of Perseverance’ доволен. Я работал электриком. Приходил домой с работы в 3:30 дня и репетировал до 10:30 вечера. Прежде чем записать, мы репетировали эти песни около года. Я пришёл в группу в июле ’97. Барабаны мы записали в апреле ’98. Когда мы отправились в студию Morrisound, всё было уже готово. Чак слушал мои идеи по части барабанов. Было очень креативное время. Я пришёл в Death, считая, что своей игрой воздаю должное Шону и Джину.

Кржын: Впервые услышав ‘The Sound Of Perseverance’, я был шокирован, насколько слабенький у Чака вокал. Слишком высокий и тонкий, чего я раньше у него никогда не слышал, и он казался пустой оболочкой себя самого образца начала 90-х. Не знаю, почему, но это чувство не давало мне покоя – альбом для меня был испорчен, хотя признаю, что музыкальные идеи на нём были классные.

Хэмм: ‘The Sound Of Perseverance’ стал для Чака в некоторой степени, как мне кажется, поворотным моментом. Прогрессивные элементы сильно резали уши и бросались, что называется, в глаза. И Control Denied могли развивать эту идею дальше, что станет весьма заметно на следующем релизе – ‘When Man And Machine Collide’ («Когда Человек Сталкивается с Роботом»).

Я не принимаю будущее как данность
Триумф не изменит меня
Испытав слёзы и боль прошлого
Я стал мудрее

УШЁЛ, НО НЕ ЗАБЫТ

Моррис: На первом альбоме Control Denied мы впервые стали замечать, что с Чаком что-то было не так. Чак мог играть с любой скоростью. Мне очень нравилось, как он играл левой рукой. Его вибрато. Левая рука у него была мощная. И бывало, что этой силы не хватало. И это его реально выбешивало. Мы с ним списали это на то, что он нервничал, открывая новую музыкальную главу. Но мы и представить не могли, что происходило на самом деле. После записи Control Denied мы считали, что ему нужно сделать химиотерапию шеи. Мы не знали об опухоли. И когда начали работать над следующим альбомом Control Denied, мы всё ещё ничего не знали.

ДиДжорджио: Когда я записывался с Джимом для Control Denied, Чак был в Нью-Йорке и проходил курс химиотерапии. Он считал, если не поможет, обратится к другому врачу. Он всегда пробовал новое лечение. Оказалось, что врачи говорили ему одно и то же. Шансов выжить у него не было. Но он боролся. Боролся с этим недугом два года. Как мог ограждал себя от смерти с косой.

Хоглан: Мы с Чаком после ‘Symbolic’ расстались не очень хорошо. В следующий раз я встретил его на фестивале Dynamo, и мы всё уладили. Чак реформировался, потому что после ‘Symbolic’ он распустил Death. Мне реально было интересно, как же закончится наша встреча, но я рад, что прошлые обиды были позабыты. Приятно, что мы успели помириться. Я рад, что последний раз мы с ним общались, как старые друзья.

Бёрнс: Чака всегда заботило, что его ассоциировали с дэт-металом. Тогда к этой музыке относились как к рыжеволосому пасынку. Спустя 20 лет этот жанр признали. Возможно, сегодня Чак был бы на обложках всех гитарных журналов. Я недавно был в магазине и увидел на обложке журнала «Современный Барабанщик» Джина Хоглана. В те дни об этом можно было только МЕЧТАТЬ!

Райферxт: Чак всегда знал, что хотел делать, и у него было чёткое видение. У каждого, кто любит Death, есть свой любимый период и альбом, но Чак всегда делал то, что считал лучшим и правильным, и если нужно было конфликтовать с остальными участниками, он стоял на своём. Как бы то ни было, Чак был настоящим пионером металла, который всегда искал новые совершения, начиная ещё с Mantas. Они были единственными в своём роде, больше такую музыку не играл никто. Он продолжал сочинять, пока ему физически хватало на это сил, и я рад, что приложил к этому руку.

Кристи: Он уже прошёл несколько курсов лечения. И некоторое время был в порядке. Когда мы писали второй альбом Control Denied, мы думали, что недуг отступил. К сожалению, он вернулся. Было ужасно больно видеть, как Чак пытается бороться во второй раз. Даже говорить об этом тяжело.

Малкольм Шульдинер: Его величайшее наследие заключается в том, что он являлся сильным примером человека, верного своим принципам. Конечно же, его будут помнить как человека, совершившего прорыв в этом жанре.

Джейн Шульдинер: Его наследие будет вечно вдохновлять всё новые поколения поклонников по всему миру. Они пишут, что его музыка и лирика помогли им пережить тяжёлые времена. А что может быть важнее? Чак бы этим очень гордился, как и мы гордимся любовью и преданностью своих друзей и поклонников.

********************************************************

ЧАК ШУЛЬДИНЕР

13.05.1967 – 13.12.2001

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

---

Dimon