К.К. Даунинг – Большое интервью. «Мне было больно от того, что они взяли вместо меня клона»

[Материал из журнала "Planet Rock" за ноябрь 2018 года *]

Яркий щегол с «ласточкой», К.К. Даунинг из Judas Priest является одной из величайших икон тяжёлой музыки. Бывший гитарист рассказывает о нелёгкой жизни, проведённой в стане легенд хэви-метала.

Экс-гитарист Judas Priest К.К. Даунинг недавно снова сел на своего железного коня. Нет, не на тот «Харлей» из песни ‘Hell Bent For Leather’, а на велосипед. «Снова стал кататься, – говорит он, – у нас тут красивая дорожка простирается вдоль канала от Киддерминстера до Стаурбриджа».

Как-то раз он, ничего не подозревая, нарезал по окрестностям, как вдруг рыболов крикнул: «Эй, Гленн Типтон! Или это тот второй?».

К.К. остановился и решил побеседовать с незнакомцем. «Но потом я подумал: «Хм, Гленн известнее меня? Или выглядит как я?».

К.К. безропотно ухмыляется и выглядывает из окна кофейни Costa Coffee напротив железнодорожного вокзала Бирмингема. Мы сидим здесь уже час, и кофе в чашках на столе давно остыл. Кеннету есть о чём поговорить. Сегодня его светлые волосы немного короче, а усеянную заклёпками кожаную куртку и штаны Кен поменял на рубашку с джинсами. Но К.К. по-прежнему полон сюрпризов. Вместо бурных рассказов о сексе, наркотиках и «ласточках» его новая автобиографическая книга повествует о сложном детстве в откровенных деталях и карьере, принёсшей ему не только славу и деньги, но и оставившей его практически у разбитого корыта.

Кеннет Даунинг, родившийся почти 67 лет назад в Уэст-Бромидже, сформировал звучание и образ Judas Priest благодаря альбомам ‘Stained Class’ (1978), ‘British Steel’ (1980) и ‘Screaming For Vengeance’ (1982), а в 2011 году группу покинул. Коллеги сказали, что Кен ушёл из группы, желая переключиться на Эстбери-Холл, поместье в Шропшире с огромной площадкой для гольфа, однако Даунинг утверждает, что ему осточертела политика группы и сложные взаимоотношения с гитаристом Гленном Типтоном. В прошлом году бизнес Даунинга перешёл в руки судебного распорядителя, что стоило музыканту дома, а также гитариста вынудили продать права на 136 песен Judas Priest. А тем временем, парни из Judas Priest заменили его на «клона» (по словам Кеннета) и записываются и гастролируют без него. Так с чего бы нам начать?

Что там стряслось-то?

Бывают в жизни огорчения (смеётся) и не всё так плохо (долгая пауза). Не хочу много говорить, но я стал очень состоятельным парнем, у меня было множество разных активов и приличная сумма денег. Но были и потери, поэтому теперь приходится мотаться по судам в надежде вернуть хотя бы какие-то деньги. Да всё нормально.

Уверен?

Да, не всё так плохо.

И у тебя появилось время написать книгу?

Да. Меня давно просили это сделать, но будучи в группе я этого сделать не мог. Каждому есть что рассказать, когда разменял седьмой десяток, и я подумал, что тяжелое детство было не у меня одного.

Ну, детство у тебя было непростым. В книге ты пишешь, что «дома не хватало основных элементов семьи: любви и позитивной родительской отдачи». Больше всего шокировало описание в книге твоих детских лет.

Я мог бы сказать гораздо больше, но не стал. В детстве я научился шить, потому что не было нормальной школьной униформы, и задница буквально выпирала из брюк (смеётся). Но я не хотел переборщить, чтобы не было, как в той старой комедийной зарисовке. Помнишь такую…

«Четыре йоркширца» с Монти Пайтоном, где он говорит: «Дом? Так у тебя хотя бы дом был!».

Да, в нашей каморке жило десять человек. В общем, я не стал писать всего, что было на душе, поэтому остановил себя. Удивительно, что музыка спасла меня. Моё детство сформировало во мне человека, который сильно отличался от остальных.

В каком плане?

Когда я приходил в гости к другим детям, их родители были очень теплы и приветливы. Заходил в дома к другим, и внутри было очень комфортно и колоритно. В какой-то момент мне пришлось признать, что я был не как все.

То есть?

Ну, я решил пойти на кулинарные курсы с девочками. Тогда это была опасная авантюра. Но таким образом мне предложили мою первую работу – я чуть не стал моделью…

Моделью?

Да, когда я был подростком, в местном агентстве хотели, чтобы я рекламировал шарфы и ювелирные украшения в журнале моды. Но этого повода было недостаточно, чтобы покинуть дом.

И ты стал шеф-поваром?

Да, ушёл из дома в 15 и жил в большом отеле [The Lyttelton Arms в Хагли] и мне там нравилось. Пошёл в колледж, учился на повара, узнал о гигиене питания и продуктах. Мог бы стать первым знаменитым шеф-поваром…

Как Джейми Оливер?

(смеётся) Да. Я был хорош, артистичен и выглядел соответствующе. Но я отрастил волосы, и вскоре работа в отеле висела на волоске. Я к тому моменту уже играл в группе, и в итоге из отеля меня уволили. Я работал в магазине мужской одежды, а потом на строительном участке, пытаясь заработать на нормальную гитару Gibson и усилитель Marshall.

Какую музыку ты слушал?

Сначала был блюз. Не знаю почему – американские негры в рубахах. Я-то из Бирмингема. Может быть, всё дело в рабочем классе. Позже я подсел на Джимми Хэндрикса и Cream, а ещё John Mayall & Bluesbreakers. Всегда искал что-то новое. Но из-за своих музыкальных вкусов я чувствовал себя отщепенцем.

В смысле?

В школе все фанатели от Элвиса и The Beatles, а я всегда искал что-нибудь «сырое» и мрачное. И нашёл, когда увидел и услышал The Rolling Stones и The Kings. Когда впервые услышал песню ‘You Really Got Me’, подумал: «Твою же мать! Вот это да!».

Даунинг прошёл прослушивание в оригинальный состав Judas Priest в 1969, и ему отказал их первый вокалист Эл Аткинс. «Я дерьмово играл на гитаре, – говорит Кен, – потому что не мог исполнять чужие песни».

Но Кен не сдавался и продолжал практиковаться, и весной 1971 Аткинс вместе с Даунингом и его школьным приятелем, басистом Яном Хиллом, пришёл в новую группу, возродив бездействующее название «Judas Priest». Через год на место Аткинса взяли «Боба» – позже ставшего Робом – Хэлфорда, работавшего в порно-индустрии. Девушка Кеннета говорила, что Хэлфорд звучит как «Роберт Плант и Ян Гиллан в одном флаконе».

В 1974 году Judas Priest выпустили дебютный альбом, ‘Rocka Rolla’, а следом за ним – ‘Sad Wings Of Destiny’, на проблемном лейбле “Gull Records”. О деньгах можно было только мечтать, зато ребята стали регулярно выступать по местным клубам. После дебюта на крупном лейбле, ‘Sin After Sin’ (1977), Judas Priest ещё больше сделали акцент на двойной гитарной атаке и двух басовых бочках – которые теперь являются неотъемлемым элементом хэви-метала – а также образ в коже и шипах, за который нужно сказать спасибо Даунингу. «У меня было такое видение, – пишет он в своей книге, – мы с поклонниками облачались в кожаное боевое снаряжение, словно армия металхэдов…»

Ты утверждал, что идея одеть Judas Priest в кожу принадлежала тебе – ты был шокирован, увидев Роба Хэлфорда на сцене в свитере а-ля Дэвид Боуи.

Да, я считал, что нам нужен более мощный образ. Я всегда смотрел, как одевались и какую прическу носили окружающие. Не знаю, в чём здесь секрет, но у каждого есть женское начало и мужское. В моём случае я всё свожу к артистичности… но раньше я думал: «Что со мной не так?» (смеётся). Но с радостью скажу, что во мне и женского начала немало.

Похоже, у тебя не было проблем с сексуальной ориентацией Роба Хэлфорда.

Познакомившись с ним, я сразу же понял, что он гей, и я подумал: «Это же классно! Парень создан для большой сцены!». Очень важно выбрать участника группы, который сможет остаться на плаву. Ведь все постоянно сваливали – либо из-за работы, либо из-за девушек. Я знал множество гитаристов гораздо лучше меня, которые так ничего и не добились, потому что им не хватало мотивации и упорства.

На раннем этапе ты много хвалишь Гленна Типтона, несмотря на то, что ладить с ним, по твоим словам, всегда было непросто.

Он был красавчиком и играл шикарно. Да, я был блондином, а он – брюнетом. И это работало! Мы умели привлечь к себе внимание, и я подумал: «Может быть, стоит и девчонок привлечь…»

Сначала Judas Priest подписали контракт с менеджментом Тони Айомми. Какие отношения у вас были с остальными рок-группами?

Хорошие. Black Sabbath – по-прежнему одна из моих любимых команд. Все мы искали себя, эта музыка была в новинку. Был у нас в Мидлендс небольшой союз гитаристов, и мы постоянно брали

В книге есть история о том, как в Норвегии ты просыпаешься в фургоне группы и видишь, как один из твоих коллег нагадил в конверт формата A5, а потом выкинул его в окно. Кто это сделал? (Кеннет рассказывает, но просит, чтобы мы не публиковали его имени). Можно ли сказать, что такова была жестокая реальность гастрольной жизни?друг у друга оборудование.

Тяжелое было время, но я с детства привык со многим смиряться и двигаться дальше – тухнуть часами в фургоне, лететь эконом-классом в Японию через Аляску – не устраивая никакие конфронтации. Таков был мой характер, но сейчас я об этом жалею.

Почему?

Надо было больше высказываться. Я всегда считал, что таким образом группа будет успешной, и мы останемся вместе. Но для этого нужно было находить тех, кто готов был давать больше, чем брать. Я же давал гораздо больше, чем получал…

А как же остальные?

(долгая пауза) Роб мог давать больше, чем брал. Ян Хилл скорее брал, нежели отдавал…

Складывается впечатление, что ты часто недоволен окружающими – в том числе, и твоими

кумирами юности.

Я вырос фэном, а потом стал музыкантом, но фэном быть не перестал. Помню, мы гастролировали с Humble Pie и [вокалист, гитарист] Стиви Мэрриотт просто слетел с катушек. Мне нравился Стиви в команде Small Faces, но что-то пошло не так – может быть, всему причиной бухло или наркота. И вот команда Мэрриотта выступает на разогреве у Judas Priest – что уже само по себе было странновато – а он приходит в раздевалки после концертов, забирает еду и пихает в карманы своего плаща. Его ещё в том туре арестовали. И меня вся эта ситуация сильно расстроила.

В юности ты встретился с Джимми Хендриксом и он дал тебе автограф. Он тебя ни разу не разочаровал?

Нет. Хэндрикс был настоящим Богом – как он говорил, как двигался, как себя подавал. Он был немного отрешённым, но он олицетворял для меня рок. У меня есть его автограф. Хэндрикс был единственным – а я многих повидал – кто меня не разочаровал.

Как вы с Гленном Типтоном отличались в композиторском плане? И какие у вас были взаимоотношения в тот период рассвета?

Я всегда искал в музыке мрачную сторону – всё никак не мог найти (смеётся). А Гленна больше интересовала коммерция. Не пойми меня не правильно – если мы шли на взаимные уступки, все работало, но я всегда следил за ситуацией.

Ты сказал, что песня Хэлфорда и Типтона ‘Last Rose Of Summer’ (с альбома ‘Sin After Sin’) звучала «чересчур в стиле Queen». Какие ещё песни Judas Priest тебе не нравились?

Такие были, но я их принимал. ‘Rocka Rolla’, например. Её на репетицию принёс Гленн, но теперь она уже часть истории. Он и более мрачные и тяжелые песни приносил.

Judas Priest достигли коммерческого прорыва c альбомом ‘British Steel’ (1980), в котором были такие хиты, как ‘Living After Midnight’ и ‘Breaking The Law’. Они нашли «золотую середину» между мрачностью Даунинга и коммерцией Типтона. И вдруг музыканты Judas Priest в своём садо-мазохистском байкерском прикиде появились на Top Of The Pops. После чего они стали пробивать себе путь в Америку, оказавшись в хит-параде США Top 20, в том числе выпустив альбомы ‘Screaming For Vengeance’ (1982), ‘Defenders Of The Faith’ (1984) и ‘Turbo’ (1986). Группа выступила на благотворительном концерте Live Aid в Штатах, а также собирала крупные арены по всей Америке. После десяти лет изнурительных гастролей и работы в студии они стали суперзвёздами.

Если бы тебе пришлось поставить Judas Priest человеку, далёкому от вашей музыки, ты бы, наверное, выбрал альбом ‘British Steel’?

Великий Ингви Мальмстин сказал: «Я не могу выделить или отделить один от другого. Мои альбомы мне как дети…»

Давай только ты не будешь цитировать Ингви Мальмстина…

Но он ведь прав. Один альбом я выпустил, когда был молод, другой – когда постарше. Они все были важны. Но да, ‘British Steel’ был наиболее важной пластинкой. Мы вдруг взлетели до небес. Я смотрел по сторонам со сцены и видел море металхэдов в коже и шипах.

Дело не только в Judas Priest. Ты говоришь, увидев Дэйва Мюррея из Iron Maiden, ты подумал: «Это переодетый я что ли?».

Да. Но все гитаристы в то время наблюдали друг за другом. Не было ни одной группы, кто этого не делал. Ещё были Scorpions.

Они тоже?

Мы ВСЕ наблюдали друг за другом. Мне нравились Scorpions… и UFO (смеётся).

Какие отношения у тебя были с Гленном в то время?

Мы сидели с ним после того, как альбом был готов, и делили соло-партии – «Ладно, ты играешь этот кусок, а я играю этот…». А потом я постепенно начал замечать, что его партии раз в десять длиннее моих. Ещё мне доставались соло, которые было непросто играть поверх ритма, песни со сложными аккордовыми прогрессиями.

То есть, у вас даже тогда были проблемы?

Да, но я с этим мог мириться, потому что мы всё ещё были молоды, и было весело, увлекательно, были девочки, мы катались по миру. А позже эта жизнь превратилась в рутину.

В 1990 году Judas Priest оказались в зале суда, поскольку двое подростков из Невады застрелились, послушав «кавер-версию» Judas Priest на песню Spooky Tooth ‘Better By You, Better Than Me’. Группу обвинили в том, что в песне был подсознательный посыл – «Сделай это, сделай» – убедивший двух парней покончить жизнь самоубийством. Иск был отклонён.

Однако через год Роб Хэлфорд заявил, что уходит из Judas Priest, желая заняться сольной карьерой. Judas Priest записали два альбома с новым вокалистом, американцем Тимом «Потрошителем» Оуэнсом, однако, в конечном итоге, Хэлфорда уговорили вернуться.

Но как говорит сегодня Даунинг, «в 1990-х всё было иначе…». В некоторой степени, приход Оуэнса сигнализировал о том, что вечеринка окончена.

Иногда кажется, что в начале карьеры Judas Priest ты был куда счастливее…

Это было волшебное время. Пусть мы и не зарабатывали огромных денег, но были достойными представителями. Мы были мощным коллективом. Но с годами это ощущение куда-то пропало. Мы стали более уязвимыми. Стали выглядеть старше, но мы и были старше…

По-моему, это нормально, нет? Ведь старость неизбежна – будь ты даже рок-звездой.

Но моя философия такая: чем старше становишься, тем моложе должен играть. В нашем последнем мировом туре [2010] я метался по сцене, как сумасшедший, колбасился и отрывался как подросток. А потом я поговорил с Яном и Скоттом Трэвисом [барабанщиком], и он сказал: «Что ты имеешь в виду, чувак? Это ТВОЙ концерт».

Я ему ничего не сказал, но его слова не давали мне покоя: «Что ты имеешь в виду? Мой концерт? То есть, я пытаюсь привлечь к себе всё внимание?». Мне стало некомфортно. Я каждый вечер выходил и рубился, и надеялся, что остальные парни меня поддержат, но этого не происходило. Так что после того комментария я значительно поумерил свой пыл.

Похоже, тебе больше было не в кайф находиться в группе?

А сколько можно ездить в Цинциннати или Билокси, Миссисипи? В последнем туре мы ездили в Корею и Австралию – и мне понравилось. Всё остальное было абсолютно одинаковым – разница лишь была в том, что все девочки теперь разменяли пятый и шестой десяток…

Но подожди-ка, это ведь неизбежно. Ты ожидал чего-то другого?

(К.К. игнорирует вопрос). Все стало превращаться в наказание, но наградой было достойное выступление. Однако парни больше не выкладывались, поэтому никакой награды я не получал.

Думаешь, остальные тоже это видели и осознавали?

Я думаю, все это чувствовали. Всё немного поутихло, и мне кажется, Гленн пытался взбодриться, выпивая пару бутылочек пива перед выходом на сцену. Потом он стал пить в перерыве между песнями, и мы прилично сбавили обороты. Всё это есть на YouTube. Можно зайти и посмотреть.

А как же Роб Хэлфорд?

Когда Роб был на сцене, лучше него не было никого. Но всё изменилось, когда он вернулся [в 2003]. Ему пришлось использовать телесуфлёр, и он стал прикованным к одному месту. Не пойми меня неправильно – у этого парня невероятный талант, но мне бы хотелось, чтобы он выкладывался. Он по-прежнему поёт и выступает и всячески старается, но меня это не устраивает.

А ты ему об этом говорил, когда был в группе?

Нет. Я хотел ему сказать, и не знаю, почему не сказал: «Роб, приятель, мне не понравилось, как ты выглядел в тех последних турах. Прости, но это моё личное предпочтение».

Читая книгу, у меня сложилось впечатление, что большую часть взрослой жизни Judas Priest был для тебя всем. Ты говоришь, что никогда не женился и винишь в этом сложное детство. Как думаешь, ты навсегда избежал этой участи?

ИЗБЕЖАЛ. И я очень этому рад. Мне нравится свобода, которая у меня есть, и я абсолютно не жалею. Мне комфортно.

В 2011 году Даунинг заявил, что уходит из Judas Priest. Помимо музыкальных проблем, он настаивает на том, что Типтон стал слишком чересчур контролировать группу. «Я не хотел никого опускать или тыкать пальцем, – пишет Кен, – поэтому просто сказал, что мне больше нечего предложить этой группе».

Даунинг признаёт, его сильно задело предположение группы о том, что он ушёл из коллектива, решив посвятить себя гольфу, но всегда знал, что после его ухода они не остановятся. «Judas Priest больше чем любой из нас» – утверждает гитарист. Однако в ответ парни заменили его на Ричи Фолкнера, длинноволосого блондина почти на 30 лет младше Кена. Визуальные схожести между новичком и молодым Кеннетом не могли остаться незамеченными.

Что ты подумал, когда впервые увидел Ричи Фолкнера?

Та же одежда, та же причёска. Честно говоря, было больно. Было ощущение: «Ладно, К.К. ушёл, а мы возьмём да клонируем его». Сомневаюсь, что Ричи раньше играл на «ласточках». Но гитарист он классный.

В феврале 2018 Гленн Типтон признался, что страдает болезнью Паркинсона и больше гастролировать с группой не будет. Его тут же заменили на Энди Снипа, близкого друга группы, выступившего продюсером новой пластинки JP ‘Firepower’. В то время ты был «шокирован и ошарашен» тем, что тебя не позвали обратно…

Мне очень жаль Гленна. Но у всех ребят в группе были с ним проблемы, как и у меня, просто они парни благодушные. Я прикинул, когда Гленн перестал играть, они автоматически… (Кен прерывается) [судя по всему, он хотел сказать «позовут меня» – прим. ThRaSheR]. Но Гленн тут же передал эстафету Энди. Я посчитал, что это несправедливо и к фэнам, и к поклонникам, которые тратят немалые деньги на билеты.

То есть, ты бы с радостью вернулся в Judas Priest и играл вместе с Ричи Фолкнером? Как бы это выглядело?

Мы бы с Ричи взорвали сцену (во весь голос). Он очень мощный и чёткий гитарист. Было бы круто сыграть с таким парнем. Я знаю Энди Снипа, я работал в его студии, мы общаемся, переписываемся, я считаю его своим другом. Он потрясающий продюсер, но он не соло-гитарист, однако его попросили, и он не смог отказать друзьям и коллегам.

Что же дальше?

У меня полно дел. Музыкой занимаюсь. Вчера разговаривал с менеджером Тони Айомми. Я всё время чем-то занят.

С Judas Priest для тебя всё кончено?

Послушай, я рад, что поклонники насладились Judas Priest в том составе. Жаль, что всё так получилось. Ведь что бы я ни сказал, все выглядит нытьём. Но, боюсь, кроме меня никто этого не скажет.

Мы собираемся уходить, и официантка спешно убирает чашки с остывшим кофе, полагая, что нам пора и честь знать. «У меня был непростой год, – говорит Даунинг, останавливаясь в дверях, – но сейчас я живу в прекрасном месте с красивым видом, обустраиваю студию. У меня есть время поиграть в гольф, покататься на велике, быть нормальным парнем и всё обдумать, и надеюсь, удастся вернуть кое-какие деньги…»
Через пару ней Кеннет присылает неожиданное, но очень приятное текстовое сообщение, выражая благодарность за интервью. В сообщении есть японские символы гитары, пинта пива и – что не может не радовать – дьявольские рожки. Прислал он его в 5:34 утра.

Возможно, Кен решил с утра пораньше на велике прокатиться? Да и потом, как говорилось в той легендарной песне Judas Priest: «Полночная жизнь, отрыв до утра!».

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

* - Иностранная пресса печатается на месяц вперёд

---

Dimon