Роб Хэлфорд. Тони Айомми. Защитники веры

[Материал из журнала "Metal Hammer" за апрель 2018 года]

Первое совместное интервью Роба Хэлфорда (Rob Halford) и Тони Айомми (Tony Iommi).

Два человека, которые за полвека сделали для металлической истории больше, чем кто бы то ни было. Black Sabbath со своим прошлогодним уходом со сцены, и Judas Priest которые сейчас готовятся выпустить новый студийный альбом, мы впервые собрали двух классиков жанра для того, чтобы они поговорили о прошлом, настоящем и будущем нашего музыкального жанра.

Повелитель Тьмы не помнит свою первую встречу с Богом Металла, но это произошло очень давно. «Батюшки! Прошли годы», говорит Тони Айомми, музыкант, на должности гитариста Black Sabbath, фактически в одиночку изобрётший хэви металл. «Возможно, это произошло на стыке двух десятилетий, конец 60-х, начало 70-х».

Роб Хэлфорд, вокалист Judas Priest, сидящий рядом с ним, также не может похвастаться твердой памятью. «Примерно тогда же я пришел в Priest, а значит, это было в 1971», говорит создатель имиджа и вокального достоинства истинного металлического фронтмена. «А может быть это произошло чуть позднее», говорит Роб и притворно кривиться. «Трудно сказать. Мысли теряются, вот насколько это было давно».

Мы простим их слабую память и будем ценить сам факт того, что эти два истинных классиков металла сидят рядышком, и общаются с репортером Hammer во флигеле перестроенного аббатства на окраине Уорвика.

Нам очень приятно находиться в компании этой парочки, которые на двоих практически разменяли целое столетие на металлической передовой. Но гораздо важнее, чем без них и их подопечных групп, журнала Metal Hammer в принципе просто не было, не существовало. Да, по большому счету, ни одного из вас, как фанатов металла.

Айомми видел рождение металла, и это нисколько не преувеличение. Гитарные аккорды звучащие в одноименном треке первого саббатовского альбома – которому в этом году стукнет 48 лет – продолжают оставаться неиссякаемым источником вдохновения для всего последующего металла.

Priest сыграли никак не меньшую роль в металлической эволюции. Эти ребята взяли шаблон Sabbath и перекроили его в неудержимую силу в стальной упаковке, в заклепках и коже, подхлестывая драматизм почти до оперного уровня. Все что вам нравится в металле, сам грохот, громкость, атмосфера, образность – все это есть в рафинированной форме, как в Black Sabbath, так и в Judas Priest. Или, по большому счету, в обоих этих коллективах.

С течением лет два этих металлических пророка пересекались неоднократно. Встретившись, тепло улыбнулись друг другу, еще сердечней обнялись, как два человека знакомые почти что полвека. Роб называет своего коллегу по цеху не иначе, как «Tone» («Господин Аккорд»). Тони мудро кивает, когда Роб бегло вспоминает основные вехи своей карьеры.

Но впервые эти парни встретились для того, чтобы дать совместное интервью и сфотографироваться, и данное событие само по себе реальный исторический момент. Поэтому очень в тему то, что твориться здесь, в районе Западных Средних Английских Графств, всего лишь в нескольких десятках километров от Бирмингема, того самого города, в котором в свое время металл рванул с оглушительным взрывом.

Им есть о чем поговорить, начиная со «сладких времен» 70-х и 80-х, до непростого времени для металл в 90-х, обсудить и текущее положение жанра, который они выковали в раскаленном мареве в конце 60-х. Конечно, оба классика заслуженно восхищаются друг другом.

«Самое большое достижение Sabbath это изобретение тяжелого металла, и не больше, и не меньше», говорит Роб. «Тони это тот парень, который рубанул первый металлический рифф, и с этого все и закрутилось».

«Да и Priest есть чем похвастаться в этой жизни», добавляет Тони. «За всю свою карьеру они натворили много великих дел, двигая металл вперед как первопроходцы».

Вы высказались, джентльмены, итак, начнем?

Роб, Когда ты впервые услышал Black Sabbath?

Роб: Еще до того, как они взяли себе имя, Black Sabbath, когда эти ребята выступали еще под названием Earth. Мне кажется, я видел их выступление в бирмингемском клубе «Mother’s» в Эрдингтоне.

Тони: Да, мы тогда там выступали. С концертами в то время было худо, всего парочка доступных для нас клубов, потому что никому такая музыка была незнакома. Тогда была популярна музыка в стиле соул, с саксофонами и прочим.

Каким в то время был Бирмингем?

Роб: Унылым. К шести вечера город практически вымирал. Насколько я помню, был всего один действующий клуб, который назывался «Barbarella», и концерты твоей группы означали выход на более высокий уровень.

Как подобная обстановка сказалась на вас, как начинающих свой путь музыкантов?

Тони: У нас определенно впечатляющие музыкальные корни. Я работал на заводе, и моей производственной «музыкой» был постоянный грохот механизмов, поэтому подобная обстановка нашла свое отражение в музыке. Наш родной район суровый был донельзя. Постоянные бандитские разборки, драки и все прочие прелести. Агрессия просачивалась в обыденную жизнь. Если бы окружение было более радужным, то и музыка была бы иного склада.

Сколотили группу для того, чтобы избавиться от всего этого жизненного мрака?

Роб: Человеком движет желание убежать, и разведать, что же там за гранью обыденности. Когда видишь как другие группы раскручивают карьеру в Лондоне, это стимулирует. Лондон, два часа ходу от Бирмингема, но эта столица казалась нам другой планетой.

Тони: Попытка прорваться в Лондоне бирмингемскому парню было суровым испытанием. Местные нас на дух не переваривали. Когда выступили в знаменитом лондонском клубе «The Speakesy», оказались в полной изоляции (смеется). Нам дали понять, больше сюда не приезжайте.

Роб: Тогда обе наши группы глушили обывателей грохотом. Играли мы громко, а громкая музыка как правила новичков отталкивает. Когда наши группы впервые оказались в Америке, громкость с которой мы играли заглушила всех и вся. Обыватель всегда срался и шугался от громкости и грандиозности металла. Вероятно нам это шло только на пользу.

Тони: (смеется) Если только вы не доживаете до нашего возраста и не глохните.

Самое худшее ваше выступление того периода?

Роб: Выступали тогда где угодно. Дайте нам розетку в стене, подключиться, и мы сыграем! Играли в одной пивной, сцена в метре от бара. За столиками двое, потягивают пиво, а мы всей толпой сгрудились в крохотном углу. В этот момент Глэнн подключает гитару и берет первый «разминочный» аккорд. Бармен услышал и говорит: «Ой, не надо так шуметь, вот ваши пять фунтов, лучше валите отсюда». Получается гонорар нам свалился, без единой ноты.

Тони: Думали прославиться, поехали выступать в Европу. Выступали в Гамбурге и в Швейцарии, каждый день по 45 минут на сцене. Как-то раз всего два человека в зале, какая-то проститутка и один на вид явно ебнутый. Всего один день протянули, после чего появились владельцы того заведения и попросили больше так не шуметь.

Роб: Но было классно. Тогда мы прозябали, а сейчас, когда вспоминаешь, думаешь, лучше просто не бывает. В компании друзей радость жизни, радость совместного музицирования.

В какой момент поняли, что знамениты?

Тони: В нашем случае, когда вышел сингл «Paranoid» и нас пригласили на телешоу «Top Of The Pops». Никто наши песни по радио гонять бы не стал, да и журналистской братии мы явно не нравились. Нас откровенно ненавидели. Тони Блэкбёрн, ди джей с «Radio One» на дух нас не переносил, и именно ему пришлось объявлять нас на том телешоу. Должно быть, в тот момент его жаба черная душила.

Роб: Помню тот день, когда почтальон доставил мне наш дебютник, «Rocka Rolla». Лейбл выдал каждому по экземпляру альбома. В то время я продолжал жить с родаками. Помню, как расписываюсь за ту бандерольку, прохожу в спаленку и говорю: «Ага! Вот оно! Впереди только успех!». (смеется) Бедолага, не знал тогда, что придется еще с десяток лет проколбаситься, прежде чем реально заявить о себе.

Роб, каким образом на вашу группу повлияли Sabbath?

Роб: Самим фактом своей успешности, именно это стало для нас вдохновением. Мы просто балдели от одной мысли, что эти ребята выступают в Штатах! Когда твои кореша продвигаются подобным образом, начинаешь надеяться и на свою удачу и на возможность попадания с концертами в Америку. «Мистер Аккорд», как оно было, впервые оказаться в Америке?

Тони: Выступали в нью-йорском клубе «Ungano», радовались: «Ага, мы в Америке, выходит, знамениты!». Клуб обломал нас своим размером, оно и понятно, в половину помещения котором мы сейчас тут сидим. Подключаемся, не зная не соответствия напряжения в Америке и в Англии, и концертный аппарат свой выжигаем. Аппарат на глазах взрывается, а мы от такого хуеем. Что интересно, буквально на следующем концерте разогревали Рода Стюарта, причем отыграли лучше Рода, и ему это явно не понравилось.

Роб, помнишь первый концерт Priest в Америке?

Роб: Играли в Коламбусе, Огайо. Ударно тогда выступили, просто круто. До того круто, что потолок обрушили. Низкий потолок, высокий уровень громкости сдул потолочную плитку. Народ в зале уши затыкал. Отыграли на славу.

Панк вылез в середине 70-х, вы не считали их своими конкурентами?

Роб: К тому моменту металл упрочил все свои позиции, но вместе с тем был порыв сплотить металлические ряды из-за возможной угрозы со стороны панков. Но рассмотрев этих панков, послушав, что они там лабают, нам стало ясно, что скоро они сгинут. Вспомните того же Сида Порочного, он же ни одной путной ноты вам бы не сыграл.

В начале 70-х, Black Sabbath подготовили почву для Priest, и для всех металлических групп появившихся позднее. Первые шесть альбомов Sabbath, начиная с одноименного дебюта и до диска «Саботаж» (1975), остаются вечной классикой металла. Но под конец десятилетия, звезда Sabbath начала меркнуть. Свалились с высокого пьедестала, вымотав себя, истерзав личными амбициями и криминальным беспределом. Judas Priest напротив, начали вхождение в свой золотой период. В период между альбомами «Sin After Sin» (1977) и «Screaming For Vengeance» (1982), они стали одной из самых популярных групп в роке, вдохновляя всех, начиная с Новой Волны Британского Хэви Металла и до нарождающейся трэш сцены. Это был классический пример смены поколений, даже с учетом того, что те же Black Sabbath в тот момент были далеко не удел.

Как для вас прошли 80-тые?

Роб: За пределами родной Англии нашу группу начали замечать после того как мы выпустили альбом «British Steel» (1980). Я не считаю Америку показательной страной в вопросе мирового прорыва, но если ваши песни пролезли на американское радио, считайте, что «золотой ключик» у вас уже в кармане.

Тони: Для Sabbath 80-тые стали временем кардинальных перемен. Оззи свалил, на замену взяли Ронни Дио. Его приход подстегнул нас, заставил вкалывать еще активней. И даже когда многие на нас ополчились, Дон Арден заявил, что пока за микрофонной стойкой этот карлик, хрен куда Black Sabbath пробьются! Пришлось нам выеживаться, чтобы восстановить утраченные позиции.

Два альбома записанные Sabbath с Дио укрепили позиции группы, тогда как Priest раскручивались все активней. Чем вам запомнились те времена?

Роб: (смеется) Почти ничего из этого десятилетия не запомнил, все потому что еженочно зависал в аре Rainbow, да нос коксом под завязку забивал.

Тони: Та же фигня.

Роб: Я прочел книжку Тони, поэтому в курсе, что он пережил тоже самое. Не жизнь тогда была, а тугой клубок из давления со стороны современников да коварного влияния бухла да наркоты. Вот так самозабвенно угораешь, а потом резко угар уже управляет тобой. В то время я часто выходил на сцену никакущий.

Роберт, но в итоге ты же очистился…

Тони: (смеется) Я подумал, что ты сказал: «Роб, ты почистился!».

Роб: Пришлось завязать, и чтобы это сделать, пришлось пройти через личную драму. В итоге я стал лучше как человек, да и как музыкант, надеюсь тоже. Вновь стал получать удовольствие от музыки без помощи химоты.

Даже без наркозагулов, что у Priest, что у Sabbath проблем в 80-х хватало.

Роб: На мой взгляд, мы немного сбились музыкально, подпали под влияние собственной среды, того «компота» в котором тогда мы варились. Альбом «Turbo» стал для нас «белой вороной» в собственной стае. Сейчас эту пластинку ценят по достоинству, а тогда обвиняли в недостатке металла. Но иной раз приходится рисковать, поэтому для меня «пристовские 80-тые» были временем приключений и экспериментов.

Тони: Нам тоже прилично досталось, но пасовать перед трудностями я лично и не думал. Поэтому все в итоге из оригинальных музыкантов отвалились, и я под именем Sabbath один остался. Потом все, так или иначе, вернулись. Оззи, Ронни, да и Гизер тоже.

Роб, ты ринулся в другом направлении, слился из Priest в 1992, и 11 лет не появлялся.

Роб: Да, примкнул к рядам других вокалистов-отщепенцев. Брюс киданул Maiden, Дэвид Ли Рот ушел из Van Halen. Что вы хотите, тот самый пресловутый «недуг вокалиста». Но иной раз, чтобы по-настоящему дорожить своим местом, стоит на какое-то время это самое место по доброй воле потерять. Но все мои сольные достижения имели для меня важнейшее значение, потому что они помогли вернуться туда, где мне уготовано было быть самой судьбой – на место вокалиста Judas Priest.

Два мира этих парней реально столкнулись в 1992, когда Black Sabbath разогревали Оззи, два концерта в Коста Меса, Калифорния. Тогда Оз как раз проводил типа «ухоже я на пенсию» турне. Личные амбиции и определенные взгляды на положение вещей подтолкнули Ронни Джеймса Дио, вернувшегося в Sabbath после десятилетнего отсутствия, отказаться выступать, те самым поставив остальных участников Black Sabbath в весьма неловкое положение. На выручку пришел их старый друг, Роб Хэлфорд, заменивший фронтмена на парочке важных выступлений.

Роб, как тебя занесло на сцену к Black Sabbath?

Роб: Мне передали, Тони хочет со мной поговорить, он позвонил мне в Финикс и объяснил в чем дело. Я тут же согласился помочь.

Тони: Было классно, Роб молодец. Откликнулся и справился на все сто.

Роб: Немного порепетировали в Финиксе, в крохотной репетиционной. Прогнали по разу нашу концертную программу, а концерт состоялся уже на следующий день. Раздумывать было некогда. Чисто британский подход: «Справимся! Чему бывать, того не миновать!».

Роб, а намеков мол давай в Sabbath на постоянку подгребай, не было?

Роб: Едва ли. Меня только от одного предложения проперло. Я всегда заявлял, что Priest моя главная, первая группа, но вторым номером за ними идут Black Sabbath. И так было всегда, и будет навеки. Это было нечто волшебное, периодически захожу на youtube, смотрю на себя и не верю, я пел в составе Sabbath! Вроде реально я, но как-то не верится.

Тони: Да уж точно ты, не сумлевайся!

Что вы переживали в 90-тые, когда металл оказался в реальной опале?

Тони: Какое-то время пришлось туговато. Сложившееся положение отдавало идиотизмом, и многие музыканты тогда оказались не у дел. Многие пошли в разнос, потащили себя не в том музыкальном направлении. С другой это время подвигло убедиться в правильности выбранного пути, и пережить передряги. Надо было быть мудрее и гибче, чтобы понять, что со временем все вернется на круги своя. Мы так и поступили, заняли выжидательную позицию, и в итоге победили.

Роб: Четко помню тот день, когда услышал песню «Человек в коробке» по радио. В этот момент я ехал по Финиксу, и ди джей такой говорит: «Сейчас прозвучит песня молодой группы, Alice In Chains, они из Сиэтла». Я подумал: «О, интересная музыка». Потом послушал какую-то песню Pearl Jam, а еще что-то из Nirvana, и мысль в голове стрельнула: «О, боже, опять нам придется несладко».

Так насколько же несладко пришлось вам в 90-х?

Роб: Словно все вновь заполонил тот самый панк. Все твердили, что металл накрылся, что это музыке пришел звиздец. Никаких новых интервью, никакой ротации на радио. Начальство твердило американский ди джеям: «Так, металл в эфир больше не ставить».

Тони: Столько попыток уничтожить металл, а эта музыка несмотря ни на что продолжает жить.

Роб: Истинная правда. Металл убить невозможно, разве что сделать эту музыку еще сильнее, не правда ли, «Мистер Аккорд»? Когда душат твою любимую музыку, решимости металлизировать этот мир только прибавляется.

В какой момент вы поняли, что металл восстанавливает когда-то утраченные позиции?

Тони: Мы вообще не останавливались, просто продолжали свой путь. Конечно, статус влиятельной группы означает, что полного забвения не будет. Поэтому жди повторного всплеска интереса. В нашем представлении, металл никогда не уходил. Поразительно, как много было тех, кто старался списать эту музыку в утиль. Я лично считал, что металл был, есть и будет всегда.

А что же молодняк, возможно ли сейчас появление групп калибра Priest и Sabbath?

Роб: Тут надо понимать о каком успехе, по масштабности, мы говорим. Как определить степень, уровень успеха? Разошелся твой альбом миллионным тиражом, это успех? Выступил с аншлагом в Madison Square Garden, это успех? Уровень популярности, тиражи проданных пластинок, в чем измеряется уровень успеха? Я не знаю. Меня критерий успеха не заботит. Металл не задушишь, не убьешь, и появление молодых металлистов на горизонте просто неизбежно. В Англии неизвестных мне металлических групп хватает, точно также в Германии, Японии и Южной Америке. Понимаешь, что металл вечен, и бальзам по сердцу разливается.

Чем живет и дышит металлическая сцена в 2018, все прекрасно?

Роб: Однозначно. Всегда есть молодежь, готовая продолжить дело металла. Когда десятилетиями наблюдаешь за металлическими веяньями, и видишь постоянное возвращение к истокам, к корневому хэви металлу, это приятно. Когда вспоминают о Black Sabbath и Judas Priest и с упоением слушают.

Чувствуете ли вы сейчас потребность передать металлическую эстафету молодежи и сойти с передовой? Готовы зарубать металл ближайшие годы?

Тони: Очень надеюсь, что далек не последний год мы на этой сцене.

Роб: Я тоже. Несет меня металл вперед неудержимо, всегда найдется новый рифф, еще одна идея, чтобы сложить ее в песню. Даже несмотря на огромный багаж достижений, впереди работы не початый край, и это не может не радовать. Так что концовки я не вижу.

В прошлом году Black Sabbath официально заявили о своем уходе, чем сейчас занимаешься, Тони?

Тони: В данный момент ничего не сочиняю, но планирую. Перебрался в новый дом, только недавно снова обустроился. Отдохнуть полезно, вернусь к вам свеженьким.

Не планируешь поработать с кем-либо в «шаговой доступности»?

Тони: (намекает на Роба) Например, с ним? Ой, мы целую вечность о такой возможности болтали. Подкатит удачный момент, с удовольствием запишу песню, а то и две, как получиться. Приятно сотрудничать с теми, кого уважаешь и кому симпатизируешь.

За окном, меркнет белый свет, а холодрыга усиливается. Роб собирается вернуться домой, в Западные Графства. Через несколько дней, ему предстоит встретиться с остальными «священниками», пора репетировать и готовиться к туру в поддержку нового, 18-того по счету альбома «Огневая мощь». Тони спешит ближе к дому, пора и ему сдуть пыль с усилителей и вернуться на арену. Прощальные обнимашки и совместные фото. «Тони, а ты есть в Инстаграмме али как?», интересуется Бог Металла, Повелитель Тьмы немного смущается.

Ранее, Роб отметил, что история Priest и Sabbath перевалила за полувековую отметку. Ему близки и дороги те, кто создавал этот металл и продолжает это делать. Но в этих чувствах, переживаниях, есть нечто большее, нечто менее осязаемое.

«Твоя группа становится значимей тебя самого», говорит Роб. «Имя Black Sabbath всеобъемлюще. Все говорят о том, что Тони был с нами всегда, но в этом есть нечто большее. Тоже самое можно сказать и о Priest, когда сам превращаешься почти в какого-то смотрителя».

Создатели металла в конечном итоге покинут нас. Но имена Black Sabbath и Judas Priest, и все их достижения, бессмертны.

Перевод: Дмитрий “Doomwatcher” Бравый

---

Dimon