Machine Head. Путешествие на край ночи

[Статья из журнала "Decibel" за декабрь 2014 года]

Потрясающее возрождение Робба Флинна и группы Machine Head в новом тысячелетии продолжается с выходом альбома ‘Bloodstone & Diamonds’.

Хуже нет тирана, чем мозг (Луи-Фердинанд Селин)

У Робба Флинна бессонница. В голове всегда куча гитарных риффов, идей для песен и текстов. Один друг из Англии рассказал ему о синхронной медитации, и во время записи нового альбома Machine Head ‘Bloodstone & Diamonds’ Робб решил попробовать. Каждый вечер Флинн надевает наушники. Запись звучит как обычный саундтрек с медитацией – дождь, бьющиеся о скалы волны или звон колоколов – но в треках содержатся неслышимые виброзвуки, поступающие в оба уха. Один звук слегка отличается от другого. Смысл заключается в том, чтобы разные частоты заставляли различные части мозга работать совместно и привыкать к этому, восстанавливая баланс и улучшая здоровье.

Как ни странно, это сработало. «Я занимаюсь терапией почти два часа, но стараюсь уделять ей хотя бы 20 минут в день, – говорит Флинн, сидя в номере отеля, расположенного буквально в нескольких кварталах от Таймс-Сквер в Нью-Йорке, где он контролирует процесс мастеринга восьмого альбома Machine Head, – я поначалу думал, что вполне смогу обойтись без медитаций, но в какой-то момент понял, что мне это нужно. Я стал спокойнее, и вероятно, сеансы пошли мне на пользу. И действительно через несколько дней я смог разобраться в проблемах и прочем дерьме. Я лишь хотел проговорить все свои мысли, а не держать их в себе. Если всё хреново – осади, не осуждай. Пусть лучше это случится».

Даже посторонний человек поймёт, зачем Флинну необходим психологический отдых. Сегодня музыкальный бизнес стал децентрализованным, а металлическая музыка обесценилась, и он – один из немногих настоящих рок-звёзд, которых воспитала эта сцена. Machine Head гарантируют продажи альбомов – не только цифровых, но и «олдскульных» физических носителей, которые можно вытащить из корзины «Лучшая Покупка» и оставшихся местных магазинов музыкальных дисков. С тех пор, как в начале 90-х группа сформировалась, карьера Флинна идёт только вверх, но Machine Head переживают неслыханную волну успеха, начался который с номинированного на «Грэмми» прорывного альбома ‘The Blackening’ и продолжился альбомом ‘Unto The Locust’ в 2011.

Успех не только финансовый, но и творческий; нет сомнений в том, что Флинн и его коллеги по группе – барабанщик Дэйв МакКлейн, гитарист Фил Деммел и басист Джаред МакИчерн – сочиняют лучшую музыку в карьере. Этой дорогой ребята продолжают идти и на ‘Bloodstone & Diamond’, третьей части полосы удач, которая началась более семи лет назад.

В то же самое время, успех порождает стресс и требования. Тур Machine Head может затянуться до 16 месяцев, и всё это время Флинн находится вдали от жены, двух сыновей и дома в деревенской части Района Залива. В прошлом Machine Head пережили очень тяжелый раскол с бывшим басистом Адамом Дьюсом, закончившийся судебным разбирательством стоимостью 1,8 миллиона долларов, но было заключено мировое соглашение; метал-блоггеры раздули из мухи слона, словно это был суд над О. Д. Симпсоном. В дом к Флинну залезли воры, украв медаль «Грэмми» и синюю гитару Washburn, которую ему подарил ныне покойный «Даймбег» Даррел Эботт. Работа над альбомом ‘Bloodstone & Diamonds’ вынудила Machine Head отменить осенний тур, вызвав гневную реакцию со стороны фронтмена Children Of Bodom Алекси Лайхо.

И несмотря на успех и творческую свободу, Флинна часто раздражает то, что он видит и читает в интернете. Он злится так же, как и в юности. На альбоме ‘Bloodstone & Diamonds’ есть несколько песен о том, что тревожит Флинна. В песне ‘In Comes The Flood’ («Наступает Наводнение») он критикует финансовую систему, административное здание которой расположено в десяти минутах от временного жилья Флинна на Манхэттене. «Тебе вся слава и хвала / бумажное божество / мы приветствуем свою священную корову». Поёт Флинн в этой песне. «Мы будем приклоняться пред банкирами / их вечная прибыль с войны / они превращают бедняков в рабов своих».

Флинн написал эту песню после того, как в 2009 году рухнула финансовая система, и они пытались восстановить баланс, помогая банкам, которые и вывели её из равновесия. Также отчасти песня была написана под вдохновением от просмотра серии документальных фильмов «Разменная Монета» (2005) о терактах 11 сентября 2001 года. «Я считаю, эти фильмы должен увидеть каждый на этой планете» – говорит Флинн.

Остальные песни символичны. «Строчка ’Bloodstone & Diamonds’ взята из первой песни ‘Now We Die’ («Теперь Мы Умираем»). «Это символ и метафора, – объясняет Флинн, – некоторые песни очень прямолинейны, но иногда мне хочется написать поэзию, пусть и получается непонятная х*ета. Можно даже вернуться к песне вроде ‘Davidian’ – «цианистая кровь горит на горизонте». Что это вообще означает? Просто прикольно звучало. На этот раз я был зациклен на камнях, и понятия не имею, почему. Гематит и алмаз – два самых прочных природных элемента на Земле, и так же мы относимся к своей музыке, если не углубляться в детали. Гематит – символ правосудия, а алмаз – самый твёрдый природный элемент. И у нас в логотипе есть алмаз в форме ромба, так что всё связано».

Флинн и Machine Head – одни среди немногих исключений в бизнесе, где есть всего два варианта успеха: достичь раннего пика и медленно увядать или сохранить свою армию поклонников, при этом никогда не меняясь. Благодаря смелости и наглости Флинна мы услышали рэп на альбоме в конце 90-х – об этом, между прочим, упоминается регулярно – и десятиминутные песни на альбоме ‘The Blackening’, и в 2014 году Робб продолжил идти на риск.

«Мне кажется, мы вне жанра, – говорит Флинн, – мы на протяжении всей карьеры никуда никогда не вписывались. Ни в начале 90-х. Мы продолжали искать свою нишу и, на мой взгляд, мы на протяжении всей карьеры принимали очень смелые музыкальные решения. Иногда они вызывали у людей неоднозначную реакцию и задевали за живое».

Флинн придерживается – как в творческом плане, так и в деловом – тех же принципов, которым его обучил его тренер по джиу-джитсу в Аламиде, штат Калифорния. Он торговал наркотиками, но благодаря своему упорству отказался от крупной сделки. Его карьера – урок по выживанию и стойкости, и даже его новая музыка – о том, как преодолеть жизненную борьбу и невзгоды. «На этой пластинке много идей с подтекстом «после смерти наступает возрождение», – говорит он, – ты приходишь к этому и что-то должно меняться. Ты можешь преодолеть себя и прыгнуть в неизвестность либо и дальше продолжать так жить. Группа существует уже 22 года, и всё это по большей части благодаря тому, что мы были упёрты и упрямы как бык, пройдя сквозь ненависть и тяжёлые времена».

Гитарист Spiralarms и Forbidden Крейг Лосисеро, который знает Флинна со времён зарождения трэшевой сцены в Районе Залива, говорит, что Флинн всегда был дерзким и полным мотивации. Он помнит выступление Флинна в Holiday Inn в Юнион-Сити, штат Калифорния. Во время шоу юных талантов Флинн буквально опустился на колени в стиле стадионных музыкантов 70-х. «Он тогда ещё не выглядел крутым, да никто из нас не выглядел, – говорит Лосисеро, – мы все тогда старались стать теми, кем являемся сегодня». Постоянный музыкальный рост Флинна Лосисеро приписывает не только желанию развиваться творчески, но и крепкой семье. «Робб бывает разным и может казаться загадочным, но он уже давно остыл и успокоился, – говорит Лосисеро, – мне нравится с ним зависать и мы продолжили там, где остановились в юности. И между нами как гитаристами прекрасное взаимопонимание. [Робб Флинн и Крейг Лосисеро являются основателями трэш-формации из Района Залива Forbidden Evil, впоследствии ставшей просто Forbidden – прим. ThRaSheR].

Во Флинне есть гораздо больше, чем видит преданный поклонник Machine Head. Лосисеро говорит, что Флинн приложил все усилия и не пожалел времени, чтобы помочь организовать благотворительный концерт для старой подруги Никки Дэвис, потерявшей мужа в аварии на мотоцикле, и теперь ей требовались немалые деньги на лечение. В начале 2014 года в оклендском клубе Metro Флинн с Лосисеро отыграли репертуар из песен Black Sabbath, чтобы помочь собрать деньги. «Я с ним столкнулся на концерте Megadeth, и он сказал: «Время у меня есть только сейчас, потом я уезжаю на гастроли», – рассказывает Лосисеро, – Робба знают многие, поэтому всё пошло очень быстро и результатом мы довольны. Я вам вот что скажу – он действительно беспокоится за людей больше, чем показывает».

Стабильность в жизни Флинна касается и многих его музыкальных и деловых партнёрств. Продюсер Колин Ричардсон, работавший с Carcass, Napalm Death и другими тяжеловесами, всю карьеру работал с Machine Head и отвечает за изменение звучания в группе. Он вернулся, потому что Флинн считает его единственным, кто знает, как добиться фирменного звучания Machine Head: яркого, мощного и плотного, с чётко расставленными акцентами. Монте Коннер, дважды подписавший контракт с Флинном – сначала на бывшем лейбле Roadrunner, а потом и на Nuclear Blast – с первых дней помогает Роббу с карьерой.

«Робб – во многом весьма упрямый, – говорит Коннер, – он может быть той ещё занозой в заднице, но это лишь потому, что он страстно относится к своему искусству и всегда стремится быть лучшим в своём деле. Но то же самое можно сказать обо всех величайших музыкантах».

«Робб знает, что я всегда верил в группу и готов вцепиться ради неё в горло любому, – продолжает Коннер, – и знает, что я никогда не смешаю его с дерьмом. Мы доверяем друг другу, и мы оба люди привычки, потому между нами сохранились хорошие отношения. Тяжелее всего было, когда в 2002 году группу попросили покинуть Roadrunner. Так или иначе, высшие металлические силы снова свели нас вместе, и группа вернулась с новыми силами, начав своё триумфальное успешное возвращение».

Флинн стал успешным, в основном, благодаря себе самому, и он не прочь покритиковать музыкальную индустрию. Он скучает по музыке, на которой рос и говорит, что сегодня группам не хватает бесстрашия трэша и хип-хопа 80-х. «Трэш был невероятно экстремальным. Мне этого не хватает, – говорит Флинн, – не хватает исполнителей, которые могут встать и сказать всё, что они думают: будь то что-то красноречивое или враждебное. Альбом Ice Cube ‘The Predator’ был невероятно злым и яростным».

Правила Флинна также распространяются и на социальные сети; он сидит в интернете, когда сам того хочет, а не для того, чтобы подогреть интерес и внимание к своей группе. Он продолжает вести блог «Общий Журнал», но устал от Twitter и избегает Facebook – если только не считать несколько десятков «фейков». «Мне нравится вести «Общий Журнал». Но даже когда я его пишу, я спрашиваю себя, а нужна ли кому-нибудь эта х*йня? Ведь вокруг её и так хватает. Я не читаю комментарии, но иногда читаю, что пишут тролли. Они иногда очень забавные. Я даже могу написать: «Вот это ты круто отмочил».

Информация и комментарии, доступные в интернете, также дают ложное представление о Флинне, говорит басист коллектива Job For A Cowboy Ник Шендзьелос, подружившийся с Флинном на фестивале Rockstar Mayhem Festival прошлым летом. Шендзьелос подарил Флинну аудиокнигу Брюса Липтона «Спонтанная Эволюция», где говорится, что человечество приближается к резкому скачку в самосознании. Фрагмент этой аудиокниги вошёл в новый трек ‘Imaginal Cells’ («Имагинальные Клетки»). «Он очень спокойный и приземлённый, – говорит Шендзьелос, – не часто можно увидеть ребят из Rob Zombie вместе с другими командами cбоку от сцены. Но парни из Machine Head зависали с нами и пили каждый день».

И напрашивается важный вопрос: как вести этот бизнес – да даже музыкальную культуру – если он иногда тебя раздражает? Во-первых, ты занимаешься этим отнюдь не потому, что хочешь быть знаменитым. Также важно помнить, что всё это ради музыки. «Однажды я прочитал цитату Майкла Джордана: «Тебе не обязательно любить НБА – достаточно любить сам баскетбол», – говорит Флинн – я чувствую такое же разочарование, как и тогда, когда писал ‘Burn My Eyes’. Сегодня многое изменилось, и мне кажется, причина в том, что музыканты хотят спонсировать гитары и туры. На мой взгляд, музыкант должен быть зеркалом общества… Отражение может быть красивым, а может быть уродливым, но кто-то должен это делать. Нужно уметь ублажать массы и оскорблять их. И можно делать это достойно, что, на мой взгляд, у нас получилось».

ШКОЛА ДОДЗЁ УОЛЛИ ДЖЕЯ

Задолго до того как Флинн начал слышать в голове риффы, у него была другая страсть: боевые искусства. Он сходил с ума по Брюсу Ли, но спорт ему не давался. И он решил пойти в школу Додзё Уолли Джея. Флинн приезжал в зал раньше всех и оставался допоздна, готов был выйти на спарринг с кем угодно. «Я был одержим этим, и Уолли взял меня под своё крыло. Он говорил мне: «Ты силён как бык». Он вселил в меня огромную уверенность. Никогда не забуду, как он мне помог и дал почувствовать себя человеком».

Флинн дошёл до оранжевого пояса, до чёрного ему оставалось совсем немного, но его семья переехала во Фримонт. Он пытался продолжать ездить на занятия, но путь из Аламиды предстоял неблизкий, было тяжело. Робб начал ходить на секцию недалеко от дома; занятия проходили в школьной гимназии. Душевные занятия заменил брутальный стиль а-ля «Повелитель Мух». Преуспевали только самые сильные и крепкие ребята. «Что лучше – закон и чтоб нас спасли или охотиться и погубить все?» [Уильям Голдинг – прим. ThRaSheR]

Флинн ненавидел новую боевую школу. Он был в 8 классе и, походив в секцию около недели, ушёл. Это был 1981 год. «Этот парень ставил меня против 15-летних пацанов, – вспоминает Флинн, – и разница была не сильно большая, но я был нескладным парнем, а они были похожи на взрослых мужиков. У нас был турнир, и один парень хорошенько меня отп*здошил. Я был ужасно раздражён. Из-за него я с оранжевого пояса снова вернулся к жёлтому. Я был дико взбешён. Я взял и послал их всех на х*й. Взял и ушёл, и через три дня я впервые покурил травку и услышал Black Sabbath».

Музыкой Флинн увлёкся неспроста; няня научила его играть на пианино. А ещё он помнит, что у родителей был винил Джима Кроче ‘Bad, Bad Leroy Brown’. Флинн хотел выучить текст и слушал пластинку 17 раз подряд. «Мы в отличие от героя ‘Bad, Bad Leroy Brown’ жили довольно бедно» – говорит, смеясь, Флинн. Он хотел быть на сцене в роли лидера. Он умолял отца купить ему гитару, и отец в итоге уступил, взяв на три месяца гитару в Allegro Music. Флинн говорит, что усилитель был не больше iPhone. Когда с инструментом пришлось расстаться, Флинн купил свою собственную гитару за 100$.

Флинн начал попадать в неприятности. Однажды увидели, как он курит траву и зависает с парнем, который гордо размахивал «Сатанинской Библией» Антона ЛаВея, пособием для непутёвых подростков-металлистов в 1980-х. «Я баловался этой книгой, читал про заклинания и ведьм. Со мной было не так просто иметь дело, и я был очень злым» – говорит он. Один из его близких друзей, Джим Питтмэн, был ярым обменщиком кассет. Позже он стал барабанщиком Forbidden Evil. У Питтмэна были первые демки Metallica и альбомы вроде (Accept) ‘Restless And Wild’. Он давал послушать их Флинну, который на тот момент не слышал ничего тяжелее Motley Crue. «Он подсадил меня на все эти новые абсолютно никому не известные команды, – говорит Флинн, – ещё я писал письма Black Sabbath, пытаясь воодушевить их собраться вместе и сыграть ‘A National Acrobat’. Они мне так и не ответили!».

Лосисеро познакомился с Флинном осенью 1983 после того, как один друг увидел Робба в школе с альбомом Mercyful Fate в руках и сказал: «Я знаю ещё одного парня, который слушает то же дерьмо, что и ты».

Он пришёл домой к Флинну, где у будущего фронтмена на стене висели пластинки вроде Witchfinder General ‘Death Penalty’, обрамлённые пластиком. «Он всегда был очень одержим своей коллекцией пластинок» – говорит Лосисеро. Вскоре Флинн с друзьями уже вовсю джемовали песни Witchfinder General вместе с материалом Def Leppard и Motley Crue.

Флинн попал на свои самые первые концерты, когда трэшевое движение в Сан-Франциско и восточной части Залива только начинало набирать обороты. Первым его концертом было выступление Exciter в клубе Сан-Франциско The Stone. Он доехал туда на местном метро от пригорода и опоздал на поезд домой. Но его жизнь навсегда изменилась, когда он увидел свой первый сёркл-пит и наблюдал, как Джон Риччи нарезает соло в песне ‘Cry Of The Banshee’. «Это было чрезвычайно важное событие, – говорит Флинн, – я никогда в жизни не видел сёркл-пита, и мне очень нравился Джон Риччи. Он играл соло в ‘Cry’, и я думал, что ничего быстрее не существует. Я встал прямо перед ним и начал трясти башкой. Нас просто переполняли эмоции, и мы обсуждали с парнями, как это было круто».

Ещё Флинн баловался панк-роком. Он дружил с некоторыми девочками-панками, которые сводили его с другом на концерт D.R.I. в известный клуб Mabuhay Gardens на Бродвее в Сан-Франциско, как раз в период релиза мини-альбома ‘Violent Pacification’. До этого Флинн с другом зависали на вписке со скинхэдами. Несколько десятков лет спустя Флинн признаёт, что он был напуган. В тот вечер клуб Mabuhay был забит «самыми суровыми и здоровыми» скинхэдами Сан-Франциско. Движение «кроссовер» ещё толком не появилось, и Флинн всерьёз опасался за свою жизнь. «Там были одни бритоголовые, – вспоминает Флинн, – я смотрел на дверь – вошёл один патлатый парень, заплатил свои пять баксов за вход, а главный парень-здоровяк подошёл к нему, сказал: «Волосатики на выход!» и выгнал его взашей. Когда на сцену вышли D.R.I., это было похоже на 50-минутную стычку неформалов. Это было ужасающее и шокирующее зрелище. Тот вечер я не забуду никогда. Хорошо, что я вообще жив остался».

Ещё одним важнейшим концертом стало выступление Exodus и Metallica на разогреве у Raven в Keystone в Беркли. Отец Флинна высадил его за несколько кварталов от клуба, потому что Робб не хотел, чтобы все видели, как его подвозят предки. Гитарист Гэри Холт лишил Флинна дара речи; первые соло-партии, которые выучил Флинн, были из песни ‘Bonded By Blood’. Но перед выходом на сцену Raven Флинну нужно было домой, потому что за ним приехал отец.

Холт помнит Флинна из местной сцены Района Залива, но сказал, что поначалу считал его скорее гитаристом, нежели вокалистом и фронтменом, и был потрясён прогрессу спустя время. Для него большая честь, что он настолько сильно вдохновил Флинна. «Робб меня уже не раз заваливал комплиментами и говорил, как восхищался моей игрой – говорит Холт – и знаешь, ради такого и стоит играть эту музыку. Мне плевать, что про нас п*здят журналисты, но когда это говорят люди, которых ты сам уважаешь и которыми восхищаешься, их слова трогают до глубины души. Приятно осознавать, что наше дерьмо оказало на этого парня огромное влияние, а Machine Head в свою очередь повлияли на новое поколение. Эдакий круговорот брутальности и агрессии».

РОББ ФЛИНН ДЕРЖИТСЯ НА ПЛАВУ

Флинн перестал играть в командах на заднем дворе и начал рубить в Forbidden Evil и Vio-Lence. Гитарист Exodus Гэри Холт говорит, что «Vio-Lence были одной из немногих команд второй волны трэша, которые могли играть с Exodus и не бояться возмездия со стороны наших агрессивных неистовых фэнов. Эти парни достойно держались перед нашей публикой. Многие классные команды были уничтожены, но Vio-Lence… («На-Силие») Название группы говорило само за себя. А потом Робб выстрелил с альбомом ‘Burn My Eyes’, который я бы поставил в один ряд с ‘Bonded By Blood’».

Но когда Флинну было двадцать с небольшим, в его жизни была не только музыка, но и торговля наркотиками и насилие. «Может быть, в душе я ностальгирую по тем временам, но музыкой я тогда ни хрена не зарабатывал, – говорит он, – поэтому около четырёх лет я продавал наркоту, чтобы тупо заработать хоть какие-то бабки. Я тусовался с весьма суровыми и мрачными типами, и дошло до того, что меня считали местной восходящей звездой».

Робб много раз был на волоске от смерти. Однажды вечером Флинн и несколько друзей пошли выпить пива и ввязались в мощную драку на автозаправке. Троих пырнули ножом, а Флинн сломал одному парню нос. На следующий день члены банды начали звонить Флинну домой и обещали во время концертов бросить на сцену гранату. «Разговор закончился плохо, и они сказали: «Мы тебя угондошим!», и я им поверил».

Единственное, что продолжало удерживать Флинна на плаву – это знакомство с будущей женой, Женеврой, как раз в то самое время, когда он подумывал уйти из Vio-Lence. Он увидел, как она играет на бильярде в клубе The Forum в Эль-Серрито, и позже в тот же вечер они разговорились. Пьянка проходила в старом притоне, где была комната с аварийной дверью. Все друзья Флинна были влюблены в Женевру, и она от такого внимания устала. Перед тем как она подошла к Флинну, он принял немного экстази. Пара удалилась в «хип-хоперскую» комнату с ультрафиолетовым освещением. Единственная проблема была в том, что Женевра уже встречалась с вокалистом Vio-Lence [Шоном Киллианом – прим. ThRaSheR].

Флинн поцеловал её и пытался перейти к следующему шагу, но будущая жена была не впечатлена таким поведением и разозлилась. Но всё же они друг другу понравились и решили уйти. Парочка остановилась в винном магазине «Королевские Напитки», взяла несколько бутылочек пива Mickey’s и поехала домой к Женевре в Окленд, где проболтала до раннего утра, а потом уснула. Флинн чувствовал себя виноватым, что отбивает девушку своего коллеги по группе – пока на следующее утро не услышал из другой комнаты голосовое сообщение. Шон сказал Женевре, что между ними всё кончено.

Пока его отношения расцветали, Флинн разрывался между своей новой группой Machine Head и наркоторговлей. Ему предложили сделку на 20 000$. Это был ключевой момент – заработать лёгкие деньги и продолжать так жить либо попробовать с музыкой? В итоге он завязал с торговлей, пусть даже и в будущем сам любил побаловаться наркотиками. «Я представил себя через несколько лет и понял, что мне никогда не вылезти из этого дерьма, – вспоминает Флинн, – я понял, что мне нужно сейчас же остановиться – нужно попробовать поднять группу с нуля. Других вариантов и планов у меня нет. Должно получиться».

Флинн занялся делом, продавая демки Machine Head из багажника почти как рэппер Эмси Хаммер на стадионе в Окленде. Группе предложили дистрибуцию демки в Европе, и в итоге было продано 3 000 кассет. Долгожданный звонок Флинн услышал 10 октября 1993 года: Лейбл Roadrunner подписал контракт с Machine Head. Он с другом решил отметить это дело героином. «Мне приятель говорит: «Давай герыча долбанём», и я отвечаю: «Звучит п*здато». Флинн ненавидел колоться сам, поэтому вместо этого ему помог друг и случайно не рассчитал с дозой.

Флинн помнит, как видел «сумасшедший» тоннель с ярким светом. Он проснулся лицом вниз в ванной комнате рядом с лужей блевотины. Друзья сказали ему, что у него случился передоз. Женевра была в бешенстве, особенно из-за того, что жила с такими наркоманами в детстве. «Она меня чуть на британский флаг не порвала, был дико взбешена – совсем спятила. Она сказала: «Я сейчас же от тебя уйду, потому что устала от этого дерьма». И тут я прозрел. Через неделю один мой друг принял такую же дозу героина и умер. И я понял, что живу на этой земле не просто так». Вскоре Флинн написал песню о том состоянии и назвал её ‘I’m Your God Now’ («Теперь Я – Твой Бог»). Она вошла на дебютный альбом Machine Head ‘Burn My Eyes’.

ВЗЛЁТ MACHINE HEAD

Обратив внимание на тревожные звоночки, Флинн полностью посвятил себя Machine Head. Коннер был поражён мощью и напором музыки Machine Head, и считал, что группа может стать новой Pantera или Sepultura. «До контракта я группу никогда не видел. Это была мощная ритмичная музыка, роковой вокал Робба и реально жизненные сильные тексты, – говорит Коннер – Робб и некоторые другие участники группы выросли на хардкоре, и мне нравилось, что в их звучании можно было услышать эти влияния».

Machine Head достигли раннего успеха с дебютным альбомом ‘Burn My Eyes’ и второй пластинкой ‘The More Things Change…’. Флинн впервые в карьере решил по-крупному рискнуть на альбоме ‘The Burning Red’ в 1999 году; в песне ‘From This Day’ он читал рэп целых 2 минуты 26 секунд и появился в клипе, который вполне подошёл бы Korn или Coal Chamber. Флинн считает, никто не заметил достоинства альбома: акцент на мелодию, звучание напоминает любимых исполнителей Флинна, The Cure и Джими Хэндрикса, и личные серьёзные тексты. Он не собирается извиняться ни за альбом, ни за песню.

«После ‘The More Things Change…’ я посчитал, что мы забиты в угол и все нас считают металлической группой начала 90-х, – говорит Флинн, – мы совершили достаточно смелых поступков, поэтому сейчас можем делать все, что угодно, и это не шокирует наших фэнов. Наши фэны этого ожидают, и для артиста это потрясающее чувство; у тебя большая палитра красок, на которой ты можешь рисовать всё, что хочешь. Мы тогда поступили очень смело. Потом смело поступили на ‘Through The Ashes Of Empires’. Потом на ‘The Blackening’. И всё это стало возможным благодаря альбому ‘The Burning Red’.

Работа Флинна на протяжении 90-х оказывала влияние на поколение, которое отчаянно стремилось отыскать частичку металла во времена, когда гранж был вездесущ. Шендзьелос говорит, что альбомы Machine Head были глотком свежего воздуха, когда он был подростком и переживал развод родителей. «Альбом ‘Burn My Eyes’ был одной из самых ранних тяжелых пластинок, которые у меня были. Кто-то включил мне ‘Davidian’ и песня дико мне доставила. Мне было 14 лет, я вёл грузовик брата и чувствовал себя крутым и сильным. Если растёшь в не самой благополучной семье, да ещё и не уверен в будущем, и вдруг слышишь музыку со столь мощным зарядом энергии, сам чувствуешь себя непробиваемым».

Самый большой скачок случился уже в новом тысячелетии, когда началась работа над ‘The Blackening’ (2007). Флинн любил заигрывать с антивоенными темами, и многие из них появились в текстах к альбому. Он собрал всех участников группы и дал им почитать тексты, чтобы убедиться в том, что их ничего не смущает. «Я тут много всякого безумно дерьма несу, и будут неприятные последствия – говорил он своим коллегам по группе, – и отвечать за это буду не только я. Удар на себя будем принимать всей группой. И если вас это не устраивает, скажите мне об этом». Через пару дней все сказали, что полностью на моей стороне. Нам потом запретили играть на территории Диснейленда. Мы думали, что прошли так далеко, а тут тебе раз и отменяют концерты, потому что их смущают некоторые тексты. И мы поняли, что пели это дерьмо не просто так».

Несмотря на то, что альбом ‘The Blackening’ стал для группы огромным прогрессом, Флинн говорит, изначально они не планировали писать 10-минутные эпики. Он даже собирался убрать из альбома все длинные версии песен. «Нет у нас е*учих часов. Получилось, что песни в итоге длятся 10 минут, и мы подумали: «Какого х*ра?», – говорит он – помню, они у нас некоторое время были написаны и потом вдруг я психанул и решил, что мы просто вые*ываемся. Нужно срезать жир. Мы порезали их до 5-6 минут, и они стали похожи на американские горки без крутых спусков и петель. Кататься было уже не так весело и прикольно».

Коннер сказал, что успех трёх альбомов за последние семь лет – это продукт группы, которая всегда стремилась развиваться, даже если иногда приходилось сильно рисковать. Он считает, что будущий успех стал возможен благодаря альбому ‘Through The Ashes Of Empires’. «После него парни стали ещё смелее и увереннее в себе, и не только превзошли этот альбом, но и превзошли ‘Burn My Eyes’, а ‘The Blackening’ стал лучшей металлической пластинкой 2007 года и всей карьеры. Спустя 15 лет с начала существования, они достигли нового творческого пика. И это тогда, когда многие команды уже давным-давно потеряли бы шарм и обаяние.

ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

Жизненная борьба, торговля наркотиками и насилие давно в прошлом. Сегодня Флинн ценит время, проведённое с семьёй. Свободное время он тратит не только на синхронную медитацию; он вместе с женой занимается вейкбордингом, и она многим даст фору. «Она может тусоваться с лучшими из них, и благодаря ей я до сих пор жив, – говорит Флинн, – ещё она говорит, что мне нужно советоваться и разговаривать с группой, а не быть сволочью».

Лосисеро говорит, что стабильность помогла Флинну в развитии, и возможно, даже помогла написать такой альбом как ‘Bloodstone & Diamonds’. «Многие из нас не получают поддержки от семьи и жён – они друг друга не понимают. Но Робб уже долгое-долгое время с одной и то же девушкой. И я считаю, во многом именно поэтому он чувствует себя комфортно. Он смог расслабиться и успокоиться. Он точно знает, чего хочет. Я с ним зависал во время записи этого альбома, и слышал много металла, который сорвал мне крышу. Жаль, что в юности мы были не так близки, но сейчас мы отлично проводим время и многому друг у друга учимся».

Возможно, тяжелее всего Флинну даются расставания с любимой женой и двумя сыновьями. После вечера игры на гитаре или записи в студии он приходит в одинокий номер, где его ждёт ноутбук, чемодан и доставка еды. Номера отелей уже стали его вторым домом. На гастролях он общается с семьёй по Skype, но это не заменит живого домашнего общения. Он уехал от них в начале 2014 года и скорее всего, в начале 2015 отправится в очередной тур. И он не знает, когда вернётся домой, но, вероятно, не скоро.

«Тяжело это. Я очень по ним скучаю, и они по мне, – говорит он, – меня очень подолгу не бывает дома. Многие годы сыновья не понимали этого, но сейчас начинают понимать. Но им от этого не легче – меня всё равно нет рядом. Их друзья спрашивают про меня, и они говорят, что их папа – рок-звезда. Так что дома я стараюсь не строить из себя рок-звезду – стараюсь быть для них отцом».

Материал и перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

---

Dimon