История записи альбома Carcass ‘Necroticism – Descanting the Insalubrious’

ГНИЛЫЕ ДО МОЗГА КРОВАВЫХ КОСТЕЙ

[Статья из журнала "Decibel" за сентябрь 2005 года]

Может быть, ливерпульские титаны грайнда своим альбомом 1991 ‘Necroticism – Descanting the Insalubrious’ («Некротизм – Воспевание Нездорового») не изобрели грайндкор, но, безусловно, продемонстрировали небывалый уровень возможностей. Вылив на своих слушателей два грязных ведра музыкального грайндового дерьма (хорошо принятого публикой) – ‘Reek Of Putrefaction’ (1988) и ‘Symphonies Of Sickness’ (1989) – гитарист/вокалист Билл Стир, басист/вокалист Джефф Уокер и барабанщик Кен Оуэн начали сочинять более длинные, бесконечно сложные и запутанные песни. На этот раз парни пополнили свои ряды будущим гитаристом Arch Enemy Майклом Эмоттом (тогда он играл в Carnage) из Швеции, и вместе с продюсером Колином Ричардсоном отправились в студию “Amazon Records” в Саймосвуде, Англия. В результате родился психоделический металлический гигантский осьминог – названия песен вроде ‘Lavaging Expectorate of Lysergide Composition’ («Промывающее Отхаркивание Лизергиновой Смеси») и ‘Corporal Jigsore Quandary’ («Кровавая Головоломка»), жуткие сэмплы, взятые с ТВ-программ и тексты о медицине/болезнях (написанные Уокером), в которых прослеживалась тонкая грань между нездоровым помешательством и утончённым гением. Но ‘Necroticism’ это не только невероятно значимый переходный альбом между окутанным ужасом прошлым и высокоточным дэт-роковым будущим – это ещё и пластинка, которую мы ввели в Зал Славы “Decibel”.

ЧАСТЬ I – НЕКРОТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ

Что первое приходит в голову, когда думаете о создании альбома ‘Necroticism’?

Билл Стир: Полагаю, студия, в которой мы его записывали – тогда она называлась Amazon. Мы там и раньше были; записывали один трек для сборника. Нам там очень понравилось, студия располагалась на окраине Ливерпуля, относительно близко от нас. Район, правда, был весьма жуткий – не самое приятное место для жилья. Он находился практически на краю промышленно-индустриальной зоны. Снаружи студия была не похожа на студию, но стоило войти внутрь, и было очень мило. Позже её перенесли в центр Ливерпуля, и она стала называться Parr Street Studios, где мы записывали альбом ‘Heartwork’. А позже она стала известна тем, что там записывались Coldplay.

Майкл Эмотт: Я тогда впервые оказался в профессиональной студии. Свою первую пластинку мы записывали и сводили в Швеции всего за пять дней, так что это было не очень профессионально. А в Carcass всё было немного серьёзнее. На работу в студии тратилась приличная сумма денег. Я просто знал, что остальные ребята из Carcass на новой пластинке, безусловно, хотели выйти на следующий уровень.

Джефф Уокер: Помню, Эмотт нарисовал свастику на крохотном флаге Польши, который у него был прилеплен ради прикола на гитару фирмы Charvel – таким образом, он стебался над гитарой Ханнемана, на гриффе которой были вставки SS – что сильно раздражало звукоинженера, потому что жена у него была темнокожая [смеётся].

Билл: У нас было странное чувство юмора – все говорили и делали то, во что не верили, лишь бы увидеть реакцию других [смеётся]. История Эмотта – как раз один из таких примеров. Не сказал бы, что помню этот момент, но некоторые детали звучат очень знакомо. В основном, мы любили добродушно подшутить – как это обычно бывает, стебались друг над другом.

Джефф: Когда альбом был готов, первым делом я подумал о том, что он не завершён. Произошли некоторые неприятные для меня события. На мой взгляд, альбом был нашим ‘…And Justice For All’. Затишье перед бурей.

Вы уже работали с Колином Ричардсоном над альбомом ‘Symphonies Of Sickness’… Как всё прошло на этот раз?

Кен Оуэн: Лично мне было очень непросто, потому что Колин перфекционист и зануда, всё ему хотелось сделать идеально. Мне пришлось записывать свои партии несколько раз – наверное, раз 10-15 за одну песню. Он, безусловно, выжал из меня все соки, но если бы не выжал, нам бы не удалось записать такой крутой альбом. Важно, чтобы был человек, который мог бы сесть и всё проанализировать. Колин невероятно терпелив, потому что слушать один и тот же трек раз за разом может сильно надоесть и тебе захочется всё бросить. Но он вложил в работу невероятное количество энергии. Он – потрясающий продюсер; у него ещё и чувство юмора отличное, а у Carcass никогда с этим проблем не было.

Билл: А я не считал Колина бригадиром – он был невероятно терпеливым парнем. У него была чуть ли не аутичная одержимость разобрать каждую деталь на записи. На мой взгляд, его гораздо больше заботила звуковая картинка, нежели само исполнение. Нет, он, конечно, реагировал, если замечал очевидную ошибку, но – не считая этого – он обычно обращал внимание на звучание. Насколько я помню, он именно так всегда в студии и работал. Он был настолько терпелив, что мог часами и днями сидеть и добиваться нужного ему результата – конечно, если позволял бюджет. Так получилось, что на этот раз у нас было чуть больше денег – не куча, но деньги были, и мы смогли добиться нужного звучания.

Майкл: Мне было очень интересно с ним работать, потому что я, конечно же, знал, какие группы он продюсировал, и некоторые из них мне нравились. Я много слышал о том, как он работал с ребятами из Carcass. Я был воодушевлён; не знаю, даже как это описать… я был удивлён, насколько он был практичным и спокойным; он не строил из себя крутого продюсера. Он был спокойным и даже в некоторой степени скромным, но относился к нам серьёзно. Мне, кажется, тогда лет двадцать было, и когда в таком возрасте тебя воспринимают всерьёз, это дико круто.

Джефф: Мне кажется, когда мы обратились за помощью к Колину, он думал, что продюсер должен везде совать свой чёртов нос и убеждать музыкантов меняться. Пока меня не было в студии, некоторые песни он урезал. К примеру, ‘Carneous Cacoffiny’ была бы ещё длиннее [смеётся]. Но, наверное, это было к лучшему. Когда мы записывали альбом, мне был 21 год, а по молодости всегда считаешь, что ты прав. Некоторые сэмплы тоже урезали – их между песнями должно было быть больше, но их урезали, потому что меня не было рядом. Но когда у тебя есть девушка и ты ходишь в паб, приходится чем-то жертвовать.

Кстати, откуда взялись все эти сэмплы между песнями?

Джефф: Из телевизионных программ. Один сэмпл из медицинской программы. Главный парень, патологоанатом, до сих пор читает лекции в Университете Шеффилда, и жаль я не помню его имени. Он очень юморной; я его до сих пор вижу по телеку. Один сэмпл из шоу Джона Уотерса – где «слышно, как блюют люди» [вступление к песне ‘Pedigree Butchery’]. Ещё один от Гордона [Хершела] Льюиса – он говорит: «Приготовься умереть!» [вступление к песне ‘Symposium Of Sickness’]. Он был режиссёром фильмов «Праздник Крови» и «Две Тысячи Маньяков!», эти кровавые фильмы 60-х, показанные для автомобилистов на открытом воздухе. Эта цитата взята из интервью, которое он давал, а я записал на кассету с телека. Его просят оправдать вычурное искусство и всякое дерьмо, но он объясняет, что это лишь реализация идей и фантазий. То же самое касалось и нас – по сравнению с ‘Reek Of Putrefaction’ и ‘Symphonies Of Sickness’, ‘Necroticism’ – довольно мейнстримовый альбом. Это скорее более доступная и понятная версия Carcass.

‘Nercoticism’ – первый альбом Carcass без жуткого медицинского/кровавого коллажа на обложке. Вместо этого вы использовали фотографии участников группы.

Джефф: Честно говоря, мы хотели альбом, который продавался бы в магазинах. Нас уже немного достало, что в Германии наши пластинки были запрещены и люди не могли их нигде купить. После ‘Symphonies Of Sickness’ мы поняли, что не можем раз за разом выпускать одно и то же дерьмо.

Билл: К тому времени за тексты и образы стал отвечать Джефф. Всё было в его руках. Полагаю, он хотел двигаться вперёд и развиваться. Сколько можно было уже приклеивать коллажи на обложки? Мы сделали чёрно-белые фотки… Не помню уже, при каких обстоятельствах, но, кажется, это было в доме моих предков. Позже Джефф распечатал большие снимки и слегка их порвал, чтобы можно было использовать для фотографии, которую сделал Ян Тилтон. Это вы и видите на обложке альбома. Фоткали, кстати, в ветеринарной хирургии отца Кена. Молоток держит Кен.

Джефф: Не хочется понтоваться и лишать славы других, но буду честен – это был я. У меня был фотограф, Ян Тилтон, который работал в журнале Sounds. Все было сделано кое-как и на скорую руку. Мы поехали домой к Биллу, чтобы сделать фотки группы, и у меня была лишь основная идея. Единственное, что я ХОТЕЛ – сфоткать кого-нибудь в ванной, что в итоге сделал засранец Эмотт. Но фотки получились офигенными. Наверное, сегодня многие подумали бы, что обложка сделана с помощью «фотошопа», но это были настоящие четыре фотографии на ветеринарных носилках отца Кена, а потом мы сделали ещё одну фотку. Молоток принадлежит Гриффу из группы Cathedral – мы жили вместе и я спёр его из-под кухонной мойки. А рука из корзинки торчит моя.

ЧАСТЬ II – ОРУДИЕ ТРУДА

Кто придумал название альбома?

Кен: Джефф. Я решил, что получилась очень умная игра слов. Джефф весьма изобретателен в плане языка.
Джефф: «Воспевание Нездорового» придумал Кен. А я придумал «Некротизм». Билл с Кеном хотели добавить «Воспевание Нездорового», но я решил, что это слишком отдаёт средним классом. Я придумал лишь кривое слово «Некротизм» – там должно было быть «Некротика» или что-нибудь в этом роде.

На предыдущих альбомах Carcass для идей песен Джефф использовал медицинский словарь своей сестры… Похоже, здесь он делал то же самое, только стал свободнее использовать терминологию.

Джефф: Да, думаю, книга эта была, наверное, первым источником умных слов и терминов. Но, мне кажется, это ещё одна причина, по которой альбом слегка не доработан – слишком много ошибок в текстах для буклета. Помню, я был дома у нашего менеджера, и буквально на следующий день обложка должна была идти в печать. Меня во многом ограничили – даже с названиями песен. Я до сих пор не могу закрыть глаза на то, что песня ‘Incarnate Solvent Abuse’ в итоге стала ‘Incarnated Solvent Abuse’. Я не хочу все сваливать на типографические ошибки – но клянусь, это не моя вина. Такое постоянно происходило – даже на альбоме ‘Heartwork’; мне от этого не по себе. Американцы ни черта не знают грамматику, и мне паршиво от того, что косяков стало ещё больше.

Майкл: У нас были песни о том, как из людей делают собачий корм… Я просто подумал, что это необычно. Многие дэтовые команды, которые мы слушали, пели о зомби и жёстком насилии над женщинами и всё такое, а Джефф взял и перевернул всё кверху ногами. Я не помню, на каком альбоме, но была песня об изнасиловании мужчины – типа обычные ужасные ситуации, когда насилуют мужчин или маленьких мальчиков. Я решил, что это круто – немного подействовать людям на нервы. Думаю, это было намеренно. Я считал, что слова, которые использовал Джефф – либо придумывал их сам – временами напоминали психоделику и полную бредятину. На мой взгляд, у Джеффа тогда был креативный подъем в плане текстов и идей, и он, безусловно, с каждым разом выводил свою лирику на новый уровень. Я считаю, ‘Necroticism’ в этом плане – его лучшая пластинка.

Билл: Изначально такие тексты придумал писать Кен. Когда мы были совсем пацанами, мы начали сочинять все эти жуткие странные тексты, и я считал их истеричными и смешными. Как только мы сколотили группу, тексты стали основной того, что мы делали. Но позже этим полностью стал заниматься Джефф и придумывал различные направления. Каждый занимался в группе своим делом. Помимо текстов и визуальных образов Джефф ещё договаривался о выступлениях и вёл дела группы. К альбому ‘Necroticism’ меня стала интересовать исключительно музыка. Нет у меня терпения для всего остального – такой уж я человек.

Кен: Я помог с текстами на альбоме ‘Reek Of Putrefaction’, поэтому с первых дней делал свой вклад в лирику. Мы себя не воспринимали слишком серьёзно – с иронией и сарказмом у нас никогда проблем не было.

В буклете все гитарные соло имеют свои названия. Одно соло Билла в песне ‘Inpropagation’ называется «человеческий навоз», и этот термин ребята из Cattle Decapitation использовали в качестве названия своего альбома.

Билл: [смеётся]. Это была идея Джеффа. Он в этом плане был чокнутым – всегда готов был подкинуть какое-нибудь жуткое дерьмецо, чтобы было ещё чуднее и непонятнее.

Джефф: Безусловно, это всё я, но честно говоря… да, это был я. Кажется, на альбоме ‘Symphonies Of Sickness’ мы тоже название солякам придумали. Всё это было как бы… какое бы слово подобрать? Показуха, короче.

‘Necroticism’ был первым альбомом Carcass с Майклом в составе. Насколько изменилась динамика?

Билл: Став квартетом, мы хотели продолжать развиваться. С двумя гитарами мы смогли исполнять гармонии, соло… знаешь, немного расширить горизонты. В этом и состоял смысл, потому что Майкл привнёс множество идей, классные риффы… улучшил дух команды. Мне с самого начала эта идея понравилась, потому что вдруг с другой стороны сцены звучит вторая гитара, а я очень люблю гитары [смеётся]. Майк отлично вписался, и мы сразу же стали звучать лучше.

Майкл: Я сделал небольшой вклад в песню ‘Incarnated Solvent Abuse’ и, кажется, написал ещё один рифф для другой песни. Когда я пришёл в группу, у ребят уже был написан практически весь альбом. У меня всегда было… может быть, они были немного зажаты… ну знаешь… То есть, их риффы звучали извращённо. Раньше мы называли их «извращёнными»; не знаю, как сейчас это называется, но это был жуткий странный материал, случайная комбинация нот, звучит которая очень искажённо и запутанно. На мой взгляд, я привнёс немного плаксивой мелодии [смеётся].

Джефф: Забавно это, потому что почти весь альбом был написан до того как Эмотт пришёл в группу, но два трека альбом спасли – ‘Incarnate Solvent Abuse’ и ‘Corporal Jigsore Quandary’ – он и помог нам их сочинить. В основном, это были песни Билла, но я сыграл ему версию Arch Enemy [песни ‘Incarnate’ на альбоме ‘Dead Eyes See No Future’] и Билл сказал: «Ух ты! Я уже и забыл, какой вклад он сделал в те песни». Но было круто, потому что ребята начали сочинять вместе. И без тех двух песен альбом уже не был бы таким популярным. Классные, цепляющие песни.

Все песни вы написали и отрепетировали ещё до того как пошли в студию?

Билл: Ну, я могу ошибаться, но насколько я помню, всё было написано ещё до того, как мы пошли в студию. Мы дошли до восьми песен, и знали, что они длинноваты, поэтому решили, что альбом у нас уже готов, и затем отправились в студию. Кажется, семь из них мы записали дома на очень «сырые» демки. Мы с Кеном тогда записывались на 4-канальном магнитофоне. Потом, может быть, я добавлял немного гитар, а Джефф полировал сверху вокалом, чтобы понять, какой получается песня. Думаю, мы на тот момент уже становились более организованными.

Кен: Помню, песню ‘Symposium Of Sickness’ я написал дома на акустической гитаре, используя лишь одиночные ноты. Потом я отдал запись Биллу, и он превратил мой бред в гитарные аккорды. А потом мы уже играли оригинальную мелодию на нормальных аккордах.

Билл: Помню, это была последняя пластинка, когда Кен сочинял риффы. Он писал жутко звучащие риффы, и мне всегда по приколу было сыграть всё, что он придумывал. Они были кривые и искажённые – не знаю, кто бы ещё такое мог придумать. Он, по сути, и на гитаре-то не играл, а просто брал акустику, ставил странным образом пальцы на грифф, и записывал всё это на кассету. Я забирал кассету домой и пытался расшифровать, и было это очень непросто, потому что обычно такое на гитаре никто не играет. Никому даже в голову не придёт поставить пальцы так, как ставил Кен. Но было весело. Иногда я немного изменял его риффы, чтобы мы смогли сыграть их в студии. Кен был странным парнем. Он даже до Carcass делал записи у себя в спальне – кажется, одну из них мы назвали ‘Torn Arteries’ («Разорванные Артерии»), а другая называлась ‘Despicable’ («Мерзкой») – и там были действительно какие-то мерзкие отвратительные комбинации нот, которые можно услышать на ранних записях Carcass.

Джефф: Да, музыка и большая часть текстов были готовы. Мы никогда не репетировали вокал, так что с ним разбирались на месте. Когда настало время записывать бас, я быстренько понял, что не знаю и половины своих партий. Прелесть Carcass состояла в том, что за исключением Билла, мы были весьма «сыроваты» и неряшливы в этом плане – но если было нужно, мы могли взять себя в руки и всё сделать как нужно.

На бас у меня ушло, наверное, дня полтора, потому что Колин придирался к каждой мелочи. Не знаю, чё мы так парились, потому что бас всё равно не слышно – ещё одна причина, по которой я называю этот альбом нашим ‘…And Justice For All’. Помню, Кен начал нервничать и волноваться, потому что и бабки, и время уже
заканчивались, а у нас были записаны только основные партии.

У вас закончились деньги?

Джефф: Начинали мы записываться на свои деньги. У нас было 16 или 18 000 фунтов, а через две недели закончились и бабки, и время. Мы записали барабаны, ритм-гитары и половину басовых партий. Мы тогда не были подписаны на Earache; контракт заканчивался, поэтому мы сами себя финансировали. Мы в то время вели переговоры с Earache и Roadrunner – у меня, кстати, до сих пор сохранились письма лейбла Roadrunner. Помню, они нас спросили: «Вы бабки хотите заработать или продавать пластинки и быть знаменитыми?». На двух стульях сразу не усидишь.

ЧАСТЬ III – НЕИЗБЕЖНЫЙ ПРОГРЕСС ЗВУКОВОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Похоже, в карьере Carcass было время, когда вы хотели быть отвратительными и быстрыми, но к альбому ‘Necroticism’ вы, похоже, поменяли свою позицию – казалось, что вы хотели придать песням форму.

Майкл: Безусловно, придя в группу, я это сразу же заметил – ребята были прогрессивными в полном смысле этого слова. Я старался учиться как можно больше, особенно у Билла Стира, который был моим наставником. Просто я люблю добавлять в звучание гитары мелодию и гармонию. Я написал ‘Incarnated Solvent Abuse’, и это была самая прямолинейная песня на альбоме.

Билл: Да, поначалу мы, безусловно, хотели быть как можно более экстремальными. Но мне кажется, спустя два года мы вдруг поняли, что стремиться нужно не к этому. Всему есть предел, и куда двигаться дальше? Когда мы только начинали, такую музыку играли всего несколько групп, и в какой-то момент ты понимаешь, что не стоит всю карьеру жить одной единственной мечтой. Качеством это все равно не выразишь. Кто может сказать, чья группа самая быстрая и тяжелая? Невозможно ответить на этот вопрос. И да, на третьем альбоме мы уже искали что-то другое. Пытались стать более музыкальными что ли. Мы слушали другую музыку. Прошли те дни, когда мы фанатично слушали то же, что играли – та музыка умерла с первым альбомом. Даже уже ко второму альбому мы слушали Thin Lizzy и Guns N’ Roses – что, возможно, многих шокировало бы, если бы они послушали ту пластинку, но дело обстояло именно так.

Есть ли на альбоме одна песня, которая прошла испытание временем и до сих пор прекрасно слушается?

Кен: Песня ‘Corporal Jigsore Quandary’ восхитительна. Билл придумал рифф, показал его мне, и мы работали над барабанными партиями. Барабаны отлично сочетаются с гитарным риффом, так что мы уделили внимание каждой детали. Большинство песен так и получались; мы репетировали в доме у Билла до тех пор, пока не получалось что-нибудь стоящее.

Билл: Честно говоря, я едва ли слушал эту пластинку после того как она вышла. Конечно, придя домой после студии, ты слушаешь альбом, чтобы убедиться, что косяков нет, но никто его из нас часто так и не слушал – кроме Кена. Я около года жил с Кеном в Ливерпуле, и слышал, как он слушает альбом [Necroticism] прямо перед тем, как мы собирались работать над следующей пластинкой. Меня это немного вымораживало, потому что я всегда боялся слушать свой собственный материал после того, как он вышел и отправился на прилавки музыкальных магазинов. Для меня это как-то ненормально. Но было бы забавно послушать альбом спустя столько лет.

Быстро ли после выхода альбома вы поняли, насколько он оказался влиятельным?

Джефф: Сразу же – наверное, потому что все решили, что мы потратили на запись целое состояние. Тогда ведь многие пластинки были все ещё примитивными, у дэтовых команд, да и вообще. Поэтому он сразу же оказал немалое влияние, потому что дела пошли в гору. Мы стали выступать больше и больше, люди приходили на наши концерты. Странно, что вы, ребята, решили посвятить статью альбому ‘Necroticism’, потому что многие считают классическим альбомом Carcass именно ‘Heartwork’, а пуристы, возможно, назвали бы ‘Reek Of Putrefaction’ или ‘Symphonies Of Sickness’. Никто не назовёт последний альбом [Swansong], но его многие не поняли. Можно лишь с уверенностью сказать, что у Carcass нет двух альбомов, которые звучали бы одинаково. Не многие группы могут этим похвастаться.

Билл: Я, если честно, не помню, чтобы тогда пластинку обсуждали. Я лишь помню, что мы сочиняли альбомы, и продавались они достаточно хорошо, поэтому мы могли поехать в тур и может быть, пресса уделяла нам немного внимания, но у меня не было ощущения, что мы выходим на другой уровень и становимся успешнее. Тогда было полно команд, и мы просто плыли по течению. Мы смогли заниматься любимым делом и гастролировать, но мы никогда не считали, что группа вдруг стала более значимой, чем раньше. Не знаю… пару раз в год я натыкаюсь на какого-нибудь парня, который говорит мне, насколько влиятельна эта пластинка. Но случается это весьма редко. Я вижу, что сегодня альбом ценят гораздо больше. Честно говоря, раньше эти две пластинки – ‘Necroticism’ и ‘Heartwork’ – никогда не пользовались такой популярностью и статусом, как сегодня. Многие тогда назвали нас продажными. Как только они чувствовали, что в нашей музыке появляются другие элементы, они тут же отворачивались от нас. Но настал в нашей карьере такой этап, когда мы хотели играть что-то другое – нам было плевать, что остальные считали нашу музыку попсой. Конечно, сегодня понятно, что никакая это не попса, но тогда были другие времена.

Майкл: На мой взгляд, мы тогда были слишком молоды, поэтому мнили о себе бог весть что. Мы были немного нагловатыми и презирали всех, кто боялся раздвинуть границы. Тогда было полно заурядных дэтовых команд. Многим было по кайфу копировать Death, Obituary или Morbid Angel. Если честно, я не заметил, что мы на кого-то оказали влияние, но я знал, что пресса, особенно английская, нас полюбила. Наша музыка понравилась Малькольму Доуму и другим авторитетным музыкальным журналистам, и нас начали печатать в различных журналах – это было для нас новым началом. Думаю, Carcass вдруг стали любимчиками прессы.

Сегодня вы смотрите на этот альбом не так, как тогда?

Кен: Да, особенно после того, что со мной случилось. Я пережил внутримозговое кровоизлияние, и моя жизнь кардинально изменилась. Я, честно говоря, чуть не умер. Долгое время я находился в коме. И всё случилось крайне неожиданно. Я лишь нагнулся погладить свою кошку и отрубился. Это из-за аневризмы. Через год после инсульта мне пришлось пережить операцию, потому что аневризма не прошла. Конечно же, такая операция это как сильное ранение в голову. Я не мог ходить, поэтому очень долгое время пытался встать на ноги. Но врачи моим прогрессом довольны. Я снова играю на барабанах живьём – с блюзовой командой в Ноттингеме – но это не такая быстрая и агрессивная музыка как Carcass.

Джефф: Да, потому что я тогда был, ну не РАЗОЧАРОВАН, но в подавленном состоянии. Причину я уже называл. Сегодня мне пластинка нравится такой, какой она есть, но тогда я был очень разозлён и ничего не мог поделать. Я считал, альбом был не доработан и не доделан. Не прям уж недоработан, но некоторые моменты оставили неприятный осадок на душе. Но винить я могу только себя самого. Колин, Кен и Билл свои решения принимали, когда меня рядом не было. И не скажу, что был не прав… но не думаю, что пластинка была бы лучше, если бы всё осталось как я изначально задумывал.

Майкл: На мой взгляд, пластинка звучит скучновато. Я не так давно слушал альбом и меня удивляет, насколько длинными получились песни. Нам действительно было абсолютно наплевать на слушателя [смеётся]. Так и было. Я даже не помню, чтобы мы говорили на эту тему – мол, а что подумают люди. Мы хотели угодить лишь сами себе и пытались впечатлить остальные команды. Думаю, в нас был дух соперничества: «Подождём, пока альбом услышат ребята из Morbid Angel». То есть, вот такая у нас была позиция.

Билл: Ну, прошло уже столько лет, поэтому напрямую я сказать затрудняюсь. Я уже даже не помню, когда последний раз слушал альбом. Как я и сказал, я время от времени сталкиваюсь с кем-нибудь, и люди оценивают альбом очень высоко, и это много для меня значит. Я отчётливо помню разговор в группе – даже когда мы записывали этот альбом в студии – мы подумали: «Эта сцена долго не протянет». Мы считали, что все перенасытились этой музыкой, и у неё нет будущего. Но, полагаю, мы сильно ошибались.

Хотели бы что-нибудь изменить на альбоме?

Билл: [смеётся] Нет, безусловно, нет. Это наш опыт. Конечно же, это был переходный этап. Мы превратились из грязно звучащего грайдкор-трио во что-то более музыкальное. На мой взгляд, на альбоме ‘Necroticism’ мы, наконец, поняли, что струн на гитаре у нас шесть, а не две. Кен постарался со своими партиями, поэтому запись заняла столько времени. Когда приходишь в студию, играть все эти темы вдруг становится гораздо сложнее.

Майкл: Я бы хотел пересвести альбом [смеётся]… Я понимаю, что он многим нравится, но мне он нравится не настолько, потому что я там был [смеётся] и не знаю… может быть, когда я уйду на пенсию, тогда, возможно, оценю всё, что сделал за карьеру. Мне кажется, пока ещё слишком рано оглядываться на прошлое. Не назвал бы я наши альбомы Carcass классикой, понимаешь меня?

Джефф: Ничего не хотел бы. В этом нет смысла. Он такой, какой есть, и за это его и любят. Меня спустя все эти годы ничего не беспокоит. У меня нет никаких проблем. Мне не нужно его слушать, и я за него не платил, так что… [смеётся]. Круто было его сочинять и записывать, а это самое главное. Может быть, я бы его удлинил [смеётся].

Кен: Нет, лично я считаю, что трогать ничего не нужно. Невозможно вырезать кусок своей истории, при этом не пережив изменения и не став другим человеком, и я очень рад тому, кем являюсь сегодня.

Материал и перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

---

Dimon