Майк Мьюир из Suicidal Tendencies: «Делай то, что считаешь нужным и отвечай за свои поступки»

Рубрика “История моей жизни. Карты, которые им раздала жизнь”

Майк Мьюир (Mike Muir)

[Статья из журнала "Metal Hammer" за 2010 год]

Фронтмен Suicidal Tendencies подвёл свою группу во время тура с Metallica. Если он чему-то и научился в трущобах Лос-Анджелеса – так это оставаться верным своим принципам.

Когда и где ты родился?

Если верить моему свидетельству о рождении, то в Лос-Анджелесе. Поверю им на слово. На фотографии мама стоит перед зданием больницы Queen Angels с уродливым ребёнком на руках – это я. Мне и в голову не приходит подумать, что она меня пыталась продать. Ну, могла бы, но не думаю, что она на такое способна. Когда? О своём дне рождения я не говорю.

Как бы ты описал своё детство?

Родители всегда были рядом. Даже тогда, когда мне казалось, что я в них не нуждаюсь. Но я уважаю своих предков. Отец всегда сам не доедал, лишь бы у нас было все необходимое. Мне повезло.

Правда ли, что район, в котором ты жил, был таким же криминальным и опасным, каким вы изображали его в своей музыке и имидже?

Ну, я бы не хотел, чтобы там росли мои дети. Но тогда и время было другое, и люди. Мы ничем не отличались от остальных, так что считали всё происходящее абсолютно нормальным. Я никогда не считал, что что-то не так. Каждый учебный год у меня были новые ботинки и брюки, а больше мне было ничего и не нужно. Я был рад тому, что есть. Я играл в бейсбол и делал, что хотел.

Когда музыка стала важной частью твоей жизни?

Когда мне было лет девять или десять, а брату было 14 или 15 лет и он увлёкся музыкой. На Рождество и день рождения он подарил мне пластинки Black Sabbath и UFO. И когда я пробовал их включать, он бил меня за то, что я слушаю его музыку! Ха-ха! Так что я слушал то, что слушал он, и это хорошо, потому что попса как-то обошла меня стороной. Где-нибудь играло радио; ребята подпевали и я думал: «Блин, хрень какая-то!». Впервые я услышал что-то стоящее и воскликнул: «Ого! А это не похоже на всё остальное!». Когда ты услышал то, что тебе нравится, это особенное ощущение.

Suicidal Tendencies была твоей первой группой?

Да. В 16 лет я уехал из дома и жил с братом и двумя парнями в Окленде в Венис-Бич, и мы начали собирать тусовки на квартирах – скидывались с ребятами на аренду. У одного из моих друзей были барабаны, и он жил в своей квартире, а собственник собирался его выселять, и мы ему сказали: «Тащи барабаны к нам», и он притащил их, и мы все на них играли. А потом кто-то сказал: «Чувак, у меня есть гитара!» и пошло-поехало. Мы начали что-то придумывать. Не то, что бы мы основали группу – просто отрывались и веселились. Мы решили сыграть на одной из наших тусовок, собрав с народа деньги за вход! Всё прошло настолько хорошо, что мы начали снимать помещения побольше и устраивать там концерты.

Похоже, что Suicidal Tendencies всегда была командой уличных ребят из рабочего класса. Насколько правдивым был ваш имидж?

Когда мы начинали, почти весь панк-рок 80-х состоял из богатеньких ребятишек-бунтарей. В основном, это были белые из среднего класса; они пытались действовать своим предкам на нервы. Панк мне нравился тем, что там не было правил, а потом я понял, что все, кто пёрся от панка, следовали особенным правилам, и они думали, что мы тоже будем. Это было главное несоответствие. Я всегда говорил, не важно, как ты одеваешься: делай то, что считаешь нужным, и отвечай за свои поступки. Не повторяй за другими. Люди говорили: «Чувак, ты не можешь так одеваться! Это не панк-рок!» Но мы и не пытались чему-то соответствовать. Мы делали то, что считали нужным. Я думаю, многим это не давало покоя.

Тебя удивила популярность группы?

Впервые я ощутил это в Лос-Анджелесе. Я сидел в машине, и играло радио KROQ – крутили Suicidal. Я думал, это кассета, а оказалось, что радио. Я охренел! Пару дней спустя я зашёл в магазин в 7-Eleven, и там играло радио KROQ и снова крутили эту песню. Я подумал, сейчас все скажут: «Выключите это дерьмо!», но там стояли две цыпочки и они сказали: «Вау, а мне нравится!», и вот это было уже странно. К концу года мы были в топ-10 на радио KROQ , вместе с Culture Club и Дэвидом Боуи. Жуть какая!

Похоже, что вы всегда были где-то между панком и трэшем. Вам нравилось быть посередине?

В Штатах понятия «трэш», по сути, не существовало. В панковских фанзинах писали, что мы дерьмо, потому что играем металл, а в фанзинах, посвящённых металлу, писали, что мы дерьмо, потому что играем панк. Первыми в нас въехали местные ребята и скейтеры. Мы ездили на всякие скейтерские соревнования, и там частенько можно было услышать Suicidal. Дошло то того, что на наши концерты приходили и металлисты, и панки, и их было равное количество. Ещё, когда ты становишься слишком популярным, остальным это не даёт покоя!

Каково было пригласить в группу басиста Роберта Трухильо и выпустить альбом ‘Lights Camera Revolution’? Казалось, вас тогда засосало в этот популярный фанк-метал.

Роберт никогда не увлекался тяжелой музыкой. Откуда мексиканцу из Вениса знать о тяжелой музыке? Suicidal были исключением! Мы долго думали, как ему играть на басу – пальцами или медиатором, потому что так все делают, но я сказал: «Роб, мы не все! Я хочу, чтобы ты играл слэпом!». Когда пластинка вышла, никогда не сказал, что это фанк, но когда появился Infectious Grooves, все сразу же начали называть нас фанком. До появления Infectious Grooves никто не считал ‘Send Me Your Money’ фанком. Просто бас сильно выделялся, поэтому так и казалось. Мы использовали другой подход и добавили в музыку мощи, чего ещё никто раньше не делал.

Это было самое успешное время?

В Англии к тому моменту мы скатились, а в остальном мире были успешны! Но мы девять месяцев гастролировали в поддержку ‘Lights Camera Revolution’, а потом поехали в тур по США с Queensryche. Тогда в 1991 году Queenscryche крутили по MTV больше всех, и я слышал, они реально зассали брать нас собой! Они сказали: «Вам, ребята, возможно, придётся поехать домой!» Ха-ха! Но все прошло отлично, и мы отыграли 77 концертов. Альбом вышел девять месяцев назад, а потом через пару месяцев мы продали ещё 200 000 копий без поддержки радио, без видеоклипов и всего остального. Круто было видеть, что на концерты приходило всё больше народу. Значит, им нравилось то, что мы делаем. Много чего тогда происходило, и ты на минуту останавливаешься и думаешь: «Блин, я никогда этого не забуду!». К счастью, такое случалось очень часто.

В 90-х Suicidal на короткое время распались. Что случилось?

Мы разогревали Metallica, выступая перед аудиторией в 20 000 человек, и я чувствовал себя как полное дерьмо. Ты выходишь на сцену и понимаешь: «Я не хочу быть среди этих людей!». Потому что я старался избегать их в школе. Кто-нибудь подходит и говорит [раздражающим громким голосом]: «Чувак! Ты просто ох*ительный, чувак! Е*ать-колотить!». Пять минут такого общения, и ты думаешь: «Скотти, забери меня отсюда!», понимаешь? Голова кругом идёт. Мне такое не нужно. Менеджер говорил: «Пока вы продаёте пластинки, всё остальное не важно!», и когда он это сказал, мне пришла в голову идея, но настало время сделать шаг назад и произвести переоценку ценностей.

Похоже, что сегодня вы всё делаете, не спеша. Почему вы отказались от того бешеного ритма и решили всё делать в более расслабленном темпе?

Мы всегда говорили, что не хотим считать это своей работой. Когда гастролируешь девять месяцев в году, это ведь твоя жизнь, и ты сидишь и думаешь: «Неужели я хочу жить вот так? Неужели то, что я делаю, действительно важно?» и в таких ситуациях случается разное. Иногда ты всем этим сыт по горло или что-то происходит, и ты думаешь: «С меня довольно. Я больше не хочу этим заниматься!», но тебе всё равно приходится. Знаешь, мы живём в своей искажённой вселенной.

Группа была основана почти 30 лет назад. Что ты слышишь, когда сегодня слушаешь песню ‘Institutionalized’? Тебе до сих пор близок тот подросток?

Безусловно. В 18 лет я думал: «В 16 я был психом», а в 21 год я думал: «В 18 я был психом!». То же самое было и в 25. Я оглядываюсь назад и могу сказать, что сейчас я всё такой же псих, но уже НЕ такой, каким был раньше! Но тот первый альбом классный, и я им очень горжусь. Когда мы записали ту пластинку, у нас, в общем-то, не было аудитории для такой музыки. Продать 5 000 копий было для нас большим успехом. Мы просто делали то, во что верили, и если это кому-то нравилось, мы приятно удивлялись!

Что тебе больше всего нравится в себе в 2010 году?

Отец мне давно сказал: «Хочешь быть счастливым, научись говорить слово «нет»». Я давно научился говорить «нет», и люди это понимают! Я заслужил право говорить это слово, и я думаю, что это круто, потому что говоришь «да» тоже хорошо. Самое главное для меня – чувствовать этот контроль и грань. Немногие могут такое сказать. Так что да, я рад, что могу говорить «да» и «нет». И завтра я проснусь, и мне не о чем будет жалеть.

ЛЮБИМАЯ КНИГА:
Чувак, это «Книга Жизни». Очень многие ищут ответа в книгах, при этом не живут своей жизнью! Ни одна книга не сравнится с улицей. Это я понял давным-давно.

ЛЮБИМЫЙ ФИЛЬМ:
«Храброе Сердце». Я как-то с неохотой пошёл в кино и подумал: «Ни за что не просижу здесь три часа». Но фильм был потрясающий. Я не ожидал, что мне понравится.

ЛЮБИМАЯ ЕДА:
Мне нравится разная. Сейчас я живу в Австралии, у них тут много классной азиатской еды. Иногда хочется, иногда нет, но такие простые блюда как спагетти не для меня. Но если придётся выбирать под дулом пистолета, то это будет огромный стейк.

ЛЮБИМАЯ КОНЦЕРТНАЯ ПЛОЩАДКА:
Дворец съездов Civic в Санта-Монике. Мы там выросли, и в четырёх улицах от него находится пляж. Мы часто ходили туда на концерты. Здорово, что нам посчастливилось там сыграть, и я бы не отказался сделать это снова!

ЛЮБИМОЕ МЕСТО ОТДЫХА
Когда я первый раз прилетел в Австралию, я подумал: «Классное место!». Мы поехали в Перт. Там очень дружелюбный народ. Помню, ехал по побережью из Перта во Фримантл и пейзаж вокруг был просто как на открытке. Красотища. Так что я всегда говорил, что это мой любимый город в мире.

Перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

---

Dimon