История создания альбома Death Angel ‘The Ultra-Violence’

[Статья из журнала "Decibel" за июнь 2015 года]

БУРНАЯ МОЛОДОСТЬ

Многие из нас закрыли папки с тетрадями и наточили карандаши, когда участники группы Death Angel нарезали в гараже барабанщика Энди Галеона и записывали легендарную демку с не кем иным как Кирком Хэмметтом. Да, придите в себя. Именно с ним. Никакой хаос и беспорядок в наших головах тогда не мог сравниться с тем, что вытворяли ребята из Death Angel. Они были простыми подростками из Сан-Франциско. На момент записи альбома ‘The Ultra-Violence’ самому старшему, Гасу Пепе было 19, а самому младшему, Галеону – всего 14 лет. Неудивительно, что парни абсолютно не разбирались во всех этих юридических вопросах, касающихся контракта с лейблом Enigma. Больше всего парни из Death Angel хотели выпустить свою музыку на физическом носителе.

Будучи отпрысками невероятно терпеливых предков, парни из Death Angel с головой окунулись в неизведанное. Ещё до выхода альбома ‘The Ultra-Vioelnce’ они успели сыграть в Нью-Йорке – их пригласили ребята из Cro-Mags. Ещё наши герои тусовались с дебоширами и алкоголиками из Exodus. До того как Death Angel подписали контракт с лейблом Enigma, они на фургончике отправились вместе с командой Possessed – земляками из Района Залива, которых считали местными богами – отыграть кровавое шоу в Лос-Анджелесе.

Иногда они вписывались в компанию, но частенько их подводил чересчур юный возраст. Однако музыка с лихвой восполняла любой косяк этих малолетних бандитов из Бэй-Эриа.

Демо ‘Kill As One’, продюсером которого выступил сам Кирк Хэмметт, привело в настоящий шок всех, кто тогда обменивался кассетами с новой музыкой. Эти юнцы поставили на уши всё Западное и Восточное Побережье. На сцене парни из Death Angel не собирались уступать никому. Они были мощнее, чем кудряшки Керри Кинга. Куда бы они ни приехали, их репутация шла впереди них.

Альбом ‘The Ultra-Violence – настоящее чудо. Спродюсированный ребятами из Death Angel и глэм-рокером Дейви Вейном всего за каких-то три сраных дня, альбом был зеркальным отражением Района Залива и местной уникальной сцены. Он одновременно был жестоким и агрессивным, искусным и энергичным. Слушая песни вроде ‘Thrashers’, ‘Voracious Souls’, ‘Mistress Of Pain’ и ‘Kill As One’, сразу же становится понятно, какие группы и музыканты оказали влияние на Роба Кавестани, Денниса Пепу и Марка Осегуэду, при это музыка этих парней была абсолютна ни на что не похожа.

Death Angel понемногу взяли у всех – Metallica, Mercyful Fate, Rush и т.д. – но у ребят было своё фирменное звучание. По сей день ‘Evil Priest’ и ‘Final Death’ просто камня на камне не оставляют. Эти песни слеплены из того же теста Золотой Эры, благодаря которому трэш-метал стал не просто всемирным музыкальным движением, а неповторимым образом жизни.

Эти парни не стареют. Они всё так же агрессивны, как тогда, когда сочиняли свою десятиминутную композицию, а концертной репутации этой группы можно только позавидовать. Эти черти многое повидали на своём веку – просто так они не сдадутся. Журнал Decibel с огромной честью приглашает Death Angel в Зал Славы. Трэшеры рулят! Смерть позерам!

Расскажите о том, что было за два года до выхода альбома ‘The Ultra-Violence’

Роб Кавестани: Мы были шайкой пацанов и именовали себя Death Angel. Мы много репетировали. Пытались воплотить свою мечту в реальность – записать альбом и поехать в тур. Мы до сих пор живём этой мечтой. Тогда мы были жутко наивными и совсем «зелёными». Волшебное было время, и мы отрывались, как могли. Брали в руки теннисные ракетки и делали вид, что играем на гитарах. А когда сколотили группу, учились играть на инструментах. Мы хотели быть единым целым. В какой-то момент у нас появился менеджер, и мы стали «официальной» командой. Ну, мы так думали. Мы ни хрена в этом не разбирались [смеётся]. Но если мы не играли сами, то ходили на концерты. Мы были полностью очарованы трэшем и местной музыкальной сценой. Было веселое и потрясающее время.

Деннис Пепа: Как только мы записали демо ‘Kill As One’ и оно пошло по рукам, мы, безусловно, начали набирать обороты по сравнению с первой демкой. Думаю, мы просто оказались в нужном месте в нужное время – тогда в Бэй-Эриа зарождалась совершенно новая музыка, хэви-метал эволюционировал. Появившись из ни откуда, Metallica, Slayer и Exodus просто взорвали местную сцену. Группы появлялись одна за другой. Просто нам повезло, что мы жили в городе, в котором зарождался трэш. Мы ведь были не в каком-нибудь Кентуки. Мы находились в самом эпицентре. Иногда нам здорово помогали. Наверное, нам отнюдь не помешало, что нашу демку продюсировал Кирк. Появилось сразу столько возможностей. Конечно, мы прилично вкалывали. Зарабатывали себе репутацию потом и кровью. Но трэш действительно был у нас на заднем дворе.

Марк Осегуэда: Потрясающее было время. Просто восхитительное. Мы только и делали, что постоянно выступали. Набивали руку, так сказать. Играли по всему Району Залива. Мы в то время даже открывали концерты Megadeth, Slayer и даже Metallica – первые их два концерта после выхода ‘Ride The Lightning’. Промоутеры и более успешные команды – наши гастролирующие земляки из Бэй-Эриа – проявляли к нам сильный интерес, а все из-за демки ‘Kill As One’. Мы гасролирвоали по Западному Побережью. Выступали в Портленде вместе с группой Possesssed. Часто ездили в Лос-Анджелес с ребятами из Possesssed и Exodus. Свой первый концерт в Нью-Йорке мы дали, ещё даже не имея контракта. Спасибо той демке ‘Kill As One’. Здесь в Калифорнии мы отыграли с G.B.H.,Cro-Mags и Verbal Abuse. Один концерт прошёл в Гернвилле, другой – в Сакраменто. Раньше мы никогда не слышали о Cro-Mags, как и они о нас. Мы отыграли первый совместный концерт, и было очень здорово. Мы дико тащились друг от друга. Мы их настолько впечатлили, что они попросили своего менеджера устроить нам совместный концерт в Нью-Йорке.

Энди Галеон: Альбом вышел в 1987 году, но записан был осенью 1986 года в Санта-Розе в студии Beggars Banquet. Так что те два года, про которые ты спрашиваешь – 1984 и 1985 – стали очень плодотворными для группы. Мы прибавляли с каждым днём. У нас появился первый настоящий менеджер Катрина Сирдовски – её нам порекомендовал Боб Гэмблер, владелец магазина пластинок в Уолнат-Крик «Обмен Пластинок» (Record Exchange). Там мы, кстати, впервые встретились с ребятами из Metallica и Armored Saint. Было это на встрече с фэнами перед началом их совместного выступления в клубах Stone в Сан-Франциско и Keystone в Беркли. Мы к тому моменту уже писали песни и давали концерты; мы играли свои песни и каверы с момента формирования группы, но за те два года наши музыкальные вкусы кардинально поменялись. Фактически за те два года мы открыли для себя много новой музыки и смогли выступить с Metallica, Slayer, Exodus, Megadeth, Anthrax, Mercyful Fate и Motorhead. И всё это за очень короткий промежуток времени.

Гас Пепа: Мы были подпольной командой. Сами себе оказывали поддержку, выступали на домашних вечеринках и по местным клубам. Совместными усилиями с Кирком Хэмметтом мы записали демо, и это было реально круто. Кэт стала нашим менеджером. К моменту трекинга для альбома ‘The Ultra-Violence’ у нас уже была готова большая часть песен. Песня ‘Mistress Of Pain’ ещё до релиза альбома вошла в сборник «Восточный Фронт» (Eastern Front), поскольку это было обговорено заранее. Благодаря независимому лейблу Enigma мы смогли двигаться дальше. Эл Эверс помог нам провести переговоры по поводу контракта.

Настолько сильно Кирк Хэмметт воодушевлял Death Angel и был вашим наставником? Он помогал вам вплоть до выхода альбома ‘The Ultra-Violence’?

Деннис Пепа: О, чувак. У нас с Кирком отличные взаимоотношения. Когда мы с ним ещё не были знакомы, мы им восхищались. Мы встретились с ним на автограф-сессии ‘Kill ‘Em All’. До этого мы виделись в клубах. Помню, наш менеджер предложил, чтобы Кирк продюсировал наш альбом. И с тех пор у нас с ним отличные отношения. Он действительно внушил нам, что важно играть слаженно и не сбиваться. Раньше Metallica записывала все свои концерты на плёнку, и где-нибудь посередине каждая песня внезапно обрывалась. Но плёнка продолжала крутиться, после чего снова звучала музыка. Кирк был твёрдо уверен, что надо учиться не сбиваться и продолжать играть. Он говорил: «Играя риффы, вы должны быть как машина и ни в коем случае не сбиваться!». Так он нас и натаскивал.

Помню, мы приехали на концерт, а в гримёрке сидят Кирк с Джеймсом [Хэтфилдом] и Клиффом [Бёртоном] и играют свои песни под магнитофон. Они играли прямо под запись. И когда музыка внезапно обрывалась, они все равно продолжали играть и никогда не сбивались. Спасибо Кирку за этот классный совет. Ещё он был одним из первых музыкантов, кто был повёрнут на здоровом питании [смеётся]. Когда мы с ним записывали демо, мы питались в Макдаке и ели пиццу. А он нам говорил: «Нет, нельзя это есть». Он отводил нас в магазины с полезной едой, подсаживал нас на органические соки и прочее дерьмо. Мы ему говорили: «Чувак, ты чё хипстер?». Короче, угорали над ним.

Осегуэда: Кирк всегда особенно относился к Death Angel. Мы давали ему плёнки – кассетные плёнки – с новыми песнями. Репетировали мы в гараже у мамы Энди. Мы их записывали на мафон – нажимали кнопку «play» и одновременно начинали играть. Клали мафон в картонную коробку, и накрывали либо одеялом, либо курткой – так и записывали новые песни. И потом в таком виде отдавали Кирку. И Кирк действительно находил время, чтобы их послушать. А при встрече он нам говорил: «Эй, парни, а мне реально понравилась ваша новая песня».

В итоге Кирк на нас и вышел. Он сказал, что реально хочет с нами поработать и продюсировать нашу демку. Было здорово. Мы восхищались ребятами из Metallica и брали с них пример. Они всегда были к нам очень добры. Кирк с Клиффом оказывали нам просто невероятную поддержку. Именно благодаря демке ‘Kill As One’ мы подписали контракт с лейблом Enigma. И смогли выпустить альбом ‘The Ultra-Violence’. Помогал ли нам Кирк потом? Он всегда нас поддерживал. Он до сих пор очень любит Death Angel. Мы с Кирком до сих пор очень близкие друзья.

Галеон: Должен добавить, что великому покойному Клиффу Бёртону тоже очень нравилось наше звучание, и он всегда был нам рад. Яркий тому пример был, когда они разрешили нам выступить у себя на разогреве в Kabuki Theatre, было это в Сан-Франциско во время тура в поддержку ‘Ride The Lightning’. Прекрасно помню, как во время нашего выступления сбоку от сцены стоял в джинсовке Клифф и тряс шевелюрой. Бесценные воспоминания.

Вы планировали играть в группе Death Angel многие годы?

Кавестани: Я тогда жил одним днём. Если бы меня спросили, буду ли я играть в группе в нынешнем возрасте, гастролировать и выпускать пластинки, я бы не смог ответить на этот вопрос. Я бы решил, что буду слишком стар для хэви-метала. Я не думал о том, что будет завтра. Честно сказать, нашей целью было добиться максимум успеха и выпускать альбомы. Мы думали только о том, чтобы скорее наступили выходные. В пятницу вечером мы всегда ходили на концерты, а в субботу бренчали в гараже Энди. Потом думали, куда пойдём тусить. Мы отрывались как могли. Веселились до упада. Это было невероятное время в моей жизни [смеётся].

Деннис Пепа: Честно говоря, мысль об этом пришла с возрастом. Мы всегда слушали Kiss. Ещё тащились от Judas Priest, Van Halen, Iron Maiden – команд, предшествующих трэшу. Мы хотели быть как они. Мы с самого начала хотели заниматься этим всю жизнь. Мы всегда говорили: «Однажды, когда мы будем успешными и крутыми, мы сделаем вот это и это». Так мы и думали.

Осегуэда: Мы тогда очень серьёзно относились к своей музыке. Мы ставили перед собой цели и были весьма упёртыми. Мы были против целого мира, особенно когда закрепился окончательный состав группы. На нас обращали внимание коллеги по цеху и группы, которыми мы сами восхищались. Мы хотели большего. Мы хотели записать пластинку. Хотели поехать в мировое турне. Мы постоянно были сосредоточены. Конечно, мы ходили в школу – приходилось – но в первую очередь нас волновала группа, новые песни и успех – мы хотели, чтобы о нас узнали как можно больше людей. По сей день это наша главная цель.

Галеон: Моя карьера «барабанщика» началась с пятого класса. Я только и думал о группе и больше нигде не играл. Death Angel была моей единственной группой с 1982 по 1990 годы. Потом произошла эта ужасная авария и всё пошло под откос. Мы реформировались в 2001 и играли до 2008 года, но я всегда буду безумно любить и/или ненавидеть эту группу – знаешь, это как первая любовь в жизни. Я часто забивал на школу, хотя мне там всё равно не нравилось. Мама видела, что я хочу стать музыкантом и посоветовала в 9 классе получить аттестат о среднем образовании. Она чувствовала, что если я буду играть в группе, то вряд ли окончу школу.

Когда вы подписали контракт с лейблом “Enigma”?

Кавестани: Помню, женщина с лейбла Кларисса Гарсиа – Боже, я даже помню, как её зовут! – пришла посмотреть на нас в гараж Энди. Лейбл хотел помочь нам с продвижением и кое-что подготовить. У нас тогда уже был полноценный менеджер. Она помогла опубликовать про нас классную статью – там была демка ‘Kill As One’, краткая биография группы и фотография. Кэтрин всё это отдала Клариссе, и, думаю, та была впечатлена [смеётся].

Но прежде чем мы подписали контракт с Enigma, нам поступило предложение от Combat Records. Мы были в восторге. Это был дочерний лейбл Combat Core или Combat Boot Camp. Согласно сделке, они сказали нам, что обложки альбома у нас не будет. Вместо обложки будет фон с армейским камуфляжем. А в середине будет маленькими буквами написано название группы. Вот дешёвка! Они нам показали эту хрень – они серьёзно думали, что это круто – но нас такое не устраивало. Мы хотели нормальную обложку. Мы же были металлюгами. Настоящими фэнами. Какого хрена мы должны выпускать альбом без нормальной обложки? Мы им отказали. Мы, конечно, сильно расстроились, но ни за что не собирались выпускать первый альбом без обложки! Когда Enigma предложили нам контракт, мы были в восторге. Только представьте себе – теперь у нас будет настоящая обложка! [смеётся].

Галлеон: Помню, лейбл Combat Core предложил нам дерьмовую сделку, они хотели выпустить чуть ли не мини-альбом, но мы хотели чего-то большего, поэтому финансировали пластинку сами. Потом мы поехали в Лос-Анджелес, где встретились с лейблом и подписали контракт. Они нам показали обложку другой группы, альбом которой только вышел на их лейбле. Выяснилось, что это обложка альбома ‘Look What The Cat Dragged In’ группы Poison. Мы были в ужасе!

Осегуэда: Ну, некоторым из нас пришлось спрашивать разрешения у родаков [смеётся]. Напряжная была ситуация. Предки были настроены скептически. Но тогда подписаться на лейбл было большим делом. И родаки нам начали причитать: «Послушай, это настоящий юридический контракт. Это тебе не шутки». А мы такие: «Да, да, мам – давай уже его подпишем!» [смеётся]. Наши юристы были из компании «Жёлтые Страницы». Рядом с именем первого юриста было написано «юрист в сфере развлечений», а он был своим чуваком! Подписали контракт и даже не подумали о возможных последствиях.

А ребята с лейбла “Enigma” когда-нибудь просили вас играть другую музыку или оказать на вас давление?

Кавестани: Я такого не помню. Надо отдать им должное – они разрешили нам – молодым пацанам – делать то, что мы хотели. Честно сказать, мы тогда понятия не имели обо всей этой внутренней кухне. Мы были слишком молоды, чтобы об этом думать. Нас интересовала только музыка. Не думаю, что мы бы добились успеха, если бы в чем-нибудь разбирались. Мы твёрдо стояли на своём, когда дело касалось Death Angel. Мы жили тогдашней сценой и придерживались тогдашних принципов. Трэш должен быть искренним и настоящим. Либо будет так, либо идите на х*й! [смеётся]. Шутки шутить мы не собирались. Трэшеры рулят! Смерть позерам!

Деннис Пепа: Наше звучание их совершенно не парило. Проблемы начались, когда мы подписали контракт с лейблом Geffen [смеётся]. На Enigma у нас была абсолютная творческая свобода. Если послушать альбом ‘Frolic Through The Park’, складывается впечатление, что это вообще не мы. Нас приняли такими, какие мы есть.

Гас Пепа: Enigma нас всячески поддерживали, и наша музыка их абсолютно устраивала. Проблема была в другом – они отказались предоставить нам нормальный бюджет. Музыку они нашу не трогали, но дали катастрофически мало времени и денег.
Помните, как проходил творческий процесс?

Кавестани: Да. Мы записали альбом за два дня. Некоторые песни от начала и до конца написаны мной. Я сочинял целую песню, потом приносил её ребятам, и мы уже пытались её сыграть. Они добавляли что-то своё. Свою атмосферу. В итоге песня преображалась. Либо мы джемовали какую-нибудь партию, а в процессе придумывали продолжение. Сочиняли все вместе. Творческий процесс для меня – своего рода магия. Как ни странно, когда мы сочиняем, мы часто спорим и дискуссируем. Но когда всё идёт по маслу, это просто ох*ительное чувство. Я прекрасно помню то время. Вместо того, чтобы выполнять требования учителя, я сидел на уроках и ни черта не делал. Помню, за один урок написал текст к песне ‘Mistress Of Pain’ [смеётся]. Я собой чертовски гордился. Такое ощущение, что это было вчера.

Деннис Пепа: Помню, мы были совсем пацанами. На самых первых студийных сессиях были только мы с Робом и Энди. Пока не пришёл Марк, вокалистом был я. Мы с ребятами много сочиняли. Скорее писали риффы, а потом уже делали из них песни. Мы всегда пытались сочинить музыку в стиле групп, которые нам тогда нравились. Типа: «Слушай, братан, я тут сегдня послушал Mercyful Fate. Давай сбацаем что-нибудь в том же духе». На следующий день все тащились от Rush. Такие дела. Мы не хотели нагло сдирать их музыку. Мы хотели сочинить что-то похожее. Ко всему прочему, мы постоянно зависали в клубах. Это были легендарные концерты: Metallica, Exodus, Slayer. Мы ходили на панкуху. Я постоянно видел Dead Kennedys. Раньше в Сан-Франциско было полно крутых клубов. Там был не только рок и хэви-метал. Была большая джазовая музыкальная сцена. Психоделическая сцена. А теперь повсюду эти ноющие богатенькие детишки-технари. Уё*ки, бл*дь.

Галеон: Помню, мы начали сочинять года за три до записи альбома. С 1983 по 1986 мы оттачивали своё мастерство, выступая вместе с Metallica, Megadeth, Slayer и Exodus; мы учились у лучших – они были нашими коллегами по цеху, мы с ними тусовались, отрывались и как могли впитывали всё то сумасшествие, угар и дебош. Но все идеи для песен родились у нас ещё в гараже у Энди. Их тогда ещё никто не слышал. Просто хреначили на гитарах, придумывали аранжировки и каждый раз пытались сделать песни лучше прежде чем сыграть их на концерте.

Осегуэда: Основным автором у нас был Роб. Он сочинял риффы, а потом мы вместе джемовали. Деннис тоже что-то сочинял. Энди всегда помогал с построением песен. Первой написанной мной мелодией стал припев к песне ‘Voracious Souls’. Мне было лет 15-16, тестостерон просто зашкаливал, я тащился от хэви-метала. Кажется, я придумал эту вокальную линию в душе. Да, так и есть [смеётся]. Помню, выбежал из душа, скорее записал её и побежал к Робу со словами: «Чувак, смотри, что я придумал!». Роб уже написал музыку и первый куплет песни. И мой припев вписался просто идеально. Мы прямо светились от радости. Потом я дописал второй куплет. Уверен, именно тогда мы и поняли, что мы группа Death Angel. Как это ни странно, фэны всегда ждут эту песню на концертах.

Какая песня на альбоме имеет для тебя наибольшее значение?

Кавестани: Они мои первенцы. Каждая песня для меня – кусочек истории. Но первой приходит в голову ‘The Ultra-Violence’ – просто ох*ительная композиция! Вступительный рифф – наша основная музыкальная тема. Без этого вступления не обходится ни один концерт. И потом не забывай, мы ведь смогли замутить десятиминутную инструменталку. Это в том-то возрасте. Для юных пацанов мы были достаточно смелы. Эта композиция написана под влиянием песни Rush ‘2112’. Мы решили, что мы такие же пиз*атые, как и Rush [смеётся].

Деннис Пепа: ‘Thrashers’ была единственной песней, которую я спел. Так что я выберу её. Моё детище со времён демок.

Галеон: В плане музыки я бы назвал ‘Mistress Of Pain’, потому что песня звучит словно пощёчина от любовницы. В плане лирики – ‘Evil Priest’, потому что католическая церковь до сих пор страдает от педофилии и закрывает глаза на этот ужас.

Ладно, а что означает ‘I.P.F.S.’? («С.Ж.Д.Б.») Откуда вы это взяли?

Кавестани: [смеётся]: Оглядываясь назад, я рад, что мы всё же поместили этот трек на альбом. Нас тогда спрашивали: «Что это за хрень?!» Мы хотели записать на альбоме какую-нибудь дурь. Чтобы все знали, что с чувством юмора у нас всё в порядке. Мы ведь не строили из себя серьёзных пацанов. Это скорее шутка для «своих». Это чувство «Сильного Желания Дико Блевануть», которое наступает после кокса. Тебя тянет блевать, а проглотить ты не можешь. И задняя стенка глотки немеет. И тебе хочется как следует проблеваться. Вот эта хрень называется «С.Ж.Д.Б.» [смеётся]. Но мы до такой степени на наркоте не сидели. Конечно, мы баловались, потому что тогда все было доступно, но наркота не была целью нашей жизни. Просто она нас дико пёрла. Как и вся эта сатанинская х*ета. Окультизм, агрессия, жестокость. Вся х*йня.

Тексты получились весьма агрессивными. Чем это обусловлено?

Деннис Пепа: Мы были совершенно нормальными подростками. Обычная юношеская ярость, тревога, недовольство политикой Рейгана. Половая зрелость. Проблемы с предками. Помимо всего прочего, мы ещё тащились от ужастиков; группа Venom тогда только появилась, и мы подсели на всё это сатанинское дерьмо. Мы питались этим. Мы хотели быть креативными и мрачными. Не думаю, что мы писали о чем-то необычном. Ужастики, агрессия, трэш – всё, чем жили ребята нашего поколения.

Осегуэда: Мы писали о том, что нам нравилось. Такое у нас было мировоззрение. Песня ‘Thrashers’ была о трэш-метал движении в Бэй-Эриа. Трэш-концерт с большим мошпитом. В мошпите всегда были какие-нибудь придурки. Так вот эта песня о том, как надрать этим придуркам задницу [смеётся]. ‘Kill As One’ о тех мудаках, которые вторгались в нашу музыкальную сцену и засирали её всяким дерьмом. Эта песня – наша жажда мести. Писали о том, что происходило в нашей жизни [смеётся]. ‘Evil Priest’ – мрачная песня. ‘Voracious Souls’ была о самом первом фильме «Лики Смерти». Сцена, где парень ест плоть и приносит людей в жертвоприношение ради вечной жизни. Мы подумали: «Вау! Отлично подходит для песни». ‘Final Death’ была о ядерной катастрофе. В то время эта тема была очень популярна среди металлистов и панков. Отличная тема для хэви-метала.

Откуда появилось название альбома ‘The Ultra-Violence’? («Жестокое Насилие»)

Кавестани: Конечно же, мы посмотрели фильм «Заводной Апельсин», но я думаю, именно группа Exodus вывела понятие «насилие» на совершенно новый уровень. Они писали песни о насилии и агрессии. Для них это было дружеское агрессивное насилие. Знаешь, как на футбольном матче, только, бл*дь, раза в три сильнее и жёстче. Эти парни [Exodus] были настоящими психами, еб*шили как ненормальные. А мы пытались вывести это на другой концептуальный уровень. Нам в том юном возрасте нравился двойной смысл. «Жестокое Насилие» означало наш город Сан-Франциско в руинах. После ядерной войны. Но было и другое значение.

Откуда появилась такая обложка? Могу найти только два примера, где работа Сэма Хэффнера использовалась в качестве обложки альбома. Это обложки двух альбомов Death Angel.

Галеон: Я так понимаю, на обложке изображена концепция того, как бы выглядел Сан-Франциско после ядерной катастрофы. Получился своего рода колладж, который придумал отец нашего менеджера. По сути, это был наш план Б, потому что мы как раз в то время собирались использовать первоначальную обложку, но нам выпала возможность разогревать G.B.H. и Cro-Mags. Наш менеджер дал нам альбом ‘Age Of Quarrel’ [альбом Cro-Mags – прим. ThRaSheR] и мы ему говорим: «Нет, обложки с грибным [ядерным] облаком у нас не будет!». В итоге, всё получилось, как надо.

Гас Пепа: Мы хотели, чтобы на обложке было изображено опустошение, смерть, гибель и уныние после войны.

Расскажите о концертах в поддержку альбома ‘The Ultra-Violence’.

Кавестани: Первый наш тур по Штатам был в компании Blood Feast и Sacrifice. Ребята из Blood Feast гастролировали на школьном автобусе. Только не длинном, а укороченном. Но долго нас уговаривать не пришлось. Наш фургон постоянно ломался. Но было очень весело. Совсем юные пацаны жили как рок-звёзды и дико отрывались, ездили по стране на 5-6 недель без присмотра родителей. Конечно, нам нужен был водитель. Он как раз работал в «Обмене Пластинок» в Уолнат-Крик. Предки доверили ему роль старшего. Он был единственный взрослый парень в туре [смеётся]. А мы приезжали в город и каждую ночь уходили в дикий загул! Спали где придётся – в фургоне, на полу или у кого-нибудь на хате. А домой вернулись с татухами. О, боже! Пытались спрятать татухи от родаков. Пиз*ец, короче! Да, было время.

Галеон: Концерты в Районе Залива были просто сумасшедшими – местная сцена разрасталась с безумной скоростью. К сожалению, ребята в толпе часто травмировались во время слэма и прыжков со сцены. Охрана паниковала и начинала метелить пацанов. Потом мы выходили из себя и начинали мутузить охрану и останавливали концерт. Отказывались играть, пока эти суки не дадут ребятишкам нормально отрываться под трэш. Мы выступали на фестивале Milwakee Metal Fest, где хэдлайнером был Кинг Даймонд, и получили отличные отзывы от журнала Kerrang! Сыграли два концерта в Эль Мокамбо в Торонто, Канаде. Тот концерт сняли для канадского MTV. Ещё мы сняли клип на песню ‘Voracious Souls’ («Ненасытные Души»), который запретили к показу на американском MTV из-за строчки «кровавая оргия в диком экстазе». Впервые поехали в Европу, отыграли там перед полными залами во многих странах.

А как вы, ребята, умудрялись выступать? Разве в клубах не было возрастного ограничения [18+ или 21+]?

Кавестани: Мы тогда были до х*я в себе уверены. Парни обращали на нас внимание. С возрастом справлялись по-разному. Часто мы тусовались с уверенным видом, будто нам 18 лет. Все и так знали, что нам по 18. Просто мы выглядели моложе. Хи-хи. А бывало, что нас пускали в клуб только отыграть и тут же выгоняли. Перед концертом нам приходилось ошиваться на парковке. Перед выступлением нас быстренько загоняли внутрь, мы отыгрывали, а потом нужно было быстро собрать манатки и валить. Никаких исключений и поблажек. Даже поссать некогда было [смеётся]. Да, частенько такое бывало.

Галеон: Мы же развлекали народ, поэтому нас втихаря пускали внутрь. Мне было 15, а ребятам было по 19-20 лет. Просто когда мы видели, сколько людей пришло на наш концерт, мы чувствовали себя на несколько лет старше и увереннее.

Что помните о студийных сессиях в Banquet Sound?

Кавестани: Мы испытывали трепет и нас дико колбасило. Мне всегда нравилось тусить в студии. Я был словно в раю. Там стояло настоящее оборудование. На всё про всё у нас было три дня. Сейчас такое просто неслыханно, но мы справились. Я не помню во всех подробностях, что происходило те три дня. И себя я в студии уже не помню. Помню только, когда мы записывали выкрики, мы пытались звучать как мужики. У нас же тогда были писклявые голоса, но мы были настроены решительно. Мы же хотели, чтобы на альбоме все звучало мощно и агрессивно. Вот умора была!

Деннис Пепа: Работа была долгой и изнурительной. Дубль за дублем. Это было похоже на сон, но мы действительно были в студии и писали альбом. На третий день мы поняли, что наш альбом теперь выйдет на виниле. Как у наших кумиров. Мы просто дождаться не могли. Нас дико колбасило от одной только мысли об этом. Нужно отдать должное двум парням – Робу и Энди. Они выступили в качестве продюсеров. Многие фэны Death Angel, возможно, не в курсе, что эти два парня сыграли огромную роль в становлении фирменного звучания Death Angel. Роб – мастер риффов. Он чертовски хорош. И он может сочинять песни. Энди тоже отлично умеет писать песни. Он придумывает просто нереальные вокальные партии! Они почти как Леннон и Маккартни. Между ними такое же взаимопонимание. Они постоянно цапаются, спорят, ругаются. Но это был потрясающий дуэт.

Осегуэда: Нам пришлось ночевать в этом маленьком мотельчике. Когда мы записывали пластинку, Катрина – или её мать, я уже не помню – сварганила нам огромную кастрюлю спагетти. То, что мы не доели, размазали по стенам [смеётся]. Мы же были совсем пацанами. Потом ей позвонили из администрации отеля, и она нам вставила хороший пропиз*он. А мы такие: «А мы-то чего?! Мы – команда!». Она нас потом ещё долго называла «мелкими засранцами» [смеётся].

А как появился Дейви Вейн?

Осегуэда: Он играл в глэм-метал команде из Бэй-Эриа. Контракта у них не было. Но гитарист он был замечательный. У него было отличное чувство мелодии. Мы ведь тогда с продюсерами знакомы не были. И снова всё устроила Катрина, наш менеджер. Она была менеджером группы Дейви – Vain. А он нас вполне устраивал. Нам с ним было комфортно.

Деннис Пепа: [смеётся] он был указан как продюсер. Парень он был неплохой, но он нам мало чем помог. Я так скажу: без Энди и Роба не было бы ‘The Ultra-Violence’. У этих ребят фантастический слух.

Каково было играть в хэви-метал команде, все музыканты которой филиппинцы? Помните какие-нибудь проблемы или неприятные ситуации?

Кавестани: Конечно, помню! Естественно, люди широких взглядов считали нас классными, а люди ограниченные считали ровно наоборот. Они просто смотрели на нас и говорили: «Это не моё». Лишь поехав в тур, мы реально узнали, что о нас думали в остальном мире. В Районе Залива к нам тоже по-разному относились. Там тоже было полно придурков. Но, в целом, в Бэй-Эриа к нам относились нормально. Но стоило нам доехать до «Библейского Пояса», начался пиз*ец. Даже стрёмно было.

[Библейский Пояс – регион в Соединённых Штатах Америки, в котором одним из основных аспектов культуры является евангельский протестантизм. Ядром Библейского пояса традиционно являются Южные штаты. Связано это в том числе с тем, что здесь наиболее сильны позиции Южно-Баптистской Конвенции, одного из крупнейших религиозных объединений США. В «Библейский пояс» США входят, полностью или частично, штаты Техас, Оклахома, Канзас, Иллинойс, Индиана, Огайо, Миссури, Арканзас, Луизиана, Миссисипи, Теннесси, Кентукки, Вирджиния, Северная Каролина, Южная Каролина, Джорджия, Алабама и Флорида.- прим. ThRaSheR]

Кавестани: Помню, мы остановились в придорожном кафе и нас отказались обслуживать. Они даже не посмотрели в нашу сторону. Обслуживать они нас не собирались. Вот это была, конечно, жесть. Никому такого не пожелаю. Мы к такому не привыкли. Как только мы вошли, все на нас тут же начали презрительно пялиться. У нас же ещё и волосы были длинные. Прикинь, длинные патлы и чумазые рожи. Выглядели мы как бунтари.

Нам в «Библейском Поясе» и на концертах угрожали. То обливали нас пивом, то устраивали какую-нибудь х*йню с нашим фургоном и выкрикивали: «Хайль, Гитлер! Помню, мы выступали в байкерском клубе – не помню, где точно – а гримёрка наша была на втором этаже. Поднимаемся наверх, а там вся стена исписана всяким нацистким дерьмом, свастиками и прочей х*етой. Мы реально думали, что живыми оттуда уже не выйдем. Но, несмотря на то, что те парни были нацистами, мы им понравились. Они отрывались под нашу музыку. Мы с ними даже пару фоток сделали. Помню, я думал: «Какого чёрта вообще происходит?». Мы были весьма сбиты с толку и напуганы.

Деннис Пепа: В Бэй-Эриа ничего такого не было. Когда мы поехали в тур на юг страны, многие вообще не догоняли, кто мы такие. Помню, один парень сказал: «О, ты филиппинец? Это в Китае что ли?» [смеётся]. Мы тогда многих шокировали. Мы были не похожи на других, но не особо об этом задумывались.

Гас Пепа: Были у нас проблемы в некоторых регионах страны. Нас не понимали и оскорбляли. Кое-где в Европе нам тоже доставалось. Из-за того, что мы были похожи на азиатов, на радио и телевидении (или MTV) нас, конечно же, сразу сделали неудачниками. Зато им сразу крутая реклама. Ну, типа на обычных американцев мы были не похожи.

Галеон: Меня это как-то никогда не парило, пока пресса не начала обыгрывать тот факт, что все мы были филиппинского происхождения, и мне пять лет подряд было 13 [смеётся]. Если так подумать, мне кажется, мы тогда были единственной хэви-метал командой темнокожих музыкантов. Но мы тогда об этом не думали и старались по-возможности избегать этой темы.

Осегуэда: Наконец-то, когда вышел альбом ‘The Ultra-Violence’, мы сразу же заткнули глотки всем критикам и недоброжелателям в Бэй-Эриа. Должен сказать, когда в 1987 году мы отправились у тур – в поддержку альбома ‘The Ultra-Violence’ – мы повстречали множество интересных персонажей. Ладно. Расизма было, конечно, дох*я. А потом те же расисты бесились на наших концертах. Я думаю, нам тогда было тяжело это понять, но мы справились. Не забывай, что интернета тогда не было. И ребята, которые обменивались кассетами, вряд ли знали, как мы выглядим. И когда мы вдруг куда-нибудь приезжали, люди были просто в ах*е [смеётся]. Музыка разрушает барьеры. Всегда так было и будет.

Альбом ‘The Ultra-Violence’ считается одной из величайших работ в трэше. Какое значение он имеет для вас?

Деннис Пепа: Мне просто крышу от него сносит, чувак. Это большая честь. Столько лет прошло, а нас до сих пор спрашивают о тех временах. Люди нас помнят. Многие группы из вашего списка Зала Славы были нашими кумирами. Это просто невероятно.

Гас Пепа: Сейчас я далёк от тяжелой музыкальной сцены, но я, безусловно, ценю то, что наши «сырые» записи 29-летней давности до сих пор так высоко ценят и любят. Трэш в Районе Залива тогда только зарождался, мы были очарованы той культурой и безумно рады, что нам довелось стать частью нового движения.

Осегуэда: Огромное. Никогда не забуду то чувство, когда впервые взял в руки винил ‘The Ultra-Violence’. Помню, я читал аннотации к альбому, списки благодарностей, тексты и слушал пластинку. Это был особенный день в моей жизни. Мне повезло, что я был частью трэш-метал движения.

Есть ли на альбоме ‘The Ultra-Violence’ то, что вы всегда хотели изменить или переделать? Рифф, текст, контрактные условия или может быть где-нибудь хотелось отыграть концерт?

Кавестани: Мне нравится твой вопрос. Я очень придирчив к деталям. Зацикливаюсь над каждой мелочью. Когда альбом был готов, конечно же, у меня были сомнения и кое-какие идеи. Но на сегодняшний день я бы не изменил ни х*я. Он такой, какой есть. Всё, что мы могли сделать для того времени – мы сделали. В косяках есть своя прелесть. И если бы мы переделали альбом, то всё бы испортили.

Гас Пепа: ‘The Ultra-Violence’ получилась весьма старомодной пластинкой от новичков. Понятное дело, в виду ограниченных ресурсов качество хромало, но я бы, наверное, не стал ничего переделывать. Мне бы хотелось, чтобы у нас была более крутая раскрутка и издательский договор, поскольку авторский гонорар Death Angel составил, возможно, всего 7-10 процентов.

Деннис Пепа: Я бы ничего не стал менять. Даже качество записи. И обложку. Может быть, можно было сделать более качественную раскрутку. Мы могли бы гастролировать в поддержку этого альбома ещё один год, а потом уже начать работать над пластинкой ‘Frolic Through The Park’.

Осегуэда: Когда сегодня я слушаю этот альбом, всё звучит предельно чётко и на своём месте. Но знаешь что? Я скажу «нет». Нас неоднократно просили перезаписать ‘The Ultra-Violence’. Мы всегда говорим: «Даже не просите!». Нам удалось запечатлеть момент времени, ту эпоху, атмосферу нашей музыкальной «бэй-эриевской» сцены, которая разрасталась просто с невероятной скоростью. Если бы мы перезаписали его, мы бы все испоганили. Атмосфера и драйв с лихвой восполняет всевозможные косяки и изъяны альбома.

Галеон: Я пришёл к пониманию, что в жизни просто так ничего не происходит. Изменить что-то насильно нельзя. По-моему, в мире нет ничего прекраснее косяков и изъянов. Никто не идеален.

Перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

---

Dimon