Керри Кинг о “Repentless”, Ханнемане, соло Beastie Boys и детских воспоминаниях

Керри Кинг (Kerry King) из группы Slayer о новом альбоме, Джеффе Ханнемане, соло в песне Beastie Boys и детских воспоминаниях.

(17.07.2015)

Новый альбом называется ‘Repentless’ («Нераскаявшийся») Что означает это слово для группы?

Как это ни странно, когда я придумал это слово, я даже не знал, что его не существует [есть слово Relentless – неумолимый, беспощадный, безжалостный. Керри придумал слово Repentless, добавив к глаголу repent («раскаиваться», «сожалеть») приставку less («без») – прим. ThRaSheR]. Люди же ведь придумывают слова, и когда ты что-нибудь придумываешь, ты спрашиваешь себя: «Эй, а что это значит?» Когда слышишь «нераскаявшийся», сразу понимаешь, о чем речь. Это значит, что я ни о чем не жалею. Не сожалею о прошлом. Так и надо жить. Сначала я придумал это слово, думая о Slayer, но сначала я написал припев и не собирался делать эту песню заглавной на альбоме. Просто так вышло. В общем, я начал с припева, а потом уже перешёл к куплету. Я на самом деле могу пойти в любом направлении, в котором захочу, поэтому таким образом я решил охарактеризовать не только Slayer, а скорее даже Джеффа.

Каким был общий настрой/атмосфера, когда вы начинали работать над новым альбомом? В каком направлении хотели двигаться?

Я думаю, когда Джеффа не стало, чего мы никак не ожидали, для нас самое главное было убедиться в том, что мы действительно хотим записать новый альбом; что нам до сих пор в кайф выступать на сцене и что всё это не просто так, потому что мы не хотели заставлять себя делать что-то насильно, хоть Джефф с нами уже и не играл. Мы отыграли несколько концертов, поняли, что до сих пор хотим этим заниматься и в конце августа прошлого года пошли в студию. В итоге мы пережили все эти трудности и новый альбом готов, а ещё у нас осталась куча материала, который, надеюсь, войдёт на следующую пластинку.

Когда Джефф пытался бороться с этой инфекцией, он к вам хоть раз приходил, чтобы сказать о своих пожеланиях относительно дальнейшей деятельности группы если вдруг его не станет?

Нет, потому что никто не ожидал, что его не станет так быстро. Я знал, что он находится в больнице, и он там жил, но перспективы были не такие мрачные. Светлыми они, конечно, тоже не были, но у нас никогда не было мысли: «Слушай, нам лучше сходить его повидать, потому что завтра его с нами может уже и не быть». Такого никогда не было.

Похоже, что чуть ли не через день на одном сайте появляется твоя очередная цитата, и они ловят каждое твоё слово. Считаешь ты ли ты, что это знак уважения либо они пользуются тем, что в своих интервью ты всегда откровенен, и только и ждут, как вызвать полемику?

Здесь, безусловно, палка о двух концах. Некоторые действительно очень уважительно относятся к моим словам, а некоторые вырывают из контекста самую чушь и ставят в заголовки, и все мы с вами прекрасно знаем, что это, бл*ть, за сайт. Для меня это просто пощёчина. А разве мы не должны быть заодно? Разве не должны помогать стать друг другу лучше, общаясь между собой? Вся эта ситуация заставляет меня верить в то, что в один прекрасный день я закрою свою варежку и что тогда они будут делать?

Вы обсуждали возможность прекращения деятельности группы в связи со смертью Джеффа?

Не сказал бы. Получилась прекрасная история с печальным концом. Что касается меня – я приближаюсь к такому возрасту, когда твои друзья и родственники начинают умирать. В молодости ты сталкиваешься с этим нечасто. К этому, безусловно, нужно привыкнуть, но я не думаю, что к такому вообще можно привыкнуть. Просто в моей жизни наступило другое время. За год до смерти Джеффа не стало моего давнего гитарного техника и отличного друга, и его смерть стала для меня настоящим шоком. Просто это тяжело. Тяжело с этим справляться, но я себя чувствую хорошо. Конечно, мне уже не 20 лет, но я до сих пор могу выходить на сцену, заниматься любимым делом и получать от этого удовольствие. Для меня это обычная работа, надо двигаться дальше.

Как ты считаешь, в каком направлении вы пошли на новом альбоме?

Прямо! (смеётся). Как бы банально это ни звучало, когда нас с Джеффом спрашивали об альбоме ‘Reign In Blood’, мы всегда отвечали: «Слушай, чувак, это всего лишь навсего очередные 10 песен». Мы не ставили себе задачу написать те 10 песен, это лишь очередные песни, которые мы сочинили. Вот и все. С альбомом ‘Repentless’ та же история. На пластинке 12 песен. Я не ставил себе задачу достичь того, чего мы никогда не делали. Я считаю, именно благодаря этому все до сих пор получается органично; ты не возлагаешь особых надежд, поэтому и расстраиваться не из-за чего. У меня есть рифф и я пытаюсь придумать к нему продолжение, а там уже видно, что из этого получается.

Откуда у тебя постоянно появляются свежие идеи?

Чувак, я не знаю. У меня было полно времени, чтобы поработать над этой пластинкой. Я работал над ней почти четыре года. И за это время появляется много различных идей. Труднее всего было скомпоновать риффы, подобрать их под каждую песню и правильно расставить акценты. На новом альбоме нам, безусловно, это удалось. Во всех 12 песнях. А песни, которые ещё не доделаны… я думаю, там тоже все хорошо, просто у нас пока ещё не написаны тексты и соляки.

Сколько у вас ещё осталось материала?

Если мне память не изменяет, песен 6-8. Думаю, у нас есть восемь записанных песен. Мы их начали и не доделали, я их потом куда-то записал и с тех пор не слушал. Я взял большой перерыв. В этом году я хочу к ним вернуться и посмотреть на них свежим взглядом, и двигаться дальше, но я пока их не трогал. Партии барабанов, гитар и баса записаны, и если эти песни мы трогать не будем, то останется написать тексты, и следующий альбом готов. Это охренеть как круто, потому что у нас ещё никогда столько много не оставалось!

Slayer всегда были среди групп, которые известны далеко за пределами тяжелой музыки, и даже хип-хоперы любят Slayer. Как так получилось?

Я считаю, мы были оригинальной и дворовой командой, и это приветствуется в любом жанре. Будь то хип-хоп, будь то даже е*учий коллектив N.W.A. Улица сближает людей. Поэтому дело здесь не в жанре – просто люди чувствуют единство.

Каково было засветиться на альбоме в песне Beastie Boys ‘No Sleep Till Brooklyn’ с альбома ‘Licence To Ill’?

Мы были с ними в одной студии. Они записывали ‘Licence To Ill’, а мы буквально вниз по коридору записывали ‘Reign In Blood’. Рик Рубин был продюсером обеих пластинок, и он мне сказал: «Нужен соляк. Ты как?». Он заплатил мне какие-то дурацкие 200 баксов. Мне тогда было 22 года, и я сразу сказал: «Конечно, ептыть! 200 баксов на дороге не валяются!». И я пришёл к ребятам, и Рик говорит: «Запили какое-нибудь дурацкое металлическое соло, потому что это типа пародия на хэви-метал». Я понятия не имел, что та пластинка продаст по всему миру 18 е*учих миллиардов копий или сколько там получилось? Я пришёл и записал. Я всегда был не прочь сделать что-нибудь подобное, потому что считал, что если люди видели меня или моё имя, может быть, они на крайняк подумают о Slayer. А потом ребята решили снять клип, и я подумал: «Отлично!». Надел свой рукав с с гвоздями, и решил, что если люди имеют представления о том, кто этот чувак, то, вероятно, они узнают о группе Slayer, а, может быть, даже захотят заценить эту команду. Этого, конечно, не произошло, но я всегда думал именно так. Помню, как мы снимали тот клип. Они хотели, чтобы я играл соляк на сцене, а потом меня толкает горилла. Я им сказал: «Этого не будет! Даже не просите! Гориллу толкаю я! Либо так, либо ваще никак!».

Вы с Джеффом Ханнеманом – одни из основателей Slayer. Как тебе сочиняется без него?

Как и обычно, это моя работа. Джефф жил в часе езды к востоку от меня и жил как отшельник. Джефф редко оттуда уезжал. Он всегда таким был. Я думаю, последний раз вместе мы с ним сочиняли песни для альбома ‘God Hates Us All’ в 2000 году, он тогда написал музыку для песни ‘Disciple’, а я придумал текст, либо наоборот – так мы с ним и работали. И потом уже мы с ним сочиняли отдельно друг от друга. Он у себя, а я – у себя. Но в этом не было ничего необычного. Если ты вдруг не знал, одну его песню мы поместили на новом альбоме. ‘Piano Wire’ – одна из песен Джеффа. Мы доделали её ещё в период записи ‘World Painted Blood’, но слишком поздно спохватились. Пол [Бостаф] перезаписал барабаны, а Том [Арайа] заново записал вокал, так что на этой пластинке будет приятный подарок от Джеффа. У нас осталась ещё одна песня, но у неё пока нет ни названия, ни текста.

Какие у тебя самые лучшие воспоминания о молодых годах в Slayer?

Была одна очень забавная история. Когда мы первый раз поехали в Европу, парень по имени Даг не был нашим менеджером; он типа нас сопровождал на гастролях. Это был наш кореш, просто он поехал, чтобы присматривать за нами. Мы были в Амстердаме, а Амстердам всегда славился тем, что ты можешь курить травку сколько хочешь. Я по этой теме не прикалывался, но помню, что этот чувак покурил прилично. Не помню, что он там курил – гашик или что-то другое, но он, короче, взял и отрубился. Мы отыграли концерт, и пошли к нему в кабинет. А он сидит на диване и бормочет, что у него в животе открывается рот и пытается его сожрать. И через некоторое время мы его потеряли! Просто нах*й потеряли! И я сижу там и думаю про себя: «Что же я, бл*ть, его маме-то скажу?». Мы же были совсем пацанами! Мол, «Вы знаете, мы потеряли вашего сына». А он встал и потом снова где-то отрубился. Как оказалось, он нашёл какую-то тачку, а задняя дверь была открыта – он залез туда и уснул. Следующий концерт мы отменили. Представь, Даг лежит на траве, а нас дико колбасит от всего происходящего. Нам было-то по 20 лет, и мы всё думали, что же мы скажем его родителям. Всё обошлось.

Каким бы ты хотел видеть наследие Slayer?

Бл*ть, ну титаническим, конечно! Я хочу, чтобы люди, вспоминая о нас, говорили: «Slayer всё сделали правильно». О большем я бы и мечтать не мог. Я из кожи вон лезу, чтобы ни один фэн не чувствовал себя обделённым. Конечно же, бывает, что я опаздываю на интервью или фото-сессию, либо на самолёт, и приходится на некоторых забивать. Но я делаю все возможное, чтобы этого не было. Все, на кого я забил – ребята, просто так получилось. Не будешь же ты сидеть и объяснять каждому, потому что у тебя просто нет на это времени. Стоит мне остановиться и дать автограф одному фэну, тут же набегают ещё человек пятнадцать, и они начинают меня здорово задерживать. Одно ведёт к другому. Иногда приходится идти на такие жертвы. Я делаю всё, что в моих силах, потому что без фэнов мы никто. Я всякий раз пытаюсь сделать для них максимум того, что я могу.

Каким ты был ребёнком?

В средней школе я единственный из всей школы получил грамоту по математике, но я никогда не был книжным червём. Математику я знал довольно неплохо. Лет в 10-11 немного увлёкся спортом, правда, к 14 годам я на это дело почти забил. Мне пи*дец как нравилось кататься на BMX. Я, наверное, прыгал и колесил на нём по всему району. На концерты я начал ходить где-то лет в 16. Я лет в 10-11 увлекался спортом. В основном, это был бейсбол. Несмотря на то, что я дико люблю [американский] футбол, предки не давали мне в него играть. Они боялись, что я переломаю себе все кости – и, знаешь, если так подумать, и правильно делали, потому что я не такой уж и крупный парень, но руки свои я не испортил. Никто ведь не знал, что они мне ещё понадобятся! Я себя тогда мог пи*дец как искалечить. Родители меня уберегли. В общем, я был обычным пацаном. Помню, у меня была футболка с надписью: «Будущая Рок-Звезда!»

Помнишь свой первый концерт?

За который сам заплатил? Помню, две старшие сестры взяли меня с собой на концерт, и мне главное было просто там быть – мне было совершенно наплевать, интересно мне или нет. Знаю, что одна из сестёр взяла меня на концерт Линды Ронстадт – вот такие дела! Ещё я был на концерте Джексона Брауна, но я ходил просто за компанию и ошивался там. Первое, на что я пошёл уже сам – был концерт Van Halen в поддержку второго альбома либо Тед Ньюджент, а может быть, даже Foghat. Их я тоже видел. В общем, что-то из этого жанра. Я до сих пор храню все свои концертные билеты начиная с того возраста и до того момента, когда мне было лет 25-26. Где-то всё это валяется в коробке. Будет весело покопаться и сказать: «А, бля! Я и забыл, что был на этом концерте!». Я был на последнем концерте Рэнди Роудса в канун Нового Года в Южной Калифорнии. Я там был, да. Никто не знал, что тот концерт окажется таким важным, но когда в следующем году Рэнди не стало, я был рад, что мне посчастливилось его увидеть.

Перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

---

Dimon