Metallica’s Black Album: Большое интервью для “So What!” [Часть 5]

Четвёртая часть интервью

Финальная часть большого интервью для журнала “So What!”, в котором участники Металлики рассказывают об альбоме “Metallica” 1991 года, больше известного, как “Black Album”: подготовке, написании песен, записи, оформлении и многом другом. Кликаем к полной версии!

Стеффан Чирази: Все вместе вы исполняете этот альбом целиком впервые. А сами вы слушали его заново до того, как появилась эта идея?

Кирк Хэммет: Нет.

Стеффан Чирази: Я вот не слушал песни с этого альбом целиком по порядку от начала и до конца лет десять и пришёл к заключению, как бы глупо оно ни звучало, что спустя 21 год он стал чем-то вроде потерянного сокровища.

Джеймс Хэтфилд: [смеется] Да ты так о каждом альбоме говоришь!

Стеффан Чирази: Потому что я давненько не слушал их последовательно по порядку. Но это…

Джеймс Хэтфилд: В этом-то его ["Black Album"] прелесть и заключаются. Он удерживает!

Стеффан Чирази: Зачем же тогда исполнять их в обратном порядке? [интервью вышло ещё до того, как прошёл хоть один концерт]

Ларс Ульрих: Потому что, если играть песни в обратном порядке, то они как-то буквально надстраиваются одна на другую к 4-5 последним песням: “…Roam”, “…Unforgiven”, “…Holier”, “Sad…” и “…Sandman”.

Стеффан Чирази: Это говорит о том, что при прослушивании альбома ты делаешь это в обратном порядке. Да, прослушиваешь в обратном порядке?

Ларс Ульрих: О, не знаю.

Джеймс Хэтфилд: Думаю, это работает в любом направлении.

Ларс Ульрих: Мы играли “Master Of Puppets” в обратном порядке. Теперь же поначалу было так: «Ок, начинаем с Sandman.» Но потом решили, что было бы круто сделать всё по-другому. Возможно когда мы уйдем со сцены, мы скажем: «Давайте больше никогда этого не делать.» Но оценивая этот момент с точки зрения концертной, мы решили, что будет здорово наращивать динамику к “Sandman”, чем начинать с него. Так что посмотрим.

Стеффан Чирази: Как вы пережили тяжесть того факта, что альбом приобрел такой статус? Многие команды ведь ломались, продав 3-4 миллиона копий. Альбом оказался настолько «огромным», что легко мог «придавить» вас.

Ларс Ульрих: В тот момент, когда в сентябре 1994 года мы начинали писать материал для “Load”, ясно звучала мысль: «Что бы мы ни записали, это не будет “Black Album” - часть 2.» Даже если он и не был высечен в камне, мне кажется, у всех было именно такое ощущение. Ведь огромное количество команд, что уж упоминать такие имена, как Def Leppard – прошу прощения, но после выпуска удачного альбома они всего-навсего [подбирает слова] … практически все чувствовали, что “Hysteria” – это просто “Pyromania” - часть 2. Короче, когда ты записывал удачный альбом [в те времена], формула была простая: просто повторить его. Но я думаю, что мы сознательно смогли этого избежать.

Стеффан Чирази: Интересно. Вы думаете, что вам было необходимо доказывать правильность вашего решения следовать креативу? Ведь вполне возможно, что ваши карьеры закончились, если бы вы решили записать еще один “Black Album”. А, может, вы так и вообще не думаете.

Джеймс Хэтфилд: Так можно сказать о любом альбоме. Например, если бы вместо “Black Album” мы записали “….Justice” - часть 2, играли бы мы теперь на аренах? Не знаю.

Ларс Ульрих: Я думаю, что во всём, что бы мы ни делали, – поправь меня, если думаешь иначе – мы стараемся не повторяться. “Black Album” стал чем-то вроде отражения самых высокого ожидания слушателей, потому что в то время все стремились записать альбом, который будет лучше, чем у кого бы то ни было. Тогда это было обычным делом. Но я помню, что ты мог сидеть и рассуждать о том, каким бы ты хотел слышать звук гитар, о том, что по-твоему альбом звучит как-то «глухо», о том, что лучше сделать гитары средне-тональными и выдвинуть немного вперед. Когда мы начинали записывать “Load”, он тоже был «глуховат» и мощноват. А, может, он был «громковат» и мощноват. В общем, мы хотели выдвинуть гитары немного вперёд, на передний план, как-то так, мы быстро это осознали. Поэтому я думаю, что на каждом альбоме мы садимся и стараемся внести изменения в плане звука, ну или типа того.

Стеффан Чирази: Одна из самых популярных шуток периода “Load” случилась, когда люди стали оборачиваться и говорить: «О, у них опять полные распродажи тиража!» Но скорее, наоборот, вы были насколько далеко от тотальных распродаж, насколько это возможно, записывая “Load” и “Reload”.

Кирк Хэммет: [С энтузиазмом] Да это была сплошная ирония! Я хочу сказать, такие продажи были бы после записи “Black Album” - часть 2, но нам-то хотелось чего-то абсолютно противоположного. Как и Бобу Року (Bob Rock). Нам хотелось найти другое направление. Нам хотелось пойти по новому пути. И сама суть того, что мы записывали, требовала абсолютно нового подхода. В определенных моментах она стала более «хард-роковой и блюзовой».

Ларс Ульрих: Именно в этом и можно видеть преимущества того, что в течение уже многих лет благодаря Клиффу мы не сталкивались с тонкостями работы со звукозаписывающими компаниями. Практически никто и никогда не вмешивался в творческий процесс со стороны бизнеса. Потому как само собой разумеется, что после того как скинут груз записи такого большого альбома, каким стал “Black Album”,необходима серьезная защита, которая обережет тебя от интересов бизнеса. Я уверен, что любой представитель любой звукозаписывающей компании захотел бы заполучить “Black Album”, часть вторая. А еще я думаю, что все те команды, которые допустили те самые неверные шаги, сделали это именно потому, что их защита не была столь надежной…

Стеффан Чирази: Чтобы позволить им вздохнуть свободно и принять правильное творческое решение, идущее от сердца, так?

Ларс Ульрих: Чтобы просто уберечь их! Именно в этом и заключается еще одна тонкая и сильная особенность Клиффа и Питера (Менша): они не позволяют никому из звукозаписывающих компаний вмешиваться в процесс написания песен или их записи.

Стеффан Чирази: То есть они позволяют делать вам то, что вам необходимо, чтобы самовыразиться.

Ларс Ульрих: И очень оберегают эту нашу возможность. Думаю, что больше никогда не было ни одной хард-роковой, да и вообще роковой, команды, которую бы так оберегали от звукозаписывающих компаний с точки зрения креатива.

Стеффан Чирази: Что вы открыли для себя заново в этих всех этих процессах? Что такого вы заметили в “Black Album”, о чем вы не задумывались, ну или не замечали в течение долгого времени?

Джеймс Хэтфилд: Этот альбом очень многослойный, я только это заметил. Прослушивая основу композиций, заново разучивая партии. В него вложено очень много труда, у него сложная фактура и глубина. В этом плане альбом открылся для нас с новой стороны (по сравнению со временем записи), и это полностью соответствует моему понимаю кайфа. В альбоме открылся какой-то новый уровень, что-то вроде: «О, тут есть какая-то новая гармония, я попробую сыграть ее на гитаре, а потом я сделаю это, а затем мы попробуем то!» Боб – вообще фанатик всяких примочек, и это было самое….я имею в виду, это стало одной из особенностей при записи “Black Album”, и это реально было классным. И (вспоминая то время), вероятно, именно это помогло растопить лед между Бобом и мной. Он повсюду использовал какие-то фишки,и мы разделяли с ним страсть к звуку и примочкам.

Стеффан Чирази: Да он и играть умеет.

Джеймс Хэтфилд: Точно. Он и играет, и поет. Это мне очень помогало в студии. Ну разве что кроме желания делать кучу наворотов.

Стеффан Чирази: Интересно. Есть же моменты, ты вот сейчас напомнил, о которых я чуть не забыл: «маленькие» звуки и некоторые нюансы.

Джеймс Хэтфилд: А поскольку это не такой уж сложный, дикий и безумный, он скорее более прямой и мощный, то осталось достаточно пространства, чтобы добавить всякие «штучки». С “…And Justice For All” всё было немного иначе, в нем больше движения и смены ритма, в него сложнее добавлять какие-то фактурные моменты. Когда песня проще, у тебя есть возможность добавить в нее деталей. Это и стало отличительной особенностью “Black Album”.

Кирк Хэммет: Определенно, намного больше места для размаха. В плане гитарных соло оказался наиболее подходящим, именно потому что оказалось столько творческого пространства и жесткости. Основа была достаточно простой…Тогда как, например, на “…And Justice For All” создание соло для “Blackened” неделями приходило ко мне в кошмарах. Я имею в виду, что 90% соло на “Enter Sandman” я написал в первый же день, как мы все вместе сели ее играть. 90% соло вообще пришло из ниоткуда!

Роберт Трухильо: Знаете, интересно, как все-таки различаются такая, например, песня, как “Frayed Ends Of Sanity”, и любая песня с “Black Album”, они просто полярные противоположности.

Стеффан Чирази: А тебе-то каково все это играть? Мастер бас-гитары, что для тебя BlackAlbum?

Роберт Трухильо: Я только хотел, было, сказать, да Кирк меня опередил. Искусство жесткости максимально ярко выражено на этом альбоме, и для бас-гитариста это реальный кайф. Но размах, сила и мощь партий ударных, а также простота басовых партий очень заметны. Это очевидно. Но тебе хочется делать и все такое. Это происходит само собой.

Стеффан Чирази: Да, когда я говорил, что альбом хорошо ложится слух, именно это я и имел в виду. На всем альбоме нет песни, за которой бы ты не тянулся….тебе хочется двигаться вместе с ней.

Роберт Трухильо: Это реально обалденный альбом. Я хочу сказать, что такая песня, как “Sad But True” по-настоящему…

Джеймс Хэтфилд: Это размах.

Роберт Трухильо: Она дышит.

Джеймс Хэтфилд: Медленность материала, как уже сказал Кирк, облегчает создание его соло, придание яркости в целом и работу с вокалом. Ну а что касается вокала, пришлось подняться на новый уровень, потому что его нельзя была запрятать и просто заполнить им пространство.

Стеффан Чирази: Ну и в плане ударных он звучит очень солидно. Они никогда не срываются в неистовость.

Ларс Ульрих: Я наконец-то смог удостовериться в уровне моих способностей. Я чувствую, что много лет я пытался играть более сумасшедшие партии, создавать кучу всяких проходов, чтобы типа держаться на одном уровне со всякими «Ломбардо» всех времен. Выглядело это так: «Смотрите, я умею играть безумно, знаю всякие продвинутые боковые проходы.» А я просто думаю, что, оценивая картину в целом, нельзя не признать тот факт, что мы провели целый год в туре, собирая полные арены. Мы стали увереннее в себе! Мы стали первыми среди равных, кто достиг такого уровня. И как-то вот так получилось: «Ок, мы крутые. Мы смогли. Все получилось.» И как-то вот так получилось, что тебе стало комфортнее по твоим ощущениям, и стало меньше необходимости доказывать что-либо кому-либо вокруг. И я не хочу сказать, что это плохо. Думаю, возможно, что нам есть что доказывать самим себе, чтобы заставить себя двигаться в новом направлении. Я провел все то лето, как сейчас помню, сидя в моем…..вы помните тот дом?

Стеффан Чирази: Какой, в Беркли? О да, хорошие были времена! Помню, мы уже говорили об этом. Лифт снаружи и часть статуи Дорис, торчащую из стены дома. Я помню даже, как однажды нам пришлось выбираться из этого лифта, потому что он застрял на половине пути в шахте!

Ларс Ульрих: А крышу помнишь? Помнишь, где была площадка для приема горячей ванны?

Стеффан Чирази: Да уж.

Ларс Ульрих: Там была такая крутая крыша, у меня еще было 2 беспроводных телефона. Мы с Дебби (первая жена Ларса) только что развелись, я жил один. Каждое утро, как просыпался, я проводил в телефонных разговорах. Валялся на той крыше, а в магнитофоне звучали альбомы AC/DC. “Let There Be Rock”, “Dirty Deeds…”, “Back In Black”, “Highway To Hell”. Они стали саунд-треком того лета, когда мы писали. Знаешь, они стали чем-то вроде флюидов, которые я привнес…

Стеффан Чирази: Которые подпитывали креативную составляющую.

Ларс Ульрих: Только никому этого не говори.

Стеффан Чирази: Конечно нет. Я не скажу никому…

Перевод: Дмитрий “Димыч” Носков
Сканирование: Петя Плинер

---

Dimon