Интервью журнала «So What!» с Джеймсом Хэтфилдом от 01/10/2020

Представляем вам свежайшую статью редактора электронного журнала “So What!” Стеффана Чирази (Steffan Chirazi). Интервью один на один с фронтменом Metallica Джеймсом Хэтфилдом (James Hetfield) от 01 октября 2020 года. Максимально приковываем внимание!

Я бы соврал, если бы сказал, что не нервничаю, готовясь к интервью с Джеймсом Хэтфилдом спустя неделю после отснятого концерта «Пандемика» в Сономе, штат Калифорния. Он – мой друг, которого я знаю 36 лет, однако последние месяцы оказались непростым испытанием для человечества, в том числе и Metallica – и особенно для Джеймса. Столько всего надо спросить, хотя многое спрашивать не нужно. Разумеется, я не заинтересован в том, чтобы лезть, куда меня не просят, но мои интервью – это всегда «болтовня» на разные темы. Не стоит переживать: за 36 лет пришло доверие и комфорт. Мы с Джеймсом много чего обсудили – в первую очередь, как он сегодня живёт и что для него значит Metallica. И «болтовня» действительно удалась. И, как вы увидите, Джеймс Хэтфилд чувствует себя хорошо.

Стеффан Чирази: Давай немного поговорим о жизни во время пандемии. Я помню, что в сентябре ты взял перерыв. А потом природа решила всем нам устроить затяжные каникулы. И вот мне интересно, чем ты занимался в период пандемии. Что делал и какой урок для себя извлёк.

Джеймс Хэтфилд: Верно. Ну, коронавирусу, разумеется, никто не рад. Пандемии тоже. Людям тяжело. Они умирают. Многие борются и пытаются выжить. Денег не хватает. Жизнь многих людей кардинальном образом меняется. Я не хочу звучать цинично, но мне пандемия помогла сбавить обороты, прервать работу и этот цирк на колёсах. Семье тоже непросто. Поэтому сейчас действительно классное время, чтобы просто быть. БЫТЬ, СУЩЕСТВОВАТЬ. Не строить никаких планов, просто расслабиться и наслаждаться жизнью. Я могу провести время со своими друзьями, здесь в Колорадо, где живу. Раньше я не мог сказать: «Окей, давайте видеться раз в неделю», потому что был в постоянных разъездах. А теперь можно собраться на барбекю, отдохнуть – обычные жизненные радости. Раньше я не мог себе такого позволить. Я обзавёлся большим количеством друзей, которым плевать на мой звёздный статус. И если бы не пандемия, я бы не смог себе такого позволить.

Чирази: Понял тебя. То есть ты хочешь сказать, что здорово побыть «просто Джеймсом», а не «Джеймсом в туре, Джеймсом на работе». Для тебя это что-то новое, верно?

Джеймс: ИМЕННО ТАК. Ну, и дом. Раньше я приезжал домой, и у жены Франчески всё было распланировано. «Завтра мы идём тусить с друзьями», и я, не успев вернуться с гастролей, тут же погружался в эту семейную жизнь. Мне бы неделю, чтобы просто сказать: «привет», поваляться в кровати. Меня нет дома пару недель, и я приезжаю и вижу, что многое поменялось. Я заметил, что мне всё тяжелее перестроиться после гастролей. Я занимаюсь этим уже 40 лет, но только сейчас начинаю осознавать, как это тяжело, и стараюсь привыкнуть. Раньше мне было стыдно, что я проводил дома всего две недели, и приходится тут же включаться в семейную жизнь, и ты слетаешь с катушек. Поэтому сейчас всё совершенно иначе.

Чирази: То есть это как перезапустить метроном, найти новый ритм и подстроиться под него.

Джеймс: Да, и принять то, что у меня, скажем, депрессия, и я могу в неё впасть. После гастролей впадаешь в депрессию. Либо перед началом тура одолевает паника и тревога. Я стал всё больше это замечать. Полагаю, я гораздо более ранимый, чем мне хотелось бы признать.

Чирази: Вот это как раз интересный момент. Ты ведь фронтмен, лицо группы, поэтому все думают, что ты идёшь, надув щёки, весь такой важный, но ты, как правило, ощущаешь давление и не чувствуешь себя в безопасности – появляется уязвимость. И многие почему-то этому всегда удивляются. Я-то тебя прекрасно понимаю, но у многих в голове не укладывается, что ты, оказывается, живой человек.

Джеймс: [смеётся] Да, не хочу разрушать чьи-то иллюзии, но да – я всего лишь человек, а не супергерой из ваших комиксов, ребята. У меня нет сверхспособностей.

Чирази: Посмотрим на это под другим углом. Музыка – это твоя жизнь. Неотъемлемая часть твоего существования. Встречаясь с остальными участниками группы (как это было на концерте «Пандемика»), ты выражаешь себя как личность. Это часть тебя? Эта «химия» – часть всеобщего уравнения или же тебя посещала мысль: «Боже, мне как-то немного боязно снова стоять на одной сцене с этими ребятами. Мне и так комфортно». Было ли такое?

Джеймс: Хороший вопрос, и я испытывал оба чувства. Мне нравится здесь, в Колорадо. Несколько месяцев мы сидели в своём маленьком коконе, общаясь с друзьями и наслаждаясь природой… мы живём в горах, и карантин нас особо не коснулся – в отличие от большинства городов, чему я очень рад. Ну, и потом, сидишь и раз неделю общаешься с остальными ребятами по «зуму». Ларс рассказывает, как проводит время дома в Сан-Франциско, и он даже на улицу не выходит. Продукты он заказывает. Представляешь, он уже пять месяцев не ходил в магазин. У меня это в голове не укладывается. Поэтому мне несказанно повезло. Я могу сходить к друзьям на барбекю, мы можем поехать на охоту, с палатками, на рыбалку – да куча всего. Здесь магазины продуктов, строительных материалов – жизнь не остановилась. И я очень рад, что я здесь.

Но вернуться к работе. Я постоянно играю, сочиняю, даю возможность другим проявить себя. Слушаю ИХ идеи, а не навязываю свои. Да, перед встречей с ребятами мне было боязно. Ещё этот перелёт. Но мы старались сделать так, чтобы всем было комфортно и уютно в столь непростое время. Все эти маски, каски на лицо, дождевики, защитные костюмы. Все эти меры предосторожности. У некоторых реально крыша едет – но всё ради того, чтобы чувствовать себя защищённым. Но вернуться к ребятам и снова играть было страшно. Почти год прошёл, и ты снова на сцене и думаешь: «Ого, куда пропала моя скорость? Раньше я играл быстрее…». Но это происходит уже много лет. У каждого из нас свои кошмарные представления о том, как всё будет в первую встречу после перерыва, но стоит нам взять в руки гитары – всё отлично. В голову лезут ненужные мысли.

Чирази: Да, ты очень хорошо объяснил. Я знаю, ты сейчас снова полагаешься на высшие силы, особенно в период пандемии. Должен спросить тебя: считаешь ли ты, что высшие силы помогают тебе сочинять музыку, и ты не в праве этого отрицать? Может быть, именно эти силы помогают тебе пережить трудные моменты, когда страшно вернуться на сцену после долгого перерыва? Скажи мне, прав ли я?

Джеймс: Да, ты интересно описал. Я лишь кораблик. Моя цель – сочинять музыку. И высшие силы наделили меня этим даром. Мне необходимо сочинять и выступать – это как воздух. Если я не буду этого делать – я впаду в депрессию. Появляется чувство никчёмности и бесполезности. Ведь каждый из нас хочет чувствовать себя нужным. Человек создаёт, достигает чего-то. Хочется остаться удовлетворённым. Разумеется, это не конечная цель, но она необходима. Сочинять, творить, даже помогать ребятам из технической команды, которым сейчас приходится несладко. Когда нет работы у нас – её нет и у них. Обычно, если мы не работаем, им всегда есть, с кем поработать, но сейчас ВСЕ остались без работы, поэтому приходится крайне тяжело. И любая мелочь, вроде этого концерта в кинотеатре на «свежем воздухе» – приветствуется, и мы хоть как-то помогаем своим техникам не загнуться.

Чирази: Да, я чувствовал то же самое. Поскольку ничего нового у группы не происходит, я больше сосредоточился на благотворительной организации «Всё в моих руках», и это хорошо – написать о подвигах этих людей. Каждому есть, что рассказать – нужно лишь выслушать. И ваш концерт «Пандемика» снова вдохнул в меня жизнь. Ситуация будто бы нормализовалась. Это был знак того, что да, мы в полной заднице, но в конце тоннеля действительно есть свет. И понимание того, что мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО движемся вперёд, а не стоим на месте.

Джеймс: Да, мне нравится, как ты сказал, что у каждого своя история, и нужно лишь послушать и извлечь урок, либо поставить себя на их место; сейчас всем непросто. Я не один, кто страдает психологически. Да, мне комфортно жить в Колорадо, но внутри меня настоящий вихрь эмоций. Я не могу смотреть новости, я сразу злюсь, и грустно видеть всё, что происходит в мире, и некоторые наживаются на горе других… это очень грустно! Но потом я понимаю, что не в силах что-либо изменить. Я могу лишь начать с себя, а не тыкать пальцем в других.

Чирази: О, мне нравится такая правда. Я думаю, многие выдохнут с облегчением, узнав, что ты чувствуешь необходимость общаться посредством музыки.

Джеймс: О, нет сомнения в том, что я буду заниматься этим, пока хватит сил. Снова сочинять в гараже, творить руками, я недавно смастерил пару столиков и подумал: «Эй, а как я могу помочь?». И я охренел от такой реакции. Столы разыграли в лотерею, где у каждого есть шанс. Обычно выигрывает тот, у кого больше денег, но здесь не так. Было очень круто, и я рад, что мы собрали большую сумму для благотворительного фонда «Всё в моих руках». Я хотел, чтобы столы попали в профтехучилища, и к тем, кто также мастерит что-то руками. Я просто валял дурака в гараже и пытался понять, что к чему. Я рад, что мне удалось помочь. Это ведь здорово.

Чирази: Мой дорогой друг, я не готов согласиться с тем, что ты «валял дурака». Думаю, ты знаешь, с какой стороны подходить к инструменту. Ты занимаешься варкой уже довольно давно и мастеришь полезные штуки. Чуть отступлю от темы. Скажи, можно ли предположить, о чём будут новые песни? На альбоме 2016 года ты сразу же начал с песни “Hardwired” о саморазрушении.

Джеймс: [смеётся]. Да, я не пророк. Не предсказатель, никакого колдовства не происходит. Я писал, что подсказывало сердце. Кто знает, о чём будут новые песни. Мне, безусловно, не хватает позитива и радости в текстах. Надеюсь, я исправлюсь.

Чирази: Круто… давай вернёмся на минутку к автостоянке, и к самому концерту «Пандемика». Можешь немного рассказать о выступлении? Считаешь ли ты, что, может быть, это был самый безопасный способ вернуться к группе в рамках живого концерта, учитывая, что публики не было? Ведь в какой-то момент, я подумал, что публики действительно нет, и как она отреагирует.

Джеймс: Ну, во-первых, было очень странно, что мы играли вместе спустя год. Это уже само по себе было чуднО. И выступать практически на асфальте около винного завода – не думал, что это случится с нами. Из декораций немного света и закат, и это было красиво. Но сложно. Действительно сложно. Я бы сказал, это была скорее репетиция, а не концерт. Мы чувствовали себя свободно. Мы были сыграны, слажены, и мы привыкли играть на огромных сценах. Но здесь всё было компактно, и с нами была только дорожная команда. Я не знал, что говорить между песнями. Я разговариваю с теми, кто приехал в эти авто-кинотеатры? Что я делаю? Ладно, пора признать, что коронавирус существует, а концертов сейчас нет. Поговори об этом, поговори о том, как реально скучаешь по концертам.

Я понял, что мне нужна от публики моральная поддержка, энергия, любовь. Сыграв пять или шесть песен, я чувствовал себя истощённым. Обычно я заражаюсь от публики и меня хватает на весь концерт.

Чирази: О, интересно. То есть публика – это твоя батарейка. Обмен энергией, о которой мы уже говорили. Это интересно, потому что я наблюдал за тобой и заметил, что спустя 3-4 песни вы все стали чувствовать себя комфортнее, и казалось, вы реально зарядились какой-то энергией – эта естественная химия. Считаешь ли ты, что теперь, после того, как вы увидели друг друга и пообщались вживую, давления в будущем будет меньше?

Джеймс: Ну, это напоминает мне фразу: «ты не знаешь, что имеешь, пока не потеряешь». Да, конечно же, сначала говоришь, что устал от гастролей, а теперь я снова хочу вернуться в тур и отыграть несколько концертов. Не безумный тур, а просто увидеть знакомые лица, порепетировать, погрузиться в творческий процесс, увидеть HQ-студию. Боже, мне этого очень не хватало. И да, это мой выбор жить в горах, но со всей этой социальной дистанцией… боже. Знаешь, я всегда считал себя одиноким волком, но да, я такой, и таким хочу быть. Но мне не хватает людей. И пусть я в этом не признаюсь, но это действительно ТАК.

Чирази: Давай поговорим о концертах с симфоническим оркестром. Уверен, ты рад, что вы на это решились.

Джеймс: Да, очень рад, что решились. Снова 120 человек на сцене. Технический персонал, люди, новая площадка. Было очень круто, что их было столько и все они принимали участие в поистине историческом моменте – всё было похоже на S&M в 1999 году, но совершенно по-другому. На этот раз мы чувствовали себя гораздо увереннее. Меньше страха, потому что в предыдущий раз это был для нас совершенно новый мир, и мы не знали, как себя вести. На этот раз мы чётко знали, чего хотим. Поэтому все эти бас-соло и пару песен, которые, мы вероятно, не играли прежде, произведения другого композитора, исполнение песни с симфоническим оркестром. В 99-м мы бы ничего из этого не сделали – мы слишком боялись.

Чирази: Да, как ты знаешь, я люблю анализировать, особенно когда присутствуют эмоции. И я заметил в твоём исполнении то, чего раньше не замечал. Думаю, это в особенности касается “All Within My Hands”, она звучала как-то необычно «электрически», и также “The Outlaw Torn”. Можно ли сказать, что ты иначе смотришь на свои тексты?

Джеймс: Знаешь, когда наступает новая глава в жизни, смысл текстов кардинальным образом меняется. Он приобретает более глубокое значение. Безусловно, “All Within My Hands” была ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ, но она была АКУСТИЧЕСКОЙ, и мне ПОНРАВИЛОСЬ её исполнять. В ней что-то есть. Мы взяли песню с альбома “St. Anger” и полностью её переделали, но она получилась даже мощнее. Мне она нравится, и мы собираемся исполнить её на шоу Говарда Стерна, и эта версия нам почему-то легко даётся. Она простая и глубокая. Мне нравится. “The Outlaw Torn”, разумеется, слишком растянута – это тяжёлый эпик, и да, в ней, безусловно, рассказывается история о том, как ты ждёшь каких-то событий в жизни. И знаешь, это ведь и в жизни происходит – ты чего-то не хочешь, но в итоге получаешь именно это и стараешься использовать максимум своих возможностей. Это фактически то, через что мы проходим сейчас. Всё очень странно, и, безусловно, страшно. Никто не чувствует себя защищённым, не может достать то, что нужно. Всех держат взаперти, и сейчас важно не слететь с катушек.

Чирази: Согласен! Мы с тобой ушли от темы. Давай вернёмся к S&M2. Ты же хорошо помнишь эти концерты. Понравилось тебе?

Джеймс: Да. В итоге оказалось, что я был не в лучшем расположении духа. Не в лучшей форме в плане психологическом, физическом, духовном, но я понятия не имел, насколько всё было плохо. Я просто продолжал жить, жил в этом мире пристрастий, а потом вышел из него, и время от времени возвращался туда, и лгал. Лгал самому себе и всем вокруг. Но я вижу, как все страдают. Не я один. Но я рад, что мы справились и сотворили историю.

Чирази: Ладно, давай немного поговорим о Греге Фидельмане, потому что, я думаю, за этот период, что он с вами, он стал чуть ли не пятым участником вашей креативной команды. Верно?

Джеймс: Я бы сказал, да. Он… ох, как-то ты сказал, и стало страшно. Боб Рок был пятым членом нашей группы. Грег нам очень помогает. Он умеет делать свою работу. Он по-прежнему работает и с другими, много чего делает, но нас он знает хорошо. И мы его. Он знает, как мы должны звучать. Мы знаем, что получим от него в результате. Мы хотим ему доверять, и, если он пятый участник нашей группы – пусть так и будет.

Чирази: Да, понимаю тебя. И я могу не употреблять термин «пятый участник».

Джеймс: Нет, он действительно важен для нас. И он всегда поможет добиться нужного звучания. Он надёжный и всегда придёт на помощь. Будь то сведение S&M, либо песня “Blackened” в «зуме», он всегда готов нам помочь. Он всегда хочет всему учиться. Мы рады, что он у нас есть.

Чирази: Здорово. И напоследок спрошу тебя вот что. Можно ли сказать, что сегодня вы чувствуете себя как никогда уверенно и можете, не боясь, шагать вперёд?

Джеймс: Ну, что касается моей жизни, личного роста и жизни группы, в целом я бы сказал, что да. Чем старше мы становимся, тем больше учимся. ХОЧУ ли я продолжать учиться на своих ошибках – не уверен. Но я узнаю себя с другой стороны – что я обычный человек. И да, мне довелось быть фронтменом великой популярной группы, но важно соблюдать баланс. Всё зависит от окружения. В нашем случае мы иногда подвержены звёздной болезни, и я всё больше начинаю осознавать, что не заботился о себе должным образом. Я ведь вырос в семье, где было плевать на медицинскую помощь, и пришлось привыкнуть к тому, что жизнь состоит не только из «еды и душа». Спросить, что нужно, спросить, можешь ли ты помочь, по-разному найти связь с этим миром. Да, я узнал себя с совершенно другой стороны.

Чирази: То есть ты чувствуешь, что с этими «братьями» ты всегда будешь связан? Сколько бы времени вы ни провели отдельно друг от друга, когда вы собираетесь, всё круто. Я прав?

Джеймс: Да, я бы сказал, что это так. Мы братья и идём по жизни вместе, и Metallica, безусловно, существует, потому что мы вместе. Мы продолжим поддерживать эту связь и сочинять музыку. Я всегда видел две стороны медали. Мы в туре, и я сочиняю. А сейчас мы не можем быть в туре, и мы, я полагаю, сочиняем. Сейчас не приходится выбирать – остаётся только сочинять. Я сочиняю, ребята тоже. И в какой-то момент мы встретимся и будем обмениваться идеями. Я знаю, что Грег нам помогает с «зумом». Мы записали песню для предстоящего диснеевского фильма, и это было ОЧЕНЬ круто. И интернет сегодня – наше всё. Все сегодня в интернете. Мы на карантине, живых выступлений нет. Ладно. Ты адаптируешься и важно нести музыку в массы, поэтому давайте заниматься своим делом, и мы действительно адаптируемся. Для нас это как воздух, без которого мы не можем. И прекрасно, что мы можем сочинять вместе. Я всё больше и больше осознаю, что это особенный дар. И нужно его беречь.

Перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

---

Dimon