История создания альбома Anthrax “Fistful of Metal”

ЗАЛ СЛАВЫ ЖУРНАЛА “DECIBEL”

[Материал из журнала "Decibel" за август 2019 года *]

КОРОЛИ КУИНСА

В нашем зале славы уже немало дебютных альбомов – первый мазок группы нередко бывает лучшим в дискографии – но дебютный альбом Anthrax, вышедший в начале 1984 года, стал началом одной эры и моментальным окончанием другой. Как все мы знаем, после выхода ‘Fistful Of Metal’ Anthrax нарекли одной из команд «Большой Четвёрки» трэша, добившейся невероятного успеха. Ребята наслаждались долгой и продуктивной – пусть иногда и не стабильной – карьерой. И все это началось здесь, с состава – вокалист Нил Тёрбин, гитаристы Скотт Ян (Розенфельд) и Дэн Спитц, басист Дэн Лилкер и барабанщик Чарли Бенанте – сыгравшего ТОЛЬКО на этом альбоме. Состав продержался всего около восемнадцати месяцев, затем развалился, и, как вы узнаете из статьи, некоторые участники не общаются друг с другом уже более тридцати лет.

В свете славы Anthrax в эру Джои Белладонны (вокалиста, в итоге заменившего Тёрбина в конце ’84), легко было бы назвать ‘Fistful Of Metal’ фальстартом и альбомом, вышедшем на независимом лейбле, возможно, с не самой удачной обложкой. Однако это всё ерунда на фоне невероятного воздействия, которое альбом ‘Fistful Of Metal’ оказал на мир металла. Вышедший вслед за дебютной работой Metallica ‘Kill ‘Em All’ (1983) на том же лейбле (Megaforce Records)), альбом превратил Anthrax в богов трэша с восточного побережья – скоростной, мелодичной музыки с фирменным звучанием с заметными нотками НВБХМ (Новой Волны Британского Хэви-Метала). Может быть, Metallica, и выстрелили первыми, но Anthrax достойно открыли ответный огонь.

Двое из пяти музыкантов – в том числе и основатель группы, Лилкер – покинули группу всего через несколько месяцев до выхода альбома, что говорит о раздоре внутри группы ещё во время сочинения, репетиций и записи ‘Fistful Of Metal’. Возможно, напряжение внутри коллектива помогло в творческом плане, однако отнюдь не способствовало хорошим личным взаимоотношениям. Лилкер ушёл ещё до выхода альбома, а Тёрбин – после небольшого тура в поддержку пластинки. И оба – НЕ по собственному желанию.

Тем не менее, вы вводим альбом ‘Fistful Of Metal’ в зал славы журнала Decibel с дурным предчувствием. Но даже не смотря на весь негатив вокруг пластинки, для фэнов она всегда останется одним из лучших ранних примеров зарождающегося жанра.

Костяк состава ‘Fistful Of Metal’ вместе ходил в школу, верно?

Нил Тёрбин: Кажется, мы со Скоттом [Яном] Розенфельдом окончили школу в один год, а Дэн Лилкер был нас на год младше. В школе мы друг про друга СЛЫШАЛИ, потому что виделись, но не общались. Мы со Скоттом учились в одном классе, прикинь?

Скотт Ян: Мы с Дэнни Лилкером скорешились и постоянно зависали вместе. А потом познакомились с Нилом Тёрбиным. Кажется, все мы ходили на занятия по телевидению и студийной работе. Там мы с Нилом и познакомились. Мы с ним были одногодками, а Дэнни на год нас младше.

Дэнни Лилкер: Я познакомился со Скоттом в школе, а Нил ходил в ту же школу. Я видел его в коридоре, потому что металлюг было крайне мало. Мы сначала нашли простых местных ребят на металлической сцене, чтобы попробовать что-нибудь поиграть. Было весело, но они не вписывались. Когда мы собрали состав ‘Fistful Of Metal’, было три чувака родом из Бэйсайда (район в Куинсе). Чарли (Бенанте) был из Бронкса, а Дэн Спитц был из Оринжтауна, где-то на севере Нью-Йорка.

Какие команды оказали на вас влияние?

Ян: Мы решили назвать себя Anthrax 18 июля 1981 года, после того, как мы с Дэнни и тремя ребятами, которых НЕТ на альбоме ‘Fistful Of Metal’, собрались и прикольно поджемовали. Вот в тот вечер мы официально решили сколотить команду. Уверен, мы играли Iron Maiden, Judas Priest, Motorhead. Это, безусловно, наши основные влияния. Хардкор нам тогда ещё слушать не доводилось, мы тащились от металла.

Тёрбин: Когда я пришёл в группу, было очевидно, что на ребят сильное влияние оказывали Iron Maiden. Но я сомневаюсь, что летом 1982 Anthrax знали, кто они такие. Было видно, что коллектив только формируется. Я вырос немного на другой музыке. Мне тоже нравились Iron Maiden, но я тащился от Saxon, Accept, Judas Priest и UFO. Ещё нравились классические рок-группы, с продуманными песнями и крутым вокалом.

Лилкер: Поначалу мы хотели быть как Judas Priest и Iron Maiden. Но затем начали увлекаться командами вроде Motorhead. Мне лично нравилась более мрачная и быстрая музыка, которую я и начал играть, когда меня выперли. Metallica оказала на нас огромное влияние. Но, мне кажется, дебютник Anthrax больше отдавал «мейденовскими» фишками.

Когда в группу пришёл Чарли Бенанте?

Чарли Бенанте: Я пришёл за год до записи. Сыграл на сингле [1983 года ‘Soldiers Of Metal’], который мы записали с Россом Зе Боссом [из Manowar]. Ещё сыграл на демке, благодаря которой нас подписал Джон Зазула (лейбл Megaforce).

Тёрбин: Скотт знал паренька по ту сторону нью-йоркского моста. Мы были с Бэйсайд, Нью-Йорк – Куинс – а Чарли жил в Бронксе, через мост от нас. У них были общие друзья, либо те, кто были связаны с музыкой и ходили в музыкальные магазины. Я думаю, так Чарли и появился в группе.

Ян: Чарли пришёл в начале ’83. Да, когда Metallica весной ’83 приехала в Нью-Йорк, Чарли был уже в группе. Anthrax и Metallica отыграли несколько концертов в клубах Нью-Йорка и Нью-Джерси.

Как его умение и стиль повлияли на команду?

Тёрбин: Он, безусловно, мог играть то, что нам тогда требовалось. Было это году в 1983. Я считал его достойным барабанщиком, и он умел играть.

Бенанте: Я вырос на панке/металле. Anthrax звучали скорее как Iron Maiden, и когда мы сошлись – я, Скотт и Дэнни Лилкер – стали сочинять песни, которые никто не играл, в них отдавало НВБХМ и больше скорости. Полагаю, это уже моё влияние – от Venom до Motorhead и Discharge.

Лилкер: Приход Чарли в группу нас реально воодушевил. Он разогнал наши песни. У нас были песни вроде ‘Panic’, а он придал им огонька, начал играть на двух басовых бочках. Не хочу никого обидеть, но надо понимать, что это было время открытий, и некоторые считали, если ты играешь быстрее чем, скажем, Accept – создаёшь много шума из ничего.

Ян: У нас никогда не было барабанщика, который мог бы играть так же быстро и отвержено, как мы с Дэнни. Чарли тащился от этой музыки вместе с нами и был НЕВЕРОЯТНЫМ барабанщиком. Мы сразу же вышли на новый уровень. Всё благодаря ему. Мы могли сочинять то, чего раньше не могли, поскольку не было достойного барабанщика, способного воплотить наши безумные идеи в жизнь.

Дэн Спитц: Чарли меня так избаловал, что я потом ни с ОДНИМ барабанщиком играть не мог. Он охренительный.

Ваш 7-дюймовый сингл ‘Soldiers Of Metal’ был показухой для Megaforce и возможностью заявить о себе на рынке или вы уже подписали контракт на альбом?

Спитц: Кажется, мы уже подписали. Джонни хотел закинуть удочку и посмотреть, какой будет реакция.

Ян: Мы знали, что будем записывать полноценный альбом. Мы подписали контракт с Megaforce, а сингл был скорее пробой пера. В Нью-Йорке, Нью-Джерси и Коннектикуте знали, кто мы такие, потому что мы выступали с Metallica и сольно тоже, так что о нас уже многие слышали. И дела шли хорошо; на нас приходили. Сингл представил нас миру. Был тираж в тысячу экземпляров. И вдруг этот сингл появляется в Англии, Германии и Калифорнии, пошли слухи. Копии сингла получила и рок-пресса, и мы смогли заявить, что скоро выходит студийный альбом.

Как вы вышли на “Megaforce”?

Лилкер: Джон Зазула организовывал концерты, и у него на блошином рынке в Нью-Джерси была своя точка, где он продавал импортные пластинки – называлось это место «Рок-н-ролльный Рай». Мы ходили на концерты, которые он устраивал, и в итоге познакомились с ним, а поскольку мы были надоедливыми подростками, вечно его доставали. Он видел наш прогресс, потому что после демки, возможно, нам нужно было прибавить. Мы продолжали встречать его на концертах, и конечно же, хотели увидеть Raven, Metallica и Venom. В итоге он стал нашим корешом. Возможно, он понял, что у него перед носом есть достойная подающая надежды группа, за которой не надо было ехать в Калифорнию. Вот он и начал переговоры. Не забывай, что нам было лет 17-18.

Ян: Я познакомился с Джонни Зи в очереди на концерт Headbanger’s Ball, который он устраивал в Paramount Theatre в Статен-Айленде в октябре ’82. Выступали Riot, Anvil и Raven. Мы с Дэнни Лилкером раздавали листовки на концерт Anthrax. Ещё был парень, который ходил и раздавал листовки на другие выступления Anvil и Raven через пару дней в каком-то клубе в Нью-Джерси, и мы подумали: «Должно быть, это Джонни Зи». Мы подошли и спросили, и он сказал: «Да, приходите на мой концерт», и вручил листовку. Он рассказал о своём магазине на блошином рынке в Нью-Джерси, который открыт по выходным. Я передал ему кассету Anthrax и сказал: «Это наша группа». И в выходные мы поехали в Олд-Бридж, Нью-Джерси, где находился магазинчик Зазулы – крошечный прилавок на территории блошиного рынка, и да, все было заставлено импортными записями – редкими пластинками, 12-дюймовыми синглами, Iron Maiden и прочее. У Джонни было всё самое лучшее.

Бенанте: Ещё до моего прихода мы со Скоттом и Дэнни Лилкером знали, что у Джона Зазулы своя точка на блошином рынке, и он привозил весь импорт. Ты приходил и спускал все бабки. Этот парень первым привёз в Штаты Raven. Я думаю, все мы понимали, что нам такие знакомства только на руку. Скотт дал ему наши демки, и однажды Джонни сказал: «В город приезжает одна банда, сможете им всё показать и взять под своё крыло?». Это была Metallica.

Оказала ли на вас влияние встреча с Metallica и их репетиции в Нью-Йорке до записи ‘Kill ‘Em All’?

Лилкер: Они приехали нищие как церковные мыши, спали на полу репетиционной в Ямайке, Куинс, в здании Music Building, где Anthrax тоже репетировали. Парням из Metallica выделили комнату. Они там репетировали и работали над ‘Kill ‘Em All’. Дэйв Мастейн всё ещё был с ними. Они здесь никого не знали, и Ямайка, Куинс был городским районом, поэтому мы зависали и приходили к ним на репетиции, сидели в крошечной комнатке, пока они джемовали. Они играли инструментальные версии и работали над пластинкой. Мы были в ах*е. Эти парни жгли напалмом. Позитивное вдохновение. Приятно было слышать что-то быстрое и мощное в 1983, и мы реально в хорошем смысле ох*евали от такой музыки. Мы им не завидовали, и нас эта музыка не пугала. Нам дико нравилось их дерьмо.

Ян: Наблюдая, как они играют, мы, безусловно, вдохновлялись. Мы зависали и сидели в комнате в Music Building, когда они оттачивали песни с ‘Kill ‘Em All’, чтобы в студии сыграть их безупречно. Да, было круто. Парни они отличные. Классное было время – все рождалось прямо у нас на глазах. Когда вокруг тебя те, кто реально крут в своём деле, безусловно, хочется становиться только круче.

Спитц: Отличные ребята. Прекрасные друзья. Жанр только зарождался. Мы тусовались и были единой большой семьёй. Между побережьями не было никакой конкуренции. Обе команды играли музыку, которую ещё никто не слышал.

Бенанте: Безусловно, они на нас повлияли. Я чувствовал, что они более профессионально подходят к делу. Мы пытались быть профессионалами, но с составом у нас были свои заморочки. Знаешь, когда в группе четыре участника и всё как один готовы поддержать друг друга – это дорогого стоит. А вот у нас с составом на первом альбоме не сложилось. Была какая-то хрень. На альбоме ‘Spreading The Disease’ всё было прекрасно. На ‘Fistful Of Metal’ было ощущение, что чего-то явно не хватает.

Перед ‘Fistful Of Metal’ вы записали кучу демок. Каково было записываться с барабанщиком группы The Rods, Карлом Канеди?

Тёрбин: У нас даже пре-продакшна не было. Только репетиции песен по пять вечеров в неделю, 52 недели в год, и мы были готовы записать альбом на высоком уровне. Группа была ещё «зелёной», хотя опыт живых концертов, как и записи в студии, у нас уже был. Теперь же мы оказались в профессиональной студии, поэтому нужно было выдать не хуже, чем Metallica. В студии из группы с демками мы превратились в команду мирового класса. За это огромное спасибо Карлу.

Лилкер: Это был первый альбом, поэтому мы прилично нервничали. Было круто и увлекательно. Карл помогал, потому что мы были совсем пацанами и нами нужно было руководить. Спасибо ему за то, что он сказал мне играть медиатором. До этого я играл пальцами, потому что хотел быть Стивом Харрисом, но Карл сказал, что наши скоростные риффов лучше играть медиатором. Не будет каши.

Ян: Он записывал альбомы с The Rods, а мы были фэнами этой команды. И он знал, как записать пластинку, а мы нет [смеётся]. Продюсер нам нужен был для того, чтобы все сделать на профессиональном уровне. И у нас как бы получилось.

Бенанте: Я уважал Карла за его работу с The Rods и всегда считал его охренительным барабанщиком. Возможно, я слышал пластинки немного не так, как он, либо остальные ребята. Я не хотел вылизанного звучания. Я хотел, чтобы звучало агрессивно и задиристо. Помню, услышав первый вариант, был немного расстроен сведением, поскольку мне показалось, что барабаны звучали не так, как я хотел. Правая бочка звучала громче левой, и был диссонанс. Меня это сильно расстроило.

Как проходила запись в Pyramid Studio? Вы ведь в этой студии записали ещё один альбом Anthrax [и S.O.D.]

Бенанте: Ну, во-первых, мне понравилась семья Пириаласов, а особенно [звукоинженер] Алекс. Он располагал и стал нам как брат. У него было всё, что нам было нужно и мы хотели. Он был нацелен на лучший результат. Его человеческое отношение я не забуду никогда. Он один из самых замечательных людей, которых я встречал.

Тёрбин: В ноябре ’83 мы провели в студии около месяца, и на вокальные партии у меня было всего два дня. Я терпеливо ждал, но оказалось, что весь вокал нужно было записать за два дня. Времени было в обрез. Это отразилось на звучании альбома. Он получился нормальным, да и я спел достойно, но могло получиться гораздо лучше. В сто раз лучше. Я до сих пор расстроен. Они столько времени потратили на гитары и барабаны, а Дэнни Лилкер провозился со своими партиями. У него два дня уходило на одну песню. В общем, я старался не слететь с катушек.

Спитц: Нам со Скоттом, мягко говоря, было не в кайф записывать этот альбом. Нил где-то вычитал – и мне слабо в это верится – что Роб Хэлфорд записывает по одной строчке. Нил вбил себе это в голову, и когда настала его очередь, он пел строчку и просто останавливался. И так продолжалось до тех пор, пока… ну, в общем, это было ненормально.

Лилкер: Должен прояснить один маленький момент. Да, мне потребовалось 28 дублей, чтобы записать бас для песни ‘I’m Eighteen’. Об этом говорилось уже после моего ухода, и я кое-что скажу в своё оправдание. Это лишь часть истории. Мы нервничали, были молодыми, неопытными и слушали продюсера. Мы записывали эту песню, которую фактически не репетировали, и Карл постоянно менял басовую линию. Крайне незначительные изменения вроде: «Возьми третью ноту, которую играешь, и сыграй чуть позже». И было около 12 черновых версий, а поскольку я был молод и нервничал, то лажал, сбивался и приходилось начинать заново. И когда я наконец добил свои партии, был уже 25-ый дубль. Но половина из них – это черновик. Ну это так, чтобы потомки знали, что на самом деле произошло. Мне-то по хрену, просто пусть знают, как было на самом деле.

Ян: Я был в студии практически все три или четыре недели, вместе с Нилом и Дэнни Спитцем. Мы ходили в бар и зависали. Отрывались, наслаждались жизнью, как обычные 19-летние пацаны и записывали трэшевую пластинку [смеётся]. Я не хотел ехать домой во время сессий, потому что дома меня ждала крохотная комнатушка в квартире мамы в Куинсе. Я был готов уйти из дома и никогда не возвращаться; и надеялся, что не придётся.

Звучание альбома значительно отличается от ваших последующих релизов, записанных в студии Pyramid. С чем это связано?

Ян: Я до сих пор считаю, что гитары звучат слишком низко; они не жужжат в морду, как это было на репетициях. Не знаю, связано ли это с тем, что Карл – сам барабанщик, поэтому барабаны звучат громче, чем надо, но у меня всегда были вопросы к звучанию ритм-гитары. И если перепрыгнуть на ‘Spreading The Disease’, над которым мы тоже работали с Карлом [в Pyramid Studios], я знал чуть больше и смог добиться желаемого звучания.

Спитц: Проблема была в том, что наши со Скоттом идеи на этапе зарождения этой музыки мы никак не могли воплотить в жизнь. В студии ещё никто такое не записывал. Мы хотели, чтобы гитары звучали поверх баса. И никто не знал, как сделать так, чтобы было слышно все инструменты. Вроде на репетиции всё звучало мощно, и мы слышали друг друга, но мы никак не могли понять, как сделать это на записи.

Тёрбин: Все инструменты звучали то слишком громко, то недостаточно громко, либо звучание было не таким, как мы хотели. Да и сами мы были ещё совсем «зелёные».

Бенанте: Отчасти, это Карл, а мы его во всем слушали. Я ему приводил в пример пластинки, звучание которых мне нравилось. Я был под сильным влиянием Accept, и мне нравилось звучание на сведении [продюсер Майкл Вагнер]. Я приносил их в студию, чтобы сравнить с тем, что получалось у нас.

Лилкер: Это была моя единственная пластинка Anthrax, и я играл чистым басом. Дисторшн я ещё тогда не использовал.

Зачем вы перепели песню Элиса Купера на дебютном альбоме?

Ян: Мы впервые имели дело со звукозаписывающей компанией, пусть даже это были только Джонни и [его жена] Марша [смеётся]. Когда мы сочиняли альбом, у Quiet Riot вышел хит [вместе со Slade] ‘Cum On Feel On The Noize’. Тогда-то Quiet Riot и стали величайшей группой в мире, и все их называли «металлом», хотя металлом там и не пахло. Вот нам и пришла в голову идея сделать кавер. Всем в группе идея понравилась; мы все-таки с чужих песен и начинали. Нам нравилось их исполнять – никаких проблем – но мы хотели, чтобы это был НЕ классический рок. Мы хотели записать песню Judas Priest ‘Tyrant’. Но лейбл этого не хотел и Джонни предложил записать ‘I’m Eighteen’. Мне нравилась песня; всем в группе она нравилась. Мы сказали: «Окей, сделаем». И песней номер один в Америке она, конечно же, не стала [смеётся].

Тёрбин: Ещё до записи альбома Скотт мне сказал, что мы собираемся записать песню Элиса Купера ‘I’m Eighteen’. Я восхищаюсь Элисом и считаю его феноменальным артистом, но выбор весьма странный. Эта песня сбивала весь темп на альбоме – попсовая и в среднем темпе. Я был расстроен выбором Скотта, но он сказал, что так решил Джонни Зи, и ег выбор обсуждению не подлежит.

Лилкер: Кажется, её предложил лейбл. Вряд ли мы бы сами так решили. «Ребята, вам надо записать кавер. Вы играете тяжелый быстрый музон, поэтому нужно что-то более понятное широкой публике». Ведь для этого и записывают чужие песни на альбомах. Но были молоды и неопытны. Если бы сегодня лейбл попросил меня записать кавер, я бы сказал: «Идите на х*й, у нас своих п*здатых песен достаточно» [смеётся].

Бенанте: Все мы фанатели от Элиса Купера. Но я не хотел чужих песен на первом альбоме. Не знаю, кто его упомянул, но почему-то все согласились. Я бы выбрал какую-нибудь другую песню Элиса Купера.

Спитц: Мне песня нравилась. И Элис Купер мне всегда нравился. Но песня, безусловно, не вписывалась. Но мы впервые записали чужую и довольно известную песню в своей обработке, и я её приняли.

Как так вышло, что одного из основателей группы – Дэнни Лилкера – выставили за дверь за несколько дней до выхода ‘Fistful Of Metal’?

Бенанте: Уход Дэнни Лилкера полностью спровоцировал наш тогдашний вокалист, Нил. Он сам уволил Дэнни. Да, у Дэнни, конечно, бывали проблемы, но не думаю, что мы были готовы его отпустить. Это было давным-давно, поэтому ВСЕГО я могу и не помнить, однако никогда не забуду, как Скотт позвонил мне и сказал, что Нил уволил Дэнни. Я спросил: «ЧЕГО?!». Ну, а потом все просто смирились.

Лилкер: Нил меня на дух не переносил, и вряд ли это было связано с моим ростом, либо у парня просто с юмором проблемы были, а мы любили друг друга лишний раз подъе*ать. В итоге он сказал остальным ребятам: «Я больше не могу с Лилкером играть в одной группе. Либо он, либо я». Они решили оставить его, потому что он всё-таки был фронтменом, а меня вышвырнули. А через семь месяцев вышвырнули уже ЕГО. Через восемь месяцев после моего «ухода» мне позвонил Скотт и спросил: «Эй, чувак, не хочешь поиграть в группе? Мы хотим лабать панк-рок по приколу» – и это были S.O.D., и я думаю, таким образом Скотт как бы говорил: «Чувак, я облажался! Дай мне второй шанс».

Ян: Меня до сих пор эта тема не отпускает, потому что это было крайне неожиданно, и я был ошеломлён. Нил нам пару раз говорил: «Этот парень должен уйти, он со своими обязанностями не справляется и нам не подходит». Нил был недоволен и поставил нам ультиматум – либо уходит Дэнни, либо он. А мы не могли позволить потерять вокалиста. Мы только что выпустили альбом, и знали, что надо ехать в тур – знали, что поедем с Raven после выхода альбома – поэтому не могли так рисковать. Однажды ночью мне вдруг позвонил Дэнни и сказал: «Какого х*ра происходит? Мне только что звонил Нил и сказал, что я больше не играю в группе». Я перезвонил Нилу, и он сказал: «Да, ребята, я же вам говорил – либо он, либо я». Я положил трубку, пошёл в свою комнату, сел и начал реветь. Ситуация была отвратительная.

Я поговорил с остальными ребятами в группе, и мы решили, что придётся смириться. Я до сих пор считаю этот момент худшим за всю историю группы. Дэнни был моим лучшим другом, и мы просто наср*ли парню в душу – променяли дружбу на бизнес. Не знаю, прошу ли я себе когда-нибудь это, но решение ведь было не моё. Однако я поддержал Нила, поэтому считаю себя виноватым. Мне до сих пор паршиво на душе.

Спитц: Это все Нил. И мы были этому не рады. Но Нил вечно пытался всех под себя подмять. Мы со Скоттом тоже были с характером, но реально не знали, что теперь делать. Скотт вырос с Дэнни, поэтому ему (Скотту) было очень тяжело. Он очень переживал.

Тёрбин: Я даже сегодня постоянно читаю в интервью, что в уходе Дэна Лилкера виноват именно я. Как это случилось? Они говорят так, будто я был всевластным и мог принимать такие решения. Это же полный бред.

По иронии судьбы следующим на дверь указали Нилу. Случилось это после гастролей в поддержку альбома с командой Raven. Как это произошло?

Тёрбин: Я тогда понятия не имел, что такое, когда тобой манипулируют и наговаривают. Если честно, это был исключительно бизнес. Дело здесь не в том, что мы не могли друг друга выносить – мы просто были разных взглядов. Личные разногласия, столкновение личностей и повестки дня. Но меня всё это не волновало, я всего лишь хотел играть рок-н-ролл. Хотел чувствовать себя частью семьи и команды, но другие этого не хотели.

Ян: С Нилом у нас были проблемы ещё до ухода Дэнни. Он был одержим контролем. Ему обязательно нужно было, чтобы мы одевались, как он хотел, но Дэнни говорил: «Сам носи свой е*учий ремень и портки». Дэнни любил его провоцировать, а Нил выходил из себя. Остальные просто молча надевали это дерьмо, лишь бы Нил заткнулся.

Мы не знали, как от него избавиться, потому что он вечно ставил нам ультиматумы и угрожал уходом. Отправляясь в тур, мы знали, либо группе будет п*здец, либо Нил свалит [смеётся]. Откатав концерты с Raven, мы перестали его бояться; мы стали его раздражать и провоцировать. Это было в туре с Raven. Мы только и искали повод вывести его из себя, потому что нас откровенно зае*ало его дерьмо. Я не пытаюсь его обоср*ть, но в 1984 было именно так. Просто так вокалиста из группы не выставишь. Но за годы у нас накопилось достаточно причин.

Тёрбин: Я уверен, что Скотт с самого начала был против меня, просто я ему почему-то не нравился, либо он не хотел, чтобы всё внимание доставалось кому-то другому. Они выставили меня за дверь и во всех интервью всячески старались забыть о том, что я когда-то был в группе. Да, возможно, я был не прав; никто не идеален. И если я не прав, я это признаю. У меня нет короны на башке. В отличие от некоторых.

‘Fistful Of Metal’, безусловно, не является определяющим альбомом Anthrax, но он был важен в становлении нового музыкального стиля. Чем вам дорог этот альбом?

Бенанте: Это наш первый альбом. Группа в начале становления. Мы даже в тур ещё не успели съездить. Сочиняя дебютник, мы были молодой командой и пытались понять, кто мы такие.

Ян: Все мы остались в целом довольны звучанием альбома. В следующие полтора-два года мы выработали фирменный стиль. Мы хотели, чтобы всё звучало так, как на репетиции. Хотели передать эту энергетику. И я считаю, нам это удалось, правда ритм-гитара могла бы звучать лучше. Но мне реально кажется, что энергия чувствуется. Это классная пластинка.

Лилкер: Один из первых альбомов в жанре, совершенно новое и уникальное звучание – особенно игра Чарли. Это была оригинальная музыка. Супер-уникальный альбом для своего времени. Я горжусь тем, что отметился на этой пластинке и написал до х*я песен. Конечно же, все подпортил мой уход за три дня до релиза, поэтому было тяжело радоваться, но обс*рать я его не собираюсь.

Тёрбин: Я доволен альбомом, хотя он и не идеальный. Я не жалею, что был в группе, но меня абсолютно не интересуют эти люди. Ни за какие деньги я не стал бы с ними иметь ничего общего. Они поступили со мной как с дерьмом.

Спитц: ‘Fistful Of Metal’ – это поток крови внутри нас; это не какое-то сфабрикованное дерьмо, а рождение новой музыки, которой кто-то должен был дать название, поскольку никто на этой планете не слышал ничего подобного. Никакой конкуренции между двумя побережьями не был. В этой музыке была ярость, мелодия. В этой музыке МЫ. Мы не сидели за столом и не думали, что у нас получится, как это бывает со ср*ной попсой. Мы не сочиняли песни на два года. Мы писали материал на века.

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

* - иностранная пресса печатается на месяц вперёд

P.S. История создания альбома “Fistful of Metal” по версии журнала “Metal Hammer” хранится в наших Метбаш-архивах по этой ссылке. Рекомендуем всем пропустившим или желающим освежить память, ознакомиться и с этим материалом тоже!

---

Dimon