Rammstein. Начало…

Написал Dimon 12 апреля, 2019 в Немного Другой Музыки

[Материал из журнала "Metal Hammer" за май 2019 года]

Пока объединённая Германия привыкала к своему новому облику, шестеро музыкантов из Восточной Германии приспосабливались к жизни в новой стране. Спустя двадцать пять лет мы вспоминаем рождение легенды.

Флаке Лоренц помнит, где он был, когда рухнула Берлинская Стена. Было это 9 ноября 1989 и его панк-группа, Feeling B, давала концерт в Западном Берлине. Всё бы ничего, да только будущий клавишник Rammstein, как и его коллеги по группе, был родом из Восточного Берлина – города, десятки лет физически, политически и идеологически отделённого от своего западного близнеца.

Feeling B разрешили перейти через бетонный барьер, разделявший город, чтобы отыграть концерт, показав по просьбе властей загнивающему капиталистическому Западу, что радикальный социалистический Восток не был монстром на пороге, коим его часто рисовали. Во время выступления Флаке заметил в толпе знакомые лица – уроженцев Восточного Берлина, которых там быть не должно.
«Мы заметили, что на концерт пришли наши друзья, – рассказывает Флаке журналу Metal Hammer, – я не мог понять, как они попали в Западный Берлин. Это же невозможно. Перепрыгнули через Стену что ли?»

Кто-то рассказал ему, что спустя почти тридцать лет после возведения Стену разрушили протестующие. Это было важное и памятное событие, правда, ребята из Feeling B домой так и не попали. «Было не протолкнуться, – говорит он, – люди лезли через дыры. Было столько народу, что мы не смогли вернуться обратно. Пришлось коротать ночь в Западном Берлине».

В мировом масштабе падение Берлинской Стены стало самым значимым и памятным событием со времён окончания второй Мировой Войны. Оно привело к объединению Германии, положив начало целому ряду событий, кульминацией которых стал развал СССР и конец Холодной Войны.

Но на Флаке и Feeling B все эти события оказывали негативное воздействие. «Очень многое изменилось, – говорит он, – никто из Восточной Германии не хотел слушать местные команды, потому что теперь можно было слушать что-то настоящее. Всё, что было запрещено, стало возможным и доступным. Все пытались придумать что-нибудь новое».

Среди них был и Флаке. И всего через несколько лет он и двое его коллег по Feeling B, гитарист Пауль Ландерс и барабанщик Кристоф Шнайдер, основали новую группу, чьё провокационное звучание и извращенный саркастичный взгляд на мир сразу же приписали разобщённому прошлому нации и считали символом яркого общего будущего. Коллектив назывался Rammstein, и вскоре он стал самой успешной, смелой и провокационной немецкой командой последних двадцати пяти лет.

Как и Флаке, гитарист Rammstein Рихард Цвен Круспе вырос в Восточной Германии. Но если Флаке говорит, что ему нравилось жить в социалистическом государстве – «Никаких проблем и давления, всем хватало на жизнь» – у Рихарда с родной страной были более сложные отношения.

«В Восточной Германии было круто, пока тебе не исполнилось двенадцать, – рассказывал он журналу Metal Hammer в 2014. Он перебрался из родного Шверина в Восточный Берлин в восемнадцать-девятнадцать – нас кормили иллюзией очень успешного и здорового общества, и если ты не задавал вопросы, всё было прекрасно – а до двенадцати ты их и не задаёшь».

Оба музыканта согласны с тем, что в столице развивалась подпольная музыкальная сцена. Авторитарное правительство Восточной Германии заставляло группы получать лицензию и сдавать программу «худсовету». Такая креативная и энергичная команда как Feeling B могла избежать этой участи, изменив тексты и представив на суд комиссии более медленные и лёгкие песни. На эту хитрость шли почти все, поэтому отказывали лишь единицам.

«Было множество команд, и все дружили, – вспоминает Флаке, – все играли друг с другом. Если нужен был гитарист, его можно было взять у другой группы».

«Каждый день появлялись новые команды, – говорит Рихард, успевший до Rammstein поиграть в Das Elegante Chaos и Orgasm Death Gimmick, – все коллективно сочиняли музыку. И мне эта идея нравилась. Весело, увлекательно, огромное разнообразие».

Но когда рухнула Берлинская Стена, всё кардинальным образом изменилось. Несмотря на то, что западная музыка была легкодоступна на радио (Флаке: «Единственное, в чём Восточная Германия не уступала Западной»), теперь вдруг она стала пользоваться невероятным спросом и ею можно было легко насытиться».

«Когда в 1989 Стена наконец рухнула, началась новая эра, – говорит документалист Карл Хардт, познакомившийся с Feeling B в середине 80-х, – но мы быстро поняли, что никто нас на Западе не ждёт. Структура музыкальной индустрии Восточной Германии полностью рухнула. На команды из Восточной Германии едва ли был спрос; западные коллективы доминировали и всячески старались везде выступать. Восточные команды, чья музыка помогла привести к разрухе системы, теперь вынуждены были начинать с нуля, желая утвердиться в новом полностью коммерческом музыкальном бизнесе».

Feeling B удалось не потеряться. Группа выпустила два альбома ‘Wir kriegen euch alle’ (1991) и ‘Die Maske des roten Todes’ (1993), оба из которых, по словам Флаке, были успешнее, чем пластинка, вышедшая до падения Берлинской Стены.

Но в то же самое время Флаке, Пауль и Кристоф начали джемовать с тремя музыкантами из Восточной Германии: Рихардом Круспе, басистом Оливером Риделем и барабанщиком, ставшим вокалистом, Тиллем Линдеманном. И вскоре полусерьёзный сторонний проект стал основным.

Флаке познакомился с Тиллем на концерте около дома своего будущего коллеги в Восточном Берлине. Музыканты Feeling B часто спрашивали местную публику, не мог ли кто-нибудь их «вписать» на ночь. И однажды в толпе был Тилль. Он и предложил парням разместиться у себя в доме.

«Мы останавливались у него и зависали, – говорит Флаке, – и время от времени возвращались, так мы и стали друзьями».

Тилль был бывшим прекрасным пловцом, ставшим музыкантом. Когда он познакомился с Feeling B, он играл в арт-панк команде из Шверина, First Arsch. Вскоре его пригласили на «внеклассные» джем-сейшны, из которых позже появился Rammstein.

«Мы встречались без какой-либо цели и плана, просто поиграть пару часов, – вспоминает Флаке, – это и группой-то назвать было сложно, чисто встречи и тусовки, возможность поиграть музыку отличную от той, что мы играли в своих настоящих командах. Своего рода терапия».

Одну из первых песен, сочинённых этим ещё безымянным коллективом, назвали в честь городка Рамштайн, где в 1988 году произошла авиакатастрофа: два самолёта столкнулись в небе и погибло 70 человек. Когда разошлась молва об этом стороннем проекте, ребят все называли группой «с песней про Рамштайн». Позже все говорили: «Это Рамштайн». В итоге музыканты решили так группу и назвать, добавив вторую букву «м». «Ramm» – означает «стенобитный таран», а «stein» – «камень». Таранный камень: название, идеально отражавшее их звучание.

Почти полтора года Rammstein существовал вместе с обычными командами музыкантов. Иногда они выступали в той же программе, что и Feeling B, вкладывая заработанные деньги в новый проект. Флаке не может сказать точно, когда Rammstein стал основным ориентиром.

«Всё дело в ощущениях, – говорит он, – мы давали множество концертов, и чувствовали, что публике в кайф. Да и самим нам тоже было интересно. Мы чувствовали, что из этого может что-то получиться».

Многие концерты проходили в мелких городах старой Восточной Германии, где Feeling B были по-прежнему популярны. Однако до легендарных живых выступлений Rammstein оставалось ещё несколько лет. «Поначалу мы выходили на сцену в уличной одежде, либо в нижнем белье» – говорит Флаке. Ребята пробовали использовать пиротехнику и фейерверки, которые были куплены и припасены на новогодние праздники. Флаке вспоминает: «Однажды мы притащили всё это на выступление и подумали, что будет круто использовать это на сцене. Но на этом мы не остановились.

Публика Восточной Германии знала участников предыдущих групп и любила их. А в Западной Германии понятия не имели, кто это такие, и на многих первых концертах было очень мало народу. «Никто не приходил» – откровенно говорит Флаке о популярности группы в Западной Германии.

Однако связь группы с бывшей родной страной имела более глубокие корни, чем количество пришедших. Тилль изначально решил петь на родном языке. Отчасти это было связано с тем, что в школе все музыканты Rammstein учили русский, а не английский. «Я видел, как многие команды Восточной Германии пели на ужасном английском перед теми, кто этот язык вообще не понимал. Это был полнейший идиотизм, – говорит Флаке, – настоящие эмоции можно выразить только на родном языке».

После падения Стены в Берлине процветала культура сквоттинга. Следуя примеру вокалиста Feeling B, Алёши, группы и музыканты заселялись в пустые здания и складские помещения, когда полулегально, а когда и вовсе нелегально. Одним из таких зданий был многоквартирный дом в округе Пренцлауэр-Берг, ставший штаб-квартирой нового политического движения Алёши, Die Wydoks, а также киностудией и подпольной радиостанцией. Именно здесь Rammstein и записали свои первые песни, вдохновлённые переменами и пережитком недавнего прошлого.

Может быть, подход у Rammstein и был радикальным, но путь к мечте на удивление оказался вполне традиционным. Группа отдала демо-запись на конкурс, победитель которого мог записать музыку в профессиональной студии. Поразительно, но они выиграли, и приступили к записи нескольких демо, на которые, в свою очередь, обратил внимание немецкий лейбл Motor Music, предложивший ребятам контракт. Но прежде предстояло решить ещё одну проблему.

«Лейбл попросил выбрать продюсера, – говорит Флаке, – мы понятия не имели, кто такой продюсер, потому что в Восточной Германии у нас их не было. Все как-то сами справлялись».

Музыкантов попросили пройтись по магазинам и выписать имена продюсеров, работавших над их любимыми альбомами. Когда парни вернулись и сказали, что хотят работать с Бобом Роком и Риком Рубином, их вежливо попросили умерить аппетиты.

В итоге продюсером дебютного альбома ‘Herzeleid’ оказался швед Якоб Хелльнер, лучше всего известный работой с рэп-металлической командой Clawfinger – банды, так сказать, средней весовой категории. Якобу понравились демо Rammstein, однако окончательно он был покорён, увидев ребят живьём.

Только группе пришлось приехать записываться к Якобу в Швецию. Они неохотно согласились, перебравшись в Polar Studios, Стокгольм, а затем в собственную звукозаписывающую студию Хелльнера.

Но не всё было так гладко и прекрасно. В студии было тесно и Рихард никак не мог добиться нужного гитарного звучания. Да и культурных проблем было не избежать, так что парням из Rammstein пришлось несладко.

«У Якоба был чуть ли не офисный график, – говорит Рихард, – поэтому по вечерам и выходным мы были предоставлены сами себе. По-шведски мы не разговаривали, да и по-английски тоже, поэтому чувствовали себя отчуждёнными. Пойти никуда не могли, да и делать было нечего, так что настроение было далеко не на высоте».

Главная проблема заключалась в том, что продюсер разговаривал только на английском и шведском, а ребята – на немецком и русском. И в процессе работы ситуация обострилась – надо же ведь было как-то общаться. Группу не устраивало звучание, которое нарулил Якоб, но из-за языкового барьера ни одна из сторон эту проблему решить не могла. Якоб нашёл выход: он предложил пригласить случайного человека, знающего два языка. Ситуацию спас голландский звукоинженер Рональд Прент.

«Ну, «спас» – слишком громкое слово, – рассказывает Рональд, – они, в общем-то, ничего и не теряли, но звучание их не устраивало. Мы познакомились и пробежались по музыке. Я старался влезть в голову парней и Якоба Хелльнера, чтобы понять, какое звучание они искали».

Записать первую песню – сложнее всего. Это мучительно и долго. В Rammstein царила полная демократия: все решения – где пообедать, как будут звучать песни – группа принимала коллективно. Всё должно было быть согласовано между всеми участниками.

«Ребята доверились нам, – говорит Рональд, работавший в тандеме с Якобом, – и когда мы считали, что у нас есть неплохая версия, мы их звали. Они слушали, а потом созывали «Немецкую Конференцию» – уходили в отдельную комнату, иногда на десять минут, иногда – на два часа. Затем возвращались и говорили: «Звучит круто, но это не Rammstein. Ещё варианты есть?».

По-разному сводили песни, изменяли уровни, меняли гитары, повышали и понижали звучание вокала. Были и смешные ситуации.

«В какой-то момент один из них спросил: «А знаете, что? Может быть, будем звучать как Бон Джови? Можешь нам сделать такое звучание?», и я ответил: «Да без проблем». Все было совершенно серьёзно. И пробный трек мы свели почти один в один. Они пришли, послушали и сказали: «Чувак, это потрясающе! Реально как Бон Джови, но это не мы».

Позже Рихард сказал, что процесс вызвал разногласия между группой и Рональдом, но Рональд так не считает. «В студии видишь друг друга по 12 часов в день, – говорит он, – рвёшь жопу, а они приходят и выдают: «Да, круто, но это не Rammstein». Конечно, впадаешь в отчаяние. Кажется, я предложил им получше обдумать и попробовать прежде, чем браковать».

По словам Рональда, на запись первой песни ушло семь дней, но после этого процесс пошёл более гладко. Когда альбом был готов, все разногласия и проблемы были забыты – группа попросила Рональда поработать с ними над вторым альбомом, ‘Sehnsucht’ (1997).

«На первых двух альбомах я создал фирменное звучание Rammstein, – говорит Рональд, – не хочу хвастаться, но это целиком моя заслуга».

Дебютный альбом Rammstein вышел в Германии 25 сентября 1995 года. Приблизительно ‘Herzeleid’ можно перевести как «с Разбитым Сердцем». Альбом так назван неспроста, поскольку в то время несколько участников действительно переживали расставание со своей второй половинкой.

«Я расстался с девушкой, было очень тяжело, – вспоминает Рихард, – ничего более эмоционального я ещё не испытывал. Я был истощён. Меня поймёт лишь тот, кто сам это испытал. У Тилля была похожая ситуация, и поскольку он был моим хорошим другом, я несколько месяцев жил у него. Думаю, вдвоём было легче. Лирика и музыка была пропитана нашими переживаниями».

Однако альбом ‘Herzeleid’ очень медленно шёл к успеху. «После выхода первого альбома ни хрена не произошло, – говорит Флаке, – никто не хотел его покупать, потому что о нём не знали. Но мы продолжали выступать, и постепенно пришедшая публика открывала для себя наше творчество».

Зак Телл – вокалист шведской группы Clawfinger. Ребятам из Rammstein очень нравился альбом Clawfinger, продюсером которого выступил Якоб Хелльнер. В конце ‘95/начале ‘96 Clawfinger взяли немецкую команду с собой в тур на несколько концертов.

«Они нас сами попросили, – говорит Зак, – поначалу мы отнеслись к этим парням в военном мундире, поющим на немецком с раскатистой «р», с большим подозрением. Мы боялись, что они окажутся идиотами, пропагандирующими фашизм или нацизм, поэтому попросили друга, знающего немецкий, перевести некоторые тексты, чтобы успокоиться».

В середине 1996 Rammstein поехали в сольный тур. Площадки были небольшие, но полностью забиты – было ощущение, будто подпольная команда начинает привлекать внимание и расширять аудиторию. Помогло наличие яркого визуального образа на сцене– ребята уже давно перестали выступать в уличной одежде. Сложно было не заметить их тягу к пиротехнике и огненным шоу.

«На сцене у них было множество фейерверков и огня, – вспоминает Маттиас Сайер, вокалист грув-метал команды из Штутгарта, Farmer Boys, выступавшей на разогреве у Rammstein на нескольких концертах в 1996, – у Тилля были перчатки, стрелявшие ракетами. Требовалось разрешение, но сомневаюсь, что у ребят оно было. Однако выглядело весьма впечатляюще. Они знали, что делают. Публика была под впечатлением».

Европа начинала замечать эту странную уникальную команду из старой ГДР – ещё никто так не выглядел и не звучал. Но даже дома, уже в объединённой Германии, многим не давало покоя их социалистическое прошлое.

«Они были лет на десять старше нас и прошли через систему Восточной Германии, поэтому нам было тяжело понять, как они росли – мы воспитывались в абсолютно другой среде, – говорит Маттиас, – и я не говорю, что это плохо, просто было немного необычно. Мы ведь тоже были из Германии, но, казалось, общего у нас крайне мало».

Rammstein и не отрицают, что многим их группу понять было сложно. Но в каждом безумии, как говорится, есть своя логика.

«Отчасти мы себя так вели, потому что слишком многое было запрещено цензурой, – говорит Рихард, – в Rammstein мы старались избавиться от любых запретов и цензуры. Вот мы и решили на всех плюнуть и быть собой».

Через пару лет эта целеустремлённость принесла свои плоды, когда культовый режиссёр Дэвид Линч выбрал в качестве саундтрека к своему фильму «Шоссе в никуда» два трека Rammstein. И вдруг эта безумная немецкая команда с горящими плащами и забавным акцентом завоевала сердца совершенно новой для себя публики. В том же году в Европе потрясающая вторая пластинка, ‘Sehnsucht’, превратила их в настоящих звёзд, и все сразу же обратили внимание на дебютный альбом.

«Услышав ‘Sehnsucht’, многие узнали, что у нас, оказывается, ещё один альбом есть, – говорит Флаке, – ‘Sehnsucht’ стал «золотым», а через пять лет «золотым» стал уже ‘Herzeleid’».

И следующие несколько лет Rammstein преодолели множество трудностей, от арестов до глупых обвинений в нацизме. История успеха Rammstein поистине уникальна. Никто и подумать не мог, что такое случится. Особенно эти шестеро отщепенцев из Восточной Германии, которые вот уже 25 лет плевать хотели на всевозможные тренды и моду.

«Мы бы никогда не стали западной группой, – говорит Флаке, – потому что ещё в юности поняли, что важно работать вместе. Коллектив превыше всего. Потому мы до сих пор и вместе».

***********************************************

Бонус!

ИНТЕРВЬЮ С ФЛАКЕ ЛОРЕНЦОМ

До того, как он со-основал Rammstein, Флаке играл в Feeling B, подпольной арт/фолк-панк группе из Восточной Германии, которую в 1983 сколотил харизматичный вокалист Алёша Ромпе. В период между 1989 и 1993 они выпустили три альбома. В 2000 году в результате приступа удушья Алёши не стало. В 2007 Флаке выпустил сборник ‘Grun & Blau’ («Зелёное и Голубое»). В интервью журналу Metal Hammer клавишник вспоминает музыкальную сцену Восточной Германии в составе Feeling B…

Каково было расти в Восточной Германии в 70-е и 80-е?

Ну, мне нравилось, потому что ничего другого я и не знал. Хату можно было снять за 25 баксов. За концерт каждому платили около сотки. То есть, чтобы выживать, я должен был выступать каждые два месяца. Страховое пособие – десять баксов в месяц, это на медицину и всё такое, а всё остальное было более-менее бесплатным. Но нам не надо было никуда переезжать и думать, где найти работу – мы ничего не боялись. Единственное, чего мы действительно боялись – это третьей Мировой Войны.

Слушали какую-нибудь западную рок-музыку в юности?

Конечно. Мы только её и слушали. В Восточной Германии были профессиональные рок-команды вроде Puhdys, Karat и Berluc – музыканты классные, а идеи – ни о чём.

Команды должны были пройти комиссию «худсовета»?

Да, нужно было отыграть программу для комиссии, и она уже решала, быть тебе профессиональным музыкантом или нет. Но большинство команд специально на один вечер составляли особенный сет – играли медленные песни, меняли слова, чтобы всё не казалось таким зловещим. Мало кого «заворачивали».

Вокалист Feeling B Алёша был на несколько лет тебя старше. Каким он был?

О, настоящий сгусток энергии. Он был безумцем с интересными идеями, которые мы воплощали в жизнь. Нам здорово работалось вместе. Он был мозгом, а мы – ногами.

Чему ты у него научился?

Я понял, что нет ничего невозможного – бери да делай. И плевать, что о тебе думают другие.

Ваши концерты когда-нибудь «закрывали»?

Нет. Но иногда мы были настолько пьяными, что приходилось останавливать концерт, потому что Алёша мог заснуть прямо во время песни.

Можно ли сказать, что Feeling B были враждебно настроены по отношению к истеблишменту?

Не сказал бы, что ты правильно подобрал определение. Мы пели о личном. Если поёшь о мире, начни с себя и собственного мнения. Мы пели, почему НАС что-то не устраивает, а слушатель уже сам рисовал себе картину. Но мы никогда открыто против правительства не выступали, потому что нам нравилось играть, и не очень-то хотелось лишиться лицензии. Конечно же, мы ненавидели ГДР, но нам нравилась основная идея социализма.

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

* - иностранная пресса печатается на месяц вперёд


Dimon

  1. Ramm сказал тебе 16 апреля, 2019 в 1:36 пп

    Отлично! Спасибо за перевод. Старую информацию о группе “упаковали” немного по-иному, поэтому читать было интересно.

    Ответить

Чего задумался? Ну давай, напиши ответ...

Как сменить аватару?

Иди на gravatar.com и загрузи аватар туда.

Архивчик

Весь Архив

Любимые Сцылочки

Наши Темы