История создания альбома Cannibal Corpse “Kill”

[Материал из специального выпуска журнала "Decibel" за декабрь 2018 года]

МАССОВАЯ АГРЕССИЯ

Вы всегда знали, что Джека Оуэна заменит именно Роб?

Алекс Уэбстер: Поначалу мы пытались выкарабкаться. Джек ушёл без предупреждения и в последний момент. На носу были концерты. Я разговаривал с Эриком Рутаном и ещё несколькими ребятами; Эрик предложил Джереми [Тёрнера, гитариста Origin], и идея казалась весьма неплохой. Я видел Origin живьём, их музыка мне понравилась, Джереми был свободен и он был классным парнем, проделал отличную работу. После тура нам позвонил Роб и сказал,что видел нас с Джереми на сцене, мы выступали в клубе «Маскарад» [Тампа]. Роб там был, и я думаю, он остался доволен.

Пол Мазуркевич: Нам нужно было время всё обдумать и взвесить, но возможность вернуть Роба в группу имела смысл. Он уже был в нашей группе и на одном из наших самых крутых альбомов, ‘The Bleeding’, поэтому мы решили позвать его обратно.

Джордж «Корпсграйндер» Фишер: Роба не было в группе с альбома ‘Vile’ [1996] и, конечно же, мы видели его на концертах, не теряли с ним связь. Роб вернулся и был голоден до новой музыки. Он был готов играть и сочинять всякое дерьмо и начал рвать струны. В нём была искра. Было ощущение, что Джек в последние годы просто отбывал номер на сцене . Он как-то неуклюже двигался – и я не хочу его задеть, потому что мы все любим Джека и по-прежнему дружим. Было ощущение, что он отбился от коллектива и был сам по себе, а у нас в группе такого никогда не было.

Пэт О’ Брайен: Когда Джек ушёл, я был обескуражен и раздражён, потому что ушёл ещё один оригинальный участник группы, и мне кажется, для этой команды важна стабильность и постоянный состав. Поэтому когда вернулся Роб, он вписался естественным образом.

Насколько Роб своим присутствием оказал влияние на альбом ‘Kill’?

Мазуркевич: Его появление нас мотивировало и придало импульс. Не сказал бы, что Роб много написал для альбома, но он заряжал нас энергией. Приятно было снова увидеть его в команде.

Уэбстер: Роб был в группе с самого начала. Но он уже уходил, и поскольку мы стали старше, то сомневались, что поступаем правильно. Он кое-что сочинял, но немного меньше, чем на последующих альбомах. Роб был реально рад вернуться, и в группе воцарилась хорошая атмосфера. Сложно зарядиться позитивом, если кто-нибудь из участников его не чувствует. Как только мы вышли на общий уровень и начали смотреть в одном направлении, всё пошло как по маслу.

О’ Брайен: Роб умеет писать шикарные риффы. В этом его сила. А звучание его гитары! Потрясающее! А наша группа ведь славится своими риффами. Вот почему всё так круто работает.

Фишер: Всё стало лучше, потому что Роб хочет быть в группе и полностью предан своему делу, прекрасно подходит на свою роль, да и играет круто. Не сказал бы, что Джек не умел играть – ещё как умел.

Роб Барретт: ‘Barbaric Bludgeonings’ была единственной песней, которую я написал. На альбоме ‘The Bleeding’ мы сочиняли все вместе. Когда я вернулся, каждый сочинял самостоятельно. У ребят был свой план. Они сочиняли гораздо больше материала, и быстрее чем я, а я учил их песни.

Когда вы поняли, что у вас на руках нечто особенное?

О’ Брайен: Для меня это довольно странно, потому что я к себе очень самокритично отношусь. Помню, был в студии, разминался и думал: «Блин, звучит охренительно, звучит потрясающе!», а через полчаса думал: «Что за дерьмо я сыграл? Звучит как полное говно. Всё звучит отвратительно». Всё стало получаться в самый последний момент.

Мазуркевич: Как только приходишь в студию и начинаешь слушать звуки инструментов, звучание гитары становится гораздо полнее и жирнее. Слышишь всё это более чисто и точно, потому что находишься в студии, а не слышишь на репетиции, и думаешь: «Ого! Есть у нас классный материал!».

Фишер: Не сказал бы, что мы считали альбом особенным. И так с каждой пластинкой – мы кайфуем, нам нравится материал и интересно услышать, как будет звучать песня, как только мы запишем барабаны и гитары.

Уэбстер: Будет лишним сказать, что мы сочиняли агрессивный материал, потому что мы это и так на каждом альбоме делаем [смеётся]. Я слышал, говорили, что альбом уж очень агрессивный. В нем нет акцента ни на прочность, ни на технику – сплошная агрессия. «Сырая» агрессия в стиле раннего Slayer.

Барретт: Круто было, что мы идем записываться с Эриком Рутаном. Я уже знал, что пластинка будет особенной, потому что мы с ним дружим с конца 90-х, начала 90-х. К тому же он прекрасный дэт-гитарист и вокалист. Когда с тобой работает продюсер такого уровня – процесс, безусловно, будет комфортным и увлекательным.

Вернувшись обратно в Сейнт-Петерсберг, к Эрику Рутану, вы четко дали понять о своих намерениях. Как проходили студийные сессии?

Мазуркевич: Мы уже записали на ранчо в Эль-Пасо несколько альбомов, и настало время для чего-то другого. Эрик делал крутой материал, и мы хотели дать ему шанс. Настало его время. Нормально прошли сессии, но я никогда не был фанатом студийной работы. Для меня это немного утомительно.

О’ Брайен: Раньше у Эрика и близко не было такого оборудования, как сегодня. Было ощущение андеграунда, но перемены были к лучшему, потому что мы в Эль Пасо сочинили кучу альбомов. Тебовалось что-то новое. В студии Morrisound уже редко записывались дэтовые команды, а мы хотели чего-то другого.

Уэбстер: У Эрика была классная студия, но с тех пор он построил новую – и эта просто потрясающая. Он и сам не стал бы спорить, что в его тогдашней студии – по сравнению, скажем, с Criteria в Майами или одной из крупных студий, в которую были вложены миллионы баксов – было мало оборудования. Она была проще, чем те, в куда мы ездили раньше, и нас это устраивало. Излишества и навороты нам были ни к чему.

Барретт: Мы привыкли работать по 12 часов в день вне зависимости от того, с кем записываемся. Так уж повелось. Все зависит от продюсера, но мы приходим в студию, ожидая, что будем работать каждый день и ночь. Не сказал бы, что в группе нет разногласий или напряга. В каждой группе есть, но мне кажется, у нас есть своё видение. И мы знаем, чего хотим добиться и куда стремимся.

Фишер: Когда я записываюсь с Фрэнком, нам дико весело. Я люблю всех, с кем когда-либо записывался. Среди них полно замечательных ребят вроде Энди Ла Рока из King Diamond и Killswitch Engage, Скотта Бёрнса, Нила Кернона, но веселее всего работается с Рутаном. Он классный. Мы частенько занимаемся всякой х*етой! [смеётся]. Ну, не мы, а я – я частенько ни х*я не делаю. Он просто сидит и записывает. Я прокричу как Том Арайа какое-нибудь жуткое дерьмо, а он ржёт, и я буду орать, пока он не скажет «стоп». Я типа рэпую песни как Ice-T. Он мне скажет какую-нибудь забавную х*рню, и я ему: «Чувак, хорош мне это говорить. Я, бл*дь, не могу петь, когда ржу».

Он вытащил из тебя всё, что можно. Насколько он с тобой был жёсток?

Фишер: Да я и сам с собой жёсток. Бывало, я сидел в студии и не понимал, какого чёрта я там делаю. Если у меня не получается нормально спеть, меня это легко может огорчить, а Эрик не позволял мне чувствовать себя дерьмом. Бывало, я у него спрашивал: «Чувак, а ты уверен, что мне в этом жанре вообще стоит петь?». Знаю, что он меня прекрасно понимает, потому что сам поёт дэт. Но он всегда мог найти верное решение и поддержать.

Уэбстер: Иногда можешь расстроиться. Но Эрик не давал этого делать. У него прекрасный слух, и он говорил: «Нет, пока не сделаем – дальше не пойдём. Плохо получается, ребята. Давайте старайтесь. Будем делать, пока не получится охренительно. Плевать, сколько у нас на это уйдёт времени». Нужно ведь убедиться, что всё прекрасно до того, как приступишь к записи альбома. На это уходит много времени.

О’ Брайен: Бывает, злишься. Иногда я думаю, что сыграл что-нибудь реально круто, но Эрик слышит через мониторы, а я нет, поэтому он мне и говорит: «Сыграй заново», и я играю. Понятное дело, без этого никуда. Обычно мало кто записывает с первого дубля; сначала надо врубиться в атмосферу, почувствовать ритм, а потом уже делать.

Барретт: Эрик вытащит из тебя всё, что можно. Пусть бывают некомфортные моменты во время процесса записи, но мы хотя бы знаем, что результат будет того стоить, а с Эриком работать проще простого – никакого напряга.

Мазуркевич: Эрик – перфекционист. Он хочет, чтобы ты работал на пределе возможностей, поэтому, конечно же, хочется прийти подготовленным. Но он всегда поможет и сделает так, чтобы всё звучало должным образом.

На альбоме ‘Kill’ присутствуют сложные мудрёные аранжировки. Вы осознавали, что раздвигаете границы возможного?

Барретт: Конечно. После ухода из Cannibal Corpse я восемь лет провёл в Malevolent Creation, и когда вернулся к «каннибалам», их стиль изменился. Пусть даже многие говорят, что мы звучим одинаково с самого начала – что, конечно же, просто смешно – парни стали сочинять песни, некоторые из которых играть реально тяжело. Мне нужно было выходить на другой уровень, потому что это были Cannibal Corpse, версия III. Это была более новая версия группы. И мне было непросто быть на одном уровне с этими ребятами, учить материал, а потом сочинять песни, которые не уступали бы старому материалу.

Уэбстер: К моменту работы над ‘Kill’ я уже близко познакомился с Роном Ярзомбеком, игравшим в группе Watchtower и начавшим работать над Blotted Science. Этот сайд-проект открыл для меня кучу техничной музыки – я как музыкант многому учился. Можно по-разному перенять то, чему учишься у других жанров и использовать в своей музыке, если это не так очевидно или нелепо звучит. Когда учишь различные гаммы, тактовые размеры, может получиться, что звучание кажется неживым, лишённым присутствия духа. Дэт-метал, несмотря на назывние жанра, музыка живая.

О’ Брайен: Не хочу жертвовать брутальностью ради техничности. Поэтому тут тонкая грань. Не хочется быть слишком техничным, но опять же, сочиняешь песню, и она получается так, как получается. Мы выросли как музыканты. На мой взгляд, более техничные аранжировки стали результатом естественного прогресса. Мы пытаемся раздвигать границы и делать не так, как другие, но не терять фирменных фишек Cannibal Corpse.

Фишер: Мы брутальны, и пока мы брутальны, всё нормально; если песня техничная, ну, это как бонус. Если музыка быстрая И брутальная, это бонус. Если она медленная и брутальная, это тоже бонус. Пока мы звучим так, как должны звучать. И если вдруг Пол попробует что-то безумное и техничное и мы начнём уходить в прогрессив, это будет уже не Cannibal Corpse. Я думаю, мы во многом современны, но про «олдскул» не забываем и в нашей музыке всегда будет присутствовать этот элемент.

Мазуркевич: Алекс всегда пытается придумать что-нибудь совершенно другое и пишет уникальный материал. Ему хочется использовать эти безумные тактовые размеры – не постоянно, но на той пластинке это, безусловно, слышно. Пэт с Алексом хотели устроить п*здец. Есть песня вроде ‘Death Walking Terror’ – она немного более прямолинейная, но безусловно, мощная – но есть и темы вроде ‘Five Nails Through The Neck’ или ‘Murder Worship’, и там творится настоящее безумие .

Эти треки просто сумасшедшие. А что за история с песней ‘Five Nails Through The Neck’? «Пять Гвоздей В Шее»)

Уэбстер: Почему пять гвоздей? Ну, я подумал, что если мы воткнём гвозди в шею жертвы, то их будет пять, потому что в песне много сгруппированных нот в пяти. Вот откуда взялась эта пятёрка. В дэте можно использовать необычные такты. Мы поместили их туда, даже не думая об этом; иногда сочиняешь рифф и не думаешь о тактовой частоте, но получается что-то странное. У нас такого полно на ранних альбомах. Твою мать! На альбоме ‘Tomb Of The Mutilated’ в песне ‘Addicted To Vaginal Skin’ есть в начале часть 5/8. Но мы об этом не думали, просто написали и всё.

О’ Брайен: ‘Five Nails’ чертовски сложная песня. Мы раньше играли её живьём. Мне её очень нравится играть. Весело. На каждом альбоме есть пару песен, которые хрен сыграешь. Не припомню ничего, чтобы выделялось на ‘Kill’; просто помню, что было довольно непросто.

Мазуркевич: Хорошо, что на это обращают внимание, но для нас главное – музыка, а не лирика и образы. Приятно слышать такие вопросы. Это значит, мы всё-таки чего-то добились.

Барретт: Безусловно, ‘Five Nails Through The Neck’ выделялась на альбоме. Мы так обычно и сочиняем. Половину песен с альбома мы планируем исполнить в туре, а другая половина состоит из сложного материала, который, возможно, мы никогда не сыграем живьём, потому что уж очень он жуткий и необычный! [смеётся].

‘Infinite Misery’ («Бесконечное Страдание») была вашей первой инструментальной композицией со времён ‘From Skin To Liquid’ с альбома ‘Gallery Of Suicide’ (1998). Что можете нам про неё сказать?

Уэбстер: Её написал Пэт. ‘Infinite Misery’ и предназначалась как инструменталка. Не думаю, что у нас был сценарий как в песне Iron Maiden ‘Losfer Words’! Не помню, считали мы с самого начала, что она будет последней или нет, но как только оказываешься в студии и прорабатываешь детали, последовательность песен формируется сама по себе.

Барретт: Пэт придумал эту песню, кажется, ближе к концу творческого процесса. Мы решили, что слова там не нужны. И Пэт хотел запихнуть туда кучу крутых соло. Звучит тяжело, бесконечный гудящий тягучий рифф.

О’ Брайен: Основной рифф я придумал с бодуна! [смеётся]. Тогда-то он у меня и родился. Меня будто осенило. Я не пытался быть чересчур техничным и всё такое. Главной была атмосфера.

Мазуркевич: Начало песни ‘Infinite Misery’ мы записали под метроном. Впервые. Мы никогда ещё метроном на альбоме не использовали. И я никогда под него не играл.

Звучание на альбоме ‘Kill’ уж очень агрессивное и это когда дэт-метал становился немного безжизненным. Что вы хотели этим сказать?

Уэбстер: ‘Kill’ звучит гораздо живее, чем некоторые другие современные металлические пластинки того времени. Если послушать ‘Kill’, мы оставили более естественное исполнение. Эрик нас скорее заставлял делать что-то по миллиону раз, чем редактировать и исправлять в Beat Detective [модуль в Pro Tools]. Мы скорее стремились оставить человеческий элемент, потому что агрессия должна быть живая и естественная. Конечно же, мы сбиваемся, как и любой другой, но не хотим подправлять эти небольшие несоответствия.

О’ Брайен: Я хочу убедиться в том, что играю «сыровато». Мне не нравится слишком вылизанное звучание или слишком идеальное. Мне нравится, когда есть огрехи, но музыканты каждый раз становятся лучше.

Барретт: Мы хотим, чтобы барабаны звучали, будто на них играет человек, а не робот – не нужно это идеальное вылизанное звучание. Мы хотим, чтобы чувствовалась недоработанность – это же дэт-метал. Эта музыка так и должна звучать. Безусловно, Пол работает над своей игрой, правда, многие его критикуют за то, что он не лучший барабанщик в мире. Но он честно говоря, к этому и не стремится. Он хочет быть барабанщиком в Cannibal Corpse, и это живой барабанщик, а не компьютер.

Мазуркевич: На альбоме есть «сырая» настоящая агрессия и звучит живо. Эрику, безусловно, удалось передать это на записи. Песни бьют прямо в глаз. Я понимаю твой вопрос, но именно этого мы и стремились добиться. Возможно, есть песни, которые мы в студии записывали на адреналине, и в итоге получается всеобщий агрессивный саунд.

Фишер: Не хочу никого оскорблять, но считаю, что некоторые команды для меня звучат как: «Эй, посмотри-ка на меня! Сюда! Смотри как я хорош!». И я не ставлю им это в вину, я просто призываю вас, ублюдков, посмотреть на нас, и я покажу, как звучит дэт, мать его, метал. Мы хотим добиться стены звука, который раздробит тебе череп.

Почему решили не использовать для обложки работу Винсента Лока?

Уэбстер: Винс нам нарисовал кое-что, но мы решили поместить иллюстрацию внутрь буклета. Когда мы работали над ‘Kill’, в первую очередь у нас была идея, что название «Убей» звучит прямолинейно, и обложка нам нужна была прямолинейная. И мы подумали: «Иллюстрация нам нравится, но подходит ли она для обложки?».

Мазуркевич: Изначально мы хотели использовать лицо зомби, который держит нож – вот такой должна была стать обложка – и времени у нас было в обрез. Некоторым ребятам она понравилась, но нам нужно было, чтобы всё сочеталось, иначе ничего бы не получилось. Нам к тому моменту обложка была не важна. Музыка важна. Посмотри на обложку ‘The Bleeding’. Что на ней есть? Распоротый желудок. Просто клякса, по большому счету. И Винс, я думаю, отреагировал нормально. Мы ему не сказали, но его вариант для обложки не подходил. Повлияло бы это на продажи альбома? Кто знает?

Фишер: Мы думали дать Винсу придумать что-нибудь более сумасшедшее, но мне кажется, всё и так нормально получилось. Мне нравится, что она простая и по существу. На альбоме главное – музыка, а не очередной зомби с башкой в заднице – собственной отрубленной башкой, кстати! Хотелось бы надеяться, что это не имеет значения.

Вас расстраивает, что в первую очередь обращают внимание на ваши жуткие образы и обложки, а музыку недооценивают?

О’ Брайен: Недооценивают? Сложный вопрос. На мой взгляд, в риффах можно много чего увидеть, и не все это замечают. Наверное, многое из этого тяжело услышать, потому что гитар много и постоянно звучит дисторшн. Но все мы умеем играть. И я стараюсь не следить за тем, кто что делает и говорит.

Фишер: Существует множество классных гитарных дуэтов – Ханнеман и Кинг, Кен Даунинг и Гленн Типтон, Мюррей и Смит – и я могу сказать, что Барретт с О’ Брайеном не получают заслуженного признания. Но то же самое можно сказать и про Майкла Деннера и Хенка Шерманна. Роб и Пэт ничуть не хуже всех этих ребят. И я об этом им уже говорил. Я говорю это не потому что они играют со мной в одной группе.

Уэбстер: Корнями мы уходим в очень быстрый материал с постоянными жуткими кровавыми текстами, и мне кажется, мы стали чем-то большим. У нас на каждом альбоме ужасные жуткие иллюстрации [смеётся]. Настоящая жуть! Но мы реально старались поменяться, чтобы в творчестве Cannibal Corpse было что-то ещё.

Мазуркевич: Нас никогда не заботило, что происходит вокруг, чем дышит и занимается сцена, потому что мы считаем себя Cannibal Corpse, и так было с первого дня.

Барретт: Главное – это музыка, но многие ожидают от нас жутких обложек и ждут, чем мы шокируем в следующий раз – это лишь сливки на торте после самого главного, а именно музыки. Мы славились эпатажем, чего, кстати говоря, давно уже не делаем; а в музыкальном плане мы можем быть уникальны.

Вы поехали в тур Sounds Of the Underground. Помог ли он расширить вашу аудиторию?

Уэбстер: Быть уверенным на сто процентов нельзя, но я действительно считаю, что мы многим понравились, и хотим по возможности ездить в такие туры. Когда многие металхэды – и я сам – устраивают забавные споры о жанрах, они, как правило, зацикливаются на различиях, но ведь полно и сходств. Поклонник Unearth и в нашей музыке что-то для себя может полезное найти.

Мазуркевич: Да, безусловно. А разве может быть иначе? Мы никогда не играли такой крупный тур в Штатах – никогда не выступали на Ozzfest и всё такое – поэтому для нас поехать в такой тур это круто, и сразу же играешь перед крупной аудиторией. Можешь завоевать новых поклонников; вот для чего нужны такие туры.

Барретт: Поэтому мы и поехали в этот тур, как и Mayhem Fest, на котором были несколько раз – фестивали Summer Slaughter не такие крупные, но почти одно и то же. Выбор небольшой – либо ехать в такой тур, либо выступать хэдлайнерами по тем же площадкам с теми же командами. Некоторые нас хотели в этом упрекнуть, но не надо забывать, что мы – Cannibal Corpse, с кем бы мы ни играли.

О’ Брайен: Мы немного колебались, поскольку считали, что нам это ничего не даст, да и денег за него много не заплатят, и мы думали, что лучше поехать в сольный тур. Но с точки зрения аудитории это реально сынрало нам на руку, потому что с нами были абсолютные не похожие друг на друга команды: GWAR, As I Lay Dying, Trivium – благодаря таким турам молодёжь знакомится с твоей музыкой.

Фишер: Я исполняю эту музыку для тех, кто нас никогда не видел. Я люблю своих поклонников и тех, кто с нами ещё до моего прихода в группу – потому что смена вокалиста для многих это большое событие, и я благодарен, что от нас не отвернулись, но мне приятно выступать перед теми, кто раньше нас никогда не видел. Это действительно так. «Да, сейчас покажу этим ублюдкам – думаете, вы знаете, что такое тяжёлая музыка? А вот и ни хрена!». Я этим живу. Таков мой менталитет. Хочу показать, что такое настоящий дэт-метал. Мы – отщепенцы. Когда хочешь выбесить свою мамочку, врубаешь нашу музыку. Всё просто.

Как вы оцениваете альбом спустя 12 лет?

Мазуркевич: Это особенный альбом, который вывел нас на следующий уровень. Мы довольны результатом и звучанием. Мы рады, что ‘Kill’ дал нам этот импульс и мотивировал, и с тех пор мы мчим на коне, не утратив вдохновения и голода.

Барретт: ‘Kill’ чётко показывает, кем мы являемся в данный момент: Cannibal Corpse, версия III. Каждый друг друга вдохновлял, потому что с момента моего прихода в группу в коллективе царит прекрасная атмосфера.

О’ Брайен: Я горжусь этой пластинкой. На мой взгляд, альбом шикарный. Конечно же, тогда я так не считал. Я считал его хорошим, но сейчас, когда переслушиваешь, он звучит лучше, потому что я многое забыл.

Уэбстер: Знаешь, если ‘Kill’ считают нашим лучшим альбомом, я весьма рад этому обстоятельству. Мы бы не хотели быть одной из тех групп, у которых любят только первые несколько альбомов. В песне ‘The Time To Kill Is Now’ («Настало Время Убивать»), есть строчка: «У нас полно сил и мы готовы убивать!». Это я написал, и это не совсем о группе, но когда я об этом думаю, получается, что это про нас. Мы знали, что все на одной волне и… настало время убивать! [смеётся]. С того самого момента мы были готовы двигаться дальше, и состав наш с тех пор не изменился.

Фишер: Когда вышел альбом ‘Kill’, нам безусловно многое нужно было доказать: «Ладно, Джек ушёл, но мы сдаваться не собираемся и хотим продолжать двигаться вперёд». Думаю, пластинка говорит сама за себя. С тех пор как вернулся Роб, у него словно фитиль в заднице. Да у всех нас. Когда настаёт время отыграть концерт или записать песни, мы загораемся этой идеей. «Мы здесь. Мы надерём вам зад, ублюдки. Сыграем вам дэтуху, раскроим череп и заставим страдать». Ну, как-то так.

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

---

Dimon