Демоназ из Immortal: «Человек среди гор ничтожно мал»

[14.06.2018]

Материал появится в следующем выпуске журнала “Rockcor”.

Демоназ (он же Харальд Невдал) – далеко не последняя фигура в мире экстремального металла. А ещё он – один из пионеров второй волны блэка, возникшей в Норвегии в начале 90-х. В 1991 он вместе со своим другом (Аббатом) сколотил коллектив со скромным названием Immortal. Вдохновившись красотами Норвегии и группами Venom, Bathory и Celtic Frost, ребята стали ковать собственный вид металла – мрачный как сама ночь; холодный и суровый как климат Бергена. Immortal – одни из отцов-основателей блэка норвежской школы. Почти за 30-летнюю карьеру они успели выпустить восемь студийных альбомов. Весной 2015 из-за внутренних разногласий группу покинул Аббат (он же Ольве Эйкему), решив отправиться в сольное плавание. Долгое время Immortal молчали, и после ухода харизматичного (и, казалось бы, незаменимого) фронтмена многие, наверное, уже успели списать эту легендарную команду со счетов, но оказалось, что парни в прекрасной форме и полностью оправдывают своё название – 6 июля легендарные «бессмертные» норвежцы выпустят долгожданный новый (девятый) альбом, получивший название ‘Northern Chaos Gods’ («Боги Северного Хаоса»), и пластинка станет настоящим событием в мире экстремальной музыки. Недавно мне представилась возможность поговорить с Демоназом по телефону и обсудить последние новости в лагере Immortal, новый альбом, музыкальные влияния и источник вдохновения, серьёзную болезнь Харальда, которую он успешно победил, и планы насчёт гастролей. Вопреки своему мрачному и суровому образу, Харальд оказался невероятно приветливым, приятным и жизнерадостным человеком. Впереди вас ждёт история простого норвежского парня, ставшего легендой блэка.

Привет, Харальд! Рад слышать тебя! В первую очередь хочу поздравить с выходом долгожданного нового альбома! Знаю, он дался тебе нелегко, но ты справился. Я уже слышал заглавный трек и могу сказать, что Immortal по-прежнему верны себе. Уверен, новый материал, как всегда, будет эпичным и убойным!

Спасибо! Да, альбом выходит 6 июля, в мой день рождения (смеётся). Сам себе подарок сделал.

Здорово! А я как-то не подумал о таком совпадении! В общем, трек мне понравился, и чувствуется, что вы по-прежнему придерживаетесь «старой школы». Расскажи, сколько времени ушло на запись пластинки?

В 2015 году возник конфликт с Аббатом, и были долгие судебные разборки. Он хотел себе имя группы забрать, но дело в итоге проиграл, потому что основателем коллектива не являлся. В общем, где-то год мы писали альбом. Я имею в виду, репетиции, пре-продакшн. К ноябрю 2016 года всё было готово, а в начале 2017 мы отправились в студию. Хорг записал барабаны в январе. Вокал и гитары я записывал в Бергене. Мне нужно было ждать, пока мы отправимся в студию. К лету 2017 у нас полностью всё было записано и готово, а потом работали над обложкой. Потом Петер сводил пластинку. Мы ему отправляли файлы, а он нам. Альбом всё откладывался и откладывался и должен был изначально выйти в начале этого года, но пришлось перенести дату релиза на 6 июля. Сочинили и записали мы его быстро, а вот ждать пришлось долго.

А что с Аббатом?

Мы с ним сочинили альбом, только он потом забрал все песни и материал и выпустил его как сольный. Пришлось писать заново.

Да, я об этом читал. А почему вы снова выбрали Петера Тэгтгрена в качестве продюсера?

А здесь и двух мнений быть не могло. Он знает нас и нашу группу, продюсирует наши альбомы с 1999 года. Он прекрасно знает, какого звучания мы хотим добиться, поэтому Петеру даже объяснять ничего не надо. Когда человек свой – работать гораздо проще. Да и музыкант он замечательный. Он понимает, как мы играем. К тому же, у него и свои группы есть, Hypocrisy и Pain. Мы отправили ему демо-записи, и когда он услышал материал, был полон энтузиазма. Ещё предложил взять на себя партии бас-гитары. Я думаю, мы прекрасно друг друга понимаем. Мы с ним много говорили о том, как хотим звучать, и я говорил, что мы хотим вернуться к корням, но при этом звучать современно и мощно (смеётся). Мы говорили о том, как сильно я этого хотел. Я хотел раздвинуть границы своей игры на гитаре, выдать крутой альбом, качественный и актуальный. Мы голодны до новых песен. Давно ничего не выпускали, поэтому яро рвёмся в бой.

Избежать современного звучания вряд ли сегодня кому-то удаётся.

Да, конечно. Но прикол в том, что альбом записан на тех же усилителях, которые у нас были в 1993. Хотелось сделать более мощное звучание барабанов.

Харальд, расскажи, как ты открыл для себя тяжелую музыку?

О, мне было лет 9-10, наверное. И я услышал песню Rolling Stones ‘Satisfaction’. Может быть, даже восемь.. В 11 лет я приобрёл акустическую гитару и смог играть рок-н-ролльные песни. Затем увлёкся Black Sabbath, и Тони Айомми был моим первым камином. Мастером риффов (смеётся). Потом я открыл для себя хэви-метал – кучу всего, и Дио, и W.A.S.P., и Judas Priest, Iron Maiden. Я думаю, все с этого начинают. Эта музыка привела меня к трэшу и дэту. Потом я увлёкся андеграундом. Обменивался кассетами, демками. В 17 лет я уже играл в своей первой команде, сочинял песни. В 18 лет мы записали первую демку.

Ты сейчас про группу Old Funeral говоришь?

Ну, в Old Funeral я немного поиграл, а потом у меня была своя группа, Amputation (1988-1990). После чего я подумал: «Хочу сколотить настоящую крутую команду». Придумал название – Immortal, начал искать людей. Вышел на Аббата, он как раз играл в Old Funeral. И я спросил, не хочет ли он ко мне в группу, потому что наши с ним вкусы совпадали – нам нравились команды вроде Morbid Angel, Bathory. Мы хотели играть брутальную музыку. И всё началось с дэт-метала. Аббат был меня года на три младше. Я приходил к нему домой, включал какую-нибудь пластинку, и она нам обоим очень нравилась. Venom, Celtic Frost и Bathory были нашими любимыми командами, на которых мы равнялись. Они были для нас богами. Ну, а потом в 1991 году мы выпустили свой первый релиз на семидюймовом виниле, а следом за ним и первый альбом ‘Diabolical Fullmoon Mysticism’ (1992). В плане игры на гитаре на меня влияние оказали Celtic Frost и Bathory. Ну и хэви-метала чуть-чуть (смеётся).

Скажи, а почему ты выбрал себе такой псевдоним? («Демоназ»).

Ну, во-первых, я хотел, чтобы в группе была уникальная лирика, чтобы песни были о природе. А нас окружали леса, горы, снега, ледники, красивая природа. И мы в юности любили уходить в лес, вдыхать огонь, пить там виски, потом малевать «корпспейнт» на лице. И я придумал концепцию «Блаширка». Мрачного и черного как ворон холодного царства. Трон, куда слетаются вОроны. Это такое вымышленное место. Политика и религия меня никогда не интересовали. И я придумал персонажей: Демоназ, Аббат – это воины этого царства. Кстати, сначала я был «Аббатом» (смеётся), пару дней, а потом мы с Аббатом поменялись.

А откуда эти имена? Что они означают? Ну, Демоназ – это демон. Тут всё понятно. А что такое «Аббат»?

Это я в честь Black Sabbath назвал (смеётся).

Аааа, вот как… интересная интерпретация.

А Демоназ – это демон Блаширка.

Харальд, расскажи, что случилось с твоей рукой в 1997 году? У тебя диагностировали острый тендинит (воспаление сухожилий). А что конкретно случилось? Ты ведь с тех пор завязал с живыми выступлениями, потому что играть на прежнем уровне не мог физически, верно?

Да, ты прав. Появились проблемы с рукой, и мне стало тяжело репетировать по три часа в день, как раньше. Рука стала быстро уставать. Играть-то я играл, сочинять песни я не прекращал, просто не мог долгие репетиции выдерживать. И сначала мы думали взять нового гитариста, но потом решили, что гитаристом будет Аббат. А он играл на басу. Мы хотели продолжать втроем. Песни для нового альбома уже были написаны, поэтому прекращать не было смысла. И в 2011 году острая боль в руке снова дала о себе знать. Я выпустил сольный альбом (March Of The Norse), много репетировал, и рука снова начала болеть. Видимо, перестарался (смеётся). Я сделал рентген, и ничего не выявили. Но один опытный хирург сказал, что нужно вскрыть руку и посмотреть, что там. Открыл и увидел, что мышца была деформирована. Она фактически была разорвана (смеётся)

Ничего себе!

Потом мне всё зашили, но восстанавливался я больше года, и 3-4 месяца вообще не мог в руки гитару брать. Ужасное было время. Но теперь всё хорошо, и я в порядке. Послушаешь альбом – сам в этом убедишься! (смеётся).

Ты крут! Молодец, что не опустил руки!

Да, теперь я чувствую себя гораздо лучше, многое в моей жизни изменилось.

Не сомневаюсь! Всем известно, что в середине 90-х в Норвегии было множество поджогов церквей, некоторые были сожжены дотла. Не будем углубляться в историю блэка, наши читатели и так её прекрасно знают, но ты мне вот что скажи: ты-то сам или кто-нибудь из твоих друзей-знакомых этим делом грешил?

Было (смеётся).

Ты про себя?

Нет. Я не грешил. Но было много друзей, которые этим занимались. Мы же все друг друга знали, тусовались вместе, общались. Я тесно общался с Варгом [Викернесом, лидером Burzum], да и другими, кто потом отвечал за это перед судом. Мы в Immortal этим не занимались. Мы концентрировались на музыке.

Я заметил, что в вашей лирике нет сатанизма и прочей религиозной херни. Этим вы, на мой взгляд, выделялись на фоне команд вроде Darkthrone, Gorgoroth, Satyricon, Burzum, Emperor и других. Согласен?

Да, но меня никогда не интересовала ни политика, ни религия. Потому что я считал, что музыка важнее каких-то взглядов. Я не хотел, чтобы Immortal становился политической группой или сатанинской. Мы писали о мистике, природе Норвегии, холодах, суровых погодных условиях. Мне всегда это нравилось. Меня по-прежнему поражает природа. Поэтому я и придумал «Блаширк» – не хотелось быть, как все. На мой взгляд, писать про природу гораздо интереснее, потому что она меня вдохновляет. Я живу в таком месте, где природа просто поражает своей красотой и мощью. В итоге мы и стали ассоциироваться с холодом Севера, мраком, мистикой и так далее. Блаширк – это наша уникальная атмосфера, нечто особенное. Во всяком случае, для нас.

Раз выходит новый альбом, я полагаю, в ближайшем будущем можно ждать гастролей, верно? В России вы были последний раз десять лет назад. Планируете ли к нам заехать?

Да, последний раз мы были у вас в 2008 году. Мы бы очень хотели вернуться. Но нужно сначала решить, кто будет играть на басу на концертах. К тому же, мне нужно разрабатывать руку и мы хотим посмотреть, как пройдут репетиции. Предложений со стороны российских промоутеров пока не поступало, но мы, безусловно, были бы рады приехать. Мы с Хоргом (Рейдар Хоргхаген, барабанщик) пока не обсуждали возможность продолжительного тура. Сначала посмотрим, как дело пойдёт на репетициях, а там видно будет.

Кстати, по поводу баса. Насколько тебе известно, Кинг Ов Хелл (он же Том Като Виснес) на днях ушёл из сольного проекта Аббата и теперь свободен. Намёк понимаешь?

Понимаю, но нет (смеётся). Будем искать другого басиста. Это ещё одна проблема перед возможным туром, потому что Петер занят своими проектами и с нами вряд ли поедет.

Харальд, чего ты боишься в жизни больше всего?

Наверное, потерять вдохновение. Просто проснуться однажды утром и понять, что больше не могу сочинять и творить. Это, конечно, было бы ужасно.

А чем занимаешься в свободное время?

Люблю гулять в лесу, езжу в разные красивые места, залезаю на вершины гор, наслаждаюсь природой – ты даже не представляешь, как она вдохновляет.

А ты веришь в Бога или какую-нибудь высшую силу?

Верю в то, что вижу; в то, что реально.

В силу природы?

Даже скорее в её гнев (смеётся). И считаю, что мы бессильны перед стихией. Будь то ураган, буря. Как говорится, человек среди гор ничтожно мал. Всё случается непросто так. И все катастрофы, экологические проблемы и катаклизмы – лишний повод задуматься, что человечество иногда перегибает палку. И существует не только мрак и холод. Есть и солнце, день (смеётся). Но у каждого свой источник вдохновения. Я думаю, я стал играть эту музыку, потому что чувствовал силу.
Металлическая музыка обладает некой силой, поэтому я хотел, чтобы и лирика тоже была мощной.

Назови три любимых альбома в жанре «блэк»

Celtic Frost ‘To Mega Therion’ (1985), Bathory ‘Under The Sign Of Black Mark (1987) и одноимённый, первый альбом Bathory (1984).

А как же Venom?

Venom я очень люблю, но они скорее были эпатажными. Театральные постановки и всё такое. Всё это было не по-настоящему. У них скорее была такая панковская эстетика – мол, «нам на всё насрать и растереть». Мистики в них не было никакой. У них была классная пиротехника и театрализация. Но я общался с Кроносом (Конрад Лант, лидер Venom) , и он, конечно, легенда. Живая легенда, и я очень его уважаю.

Ты женат? Дети есть у тебя?

Да, я женат. У меня два сына – им по пять с половиной лет, они близнецы. Я их уже постепенно подсаживаю на музыку, знакомлю с винилами. С женой мы расписались в прошлом году, в день рождения Куортона из Bathory (17 февраля). Мы вместе уже пять лет. Мне очень нравится Bathory и творчество Куортона, поэтому я хотел, чтобы этот день был значимым в моей жизни. Работы у меня нет, я занимаюсь музыкой. Тяжело совмещать музыку и семью. Я очень рад, что у меня есть семья, но порой приходится многим жертвовать.

Что ж, спасибо тебе огромное за такое тёплое и душевное интервью, Харальд. Было безумно приятно пообщаться. Я поздравляю тебя с выходом нового альбома и желаю всяческих успехов с гастролями! Здоровья тебе и творческого подъёма! Надеюсь, скоро увидимся!

Спасибо тебе огромное за вопросы! Было интересно. Всего хорошего!

Интервью и перевод с английского: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

Благодарю Максима Былкина из ООО “Союз Мьюзик” за организацию интервью!

---

Dimon