Макс Кавалера. Моя история

[Журнал "Metal Hammer", 2016 год]

Он изменил облик металла, играя в Sepultura. Его группа Soufly заслуживает уважения, а Cavalera Conspiracy стала прекрасной возможностью помириться с братом.
Макс Кавалера привёл Sepultura к звёздному статусу, заново обрёл себя в Soulfly и навсегда изменил представление о тяжелой музыке. Он – настоящая легенда металла, вросшая в него корнями!

Твоё полное имя и дата рождения

Полное имя – Массимилиано Антонио Кавалера, а родился я 4 августа 1969 года в Белу-Оризонти, в Бразилии. У меня есть брат Игор и сестра Кира – оба младше меня. Мы были очень дружной семьёй, но тусовался я больше с Игором, потому что он был младше меня всего лишь на год. Сестра младше меня на шесть лет, так что она много времени проводила с нашей мамой Ванией.

Твой отец, Грацино, был итальянским послом в Бразилии, но умер, когда тебе было девять лет. Насколько сильно его смерть отразилась на тебе?

Очень сильно, и мне до сих пор тяжело. Представь, что его смерть значила для нашей семьи. Ему был 41 год, он прекрасно себя чувствовал. Отец никогда не курил и не пил… а в один прекрасный день его просто не стало. Без всякого предупреждения. Он был довольно молод, поэтому завещания и наследства не оставил, так что мы с мамой, братом и сестрой фактически остались на улице. Переехали в дом моей бабушки в Белу-Оризонти. Жили в одной комнате и ходили в общий туалет. Кира была ещё маленькой, а нам с братом нужно было как можно быстрее найти работу, чтобы не протянуть ноги.

Когда ты впервые увлёкся музыкой?

Это случилось сразу же после смерти отца. Помню, он приходил из посольства, закрывался в комнате и три часа слушал музыку. Я не понимал, почему, хотя сегодня делаю то же самое. Но после его смерти мы с Игором стали очень злыми и ненавидели весь мир. Нас раздражало, что теперь у нас ничего нет, а у других – полноценные семьи. Нас выгнали из трёх школ, потому что мы постоянно переезжали. Тогда-то мы и открыли для себя панк и металл, потому что эта музыка прекрасно отражала наше внутренне состояние.

Как называлась твоя первая группа?

Ну, мы с Игором до Sepultura поиграли в парочке групп. Одной из них была панковская команда Guerilla; мы исполняли песни Sex Pistols. Вторая называлась Tropa De Shock, там мы играли больше металла, но с элементами панка. В общем, ничего серьёзного.

Как вы сформировали Sepultura?

Я написал имя Sepultura на обложке словаря. Планов создать группу у нас не было, но я увидел слово Sepultura, что на португальском означает «могила», мне понравилось, как оно звучит, и я его выписал из словаря. Мама недавно нашла этот словарь и отдала мне! Игор всегда увлекался барабанами и тусовался с множеством барабанщиков. Он своё дело знал, а я понятия не имел, чего хочу. Помню, наше самое первое выступление – я даже гитару настраивать не умел. Мне помог один парень из другой группы. И тогда я подумал, что мне лучше научиться играть. Но когда Sepultura записывала первый альбом [Morbid Visions 1986], я снова забыл, как настраивать гитару. Вот так всё было примитивно.

Как вы вышли на лейбл Roadrunner?

Я на пару дней уехал в Америку, прихватив кассеты с нашим альбомом ‘Schizophrenia’ (1987); мне удалось достать халявные билеты. Я приезжал в офисы разных лейблов и отдавал им кассеты. Единственным, кто мне перезвонил, был Монте Коннор из Roadrunner. Ему наша музыка очень понравилась, и он хотел посмотреть, на что способна наша команда. Я поражаюсь тому, чего мы добились, потому что даже на альбоме ‘Schizophrenia’ у Игора не было нормальной барабанной установки! А партии на бочках он играл руками! Но Монте, видимо, увидел в нас потенциал.

Какие отношения у вас были с лейблом Roadrunner?

Ну, были проблемы, конечно. Они нас постоянно называли «Парнями из Джунглей», и нас это реально раздражало. Мы им всё время твердили, что в Бразилии тоже есть небоскрёбы, и мы не в пещере жили. Кто-то из лейбла даже придумал выпустить футболки со словами «Добро пожаловать в джунгли», что нас невероятно злило. Это была песня Guns N’ Roses, а нам такие команды не нравились. Но в целом мы заметили, что лейбл оказывает нам хорошую поддержку.

Правда ли, что Скотт Бёрнс был не первым вашим кандидатом на роль продюсера ‘Beneath The Remains’?

Правда. Об этом мало кто знает. В 1989 году нашим продюсером должен был стать Джефф Уотерс из Annihilator, но не захотел ехать в страну третьего мира, и кто-то посоветовал нам Скотта Бёрнса, о котором тогда мало кто знал. Слава Богу, мы выбрали его, потому что Скотт – потрясающий парень. В 1990-х он стал основным продюсером в жанре «дэт-метал».

Как ты познакомился со своей женой, Глорией?

Sepultura была в туре с Sacred Reich и Кингом Даймондом в Нью-Йорке. Гитара моя наебнулась, и я вдруг решил прыгнуть в толпу с микрофоном и петь! Глория тогда была менеджером Sacred Reich, и ей моя выходка понравилась. После концерта она пришла к нам и сказала, что ей понравились наши песни, предложила целый год быть нашим менеджером, при этом готова была работать бесплатно, повышая квалификацию – отличная сделка! И через некоторое время мы с Глорией стали встречаться.

В декабре 1996, после концерта в Брикстонской Академии (в Лондоне), ты ушёл из Sepultura. В чем была причина?

Случилось это вскоре после смерти моего пасынка, Даны [Уэллса], тяжелый был период. Группа выставила мне ультиматум. Они хотели уволить Глорию и работать с более именитым менеджером. Дело в том, что они выбрали для этого не самое подходящее время. Они как бы сказали: «Слушай, нам жаль, что ты потерял сына, но бизнес есть бизнес». Меня разозлило такое отношение, ведь они прекрасно знали Дану. Он был их другом. Но они наплевательски отнеслись к моей трагедии. Надо было нам взять годик перерыва, отдохнуть друг от друга и всё, я думаю, было бы нормально. Но мы были молоды, полны эмоций, и всё вылилось в большой конфликт. Была ли в раздевалке после того концерта серьёзная ссора? Да. Жалею ли я о том, что произошло? Да.

Тебя шокировало, что Игор тебя не поддержал?

Я понимал, что ему было непросто. Он разрывался между родным братом и родным коллективом.

Члены семьи давили на тебя, чтобы вы с Игором снова начали общаться?

Нет. Никто из членов семьи не лез в наши с ним отношения. Думаю, все верили, что рано или поздно мы помиримся и снова будем общаться. Ещё я знал, что какое-нибудь радостное или трагическое событие обязательно сведёт нас вместе. К сожалению, им стало убийство Даймбэга.

Заметил ли ты, как изменилось к тебе отношение людей, когда ты ушёл из Sepultura и основал Soulfly?

Те, кто был важен и дорог, никогда не меняли своего ко мне отношения. Многие общались с нами только из-за успеха Sepultura, и стоило мне уйти, эти люди навсегда исчезли из моей жизни. Именно поэтому я всегда считал Дайма и Винни Пола своими прекрасными друзьями. Soulfly выступали в крошечном клубе в Далласе, и братья Эбботы пришли меня поддержать. Я был тронут.

Став отцом, изменил ли ты отношение к жизни?

Не думаю, но поступил я как настоящий хулиган . Зион уже взрослый парень, здорово играть с ним музыку. Думаю, есть в этом что-то очень металльное – учить сына песням, в которых поётся «Нахуй Ментов!» и всё такое! Зион, кстати, любил металл ещё до своего рождения; его сердцебиение можно услышать в песне ‘Refuse/Resist’, первой на альбоме ‘Chaos A.D. (1993)

Тяжело ли оставаться радостным и позитивным после всего дерьма, которое случилось в твоей жизни?

Знаешь, я всегда считал, что в жизни всё закономерно. Есть место и для радостей, и для грусти. Я понял это, когда Sepultura впервые выступали в Бразилии. Пришло свыше 50 000 человек, концерт прошёл великолепно. Но одного парня зарубили топором. И с тех пор, похоже, я так и смотрю на жизнь. Смерть отца, Даны и моего внука, Моисея [в 2004]… всё это было ужасно. Но приходится мириться и двигаться дальше. Жизнь продолжается.

На каждом альбоме ты благодаришь Бога. Не испытываешь ли к нему ненависть после стольких трагедий?

Не знаю. Наверное, нет. Я уже объяснил, что в моей жизни есть баланс. Но я не хочу казаться религиозным человеком. Я терпеть не могу организованную религию. Вера для меня – это что-то личное и важное. Не могу объяснить, что для меня значит Бог. Однако я признаю, что высшая сила всё же существует.

Перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

---

Dimon