История записи альбома D.R.I. - “Dealing With It”

МЕРЗКИЙ ГНИЛОЙ ШЕДЕВР

[Статья из журнала "Decibel" за сентябрь 2009 года]

Когда в 1985 году хардкоровая команда D.R.I. подписала контракт с Metal Blade Records, сложно сказать, кто был шокирован больше – панки или металлисты. Увидев, что одни из любимцев хардкоровой сцены отреклись от DIY-эстетики – предыдущие альбомы группа выпустила на собственном лейбле Dirty Rotten Records – хардкорщики тут же запаниковали и принялись обвинять D.R.I. в продажности, хотя они всего лишь перешли на другой независимый лейбл.

Возможно, металхэдов это раздражало куда меньше – учитывая, что некоторые восходящие трэшевые команды с западного побережья, похоже, не понаслышке знали, что такое калифорнийский хардкор – но если посмотреть на список коллективов Брайана Слэгела, которых в начале 80-хприлично вдохновили команды НВБХМ, такой шаг казался неправдоподобным. Может быть, идея Брайана Слэгела собрать на своём лейбле группы Death Records (дочернего лейбла Metal Blade) – D.R.I., C.O.C., Cryptic Slaughter, Dr. Know и так далее – и выглядела гениальной, однако это отнюдь не означает, что многие с ним были согласны.

Мотивация самих D.R.I. была предельно проста – продавать больше пластинок. Музыканты этой неудержимой гастрольной машины родом из Хьюстона (штат Техас) хотели, чтобы новый альбом появился во всех возможных музыкальных магазинах, поскольку раньше их пластинку было днём с огнём не сыскать – вот Metal Blade и предложили решить эту проблему. В результате Слэгел ещё и косвенно стал причастным к развитию кроссовера. Несмотря на то, что ребята из D.R.I. довольно открыто стали «металлизировать» свои песни – использовать более медленный темп, писать более длинные песни и играть на двух бочках – сами они говорят, что чёткой цели играть металлическую музыку у них не было.

Вот почему в Зал Славы журнала Decibel мы вводим именно эту пластинку, а не одноимённый с жанром альбом ‘Crossover’ (1987), на котором группа уже осознанно стала смешивать металл с панком. ‘Dealing With It’ – это, по сути, чистый хардкор с тонким намёком на металл. Именно благодаря этой пластинке многие металлисты открыли для себя хардкор. А ещё два враждующих, но при этом похожих жанра, стали неразлучными друзьями, чья дружба длится уже почти 25 лет – благодаря чему на свет появились такие команды как Municipal Waste, SSS и многие другие. История альбома берёт своё начало в Сан-Франциско 1984 года, куда группа – вокалист Курт Брехт, гитарист Спайк Кэссиди, басист Джош Паппе и барабанщик Феликс Гриффин – перебралась из родного Техаса, чтобы ютиться в «дыре» – заброшенной пивоварне Теодора Хамма…

ЧАСТЬ I
САН-ФРАНЦИСКО, 1984

Одним из ключевых событий на альбоме ‘Dealing With It’ стал приход в группу барабанщика Феликса Гриффина. Как он к вам попал?

Курт Брехт: Мы гастролировали, и когда были в Сан-Франциско, [мой брат] Эрик решил уйти. Дорога его вымотала, ему надоели постоянные гастроли. Он ушёл, и мы взяли на его место Феликса из Остина (штат Техас), но тусовался он в Сан-Франциско. Совсем пацан. Помню, ему было лет 16, а выглядел он на 14.

Спайк Кэссиди: Мы дружили со многими командами из Сан-Франциско, и одной из них были MDC. Они-то и рассказали нам об этом парнишке и отличном барабанщике. Мы прослушали нескольких ребят, и среди них был Феликс – его мы и оставили.

Джош Паппе: Он дружил с парнями из MDC. Не знаю, играл он с ними или, может быть, репетировал.

Феликс Гриффин: Мне тогда лет 17 было. С D.R.I. я познакомился через MDC, с ними я репетировал. D.R.I. только вернулись с гастролей, и Эрик ушёл из группы. Я уже был знаком с Джошем, и он упомянул, что группа ищет барабанщика. Я некоторое время джемовал с MDC и D.R.I.

Повлиял ли его стиль игры на новое музыкальное направление в группе?

Кэссиди: Ему нравился металл. Это был его стиль. D.R.I. были немного быстрее, а он к такому не привык, поэтому приходилось его подгонять играть быстрее. Безусловно, он в отличие от Эрика был более «тяжелым» барабанщиком, его стиль игры больше подходил для металла, и Феликс добавил в нашу музыку две «бочки». А мы в свою очередь тоже пытались подсадить его на музыку, которую любили и которой вдохновлялись. Он со своими дружками до тошноты грузил меня записями Slayer и Metallica, поэтому вполне логично, что ему нравился металл. Да он нам всем нравился, просто мы не умели такое играть. Металл ведь был более навороченным, чем музыка, к которой мы привыкли. Нам для металлической группы не хватало более чёткого отполированного звучания [смеётся].

Брехт: Мы слышали, что паренёк хорош, и решили его попробовать. Он был молодым и мог играть полтора часа с головокружительной скоростью, и ему было хоть бы что. Забавно, потому что он, считай, вырос в дороге. Его, по идее, вообще не должны были пускать ни в один клуб, в котором мы играли, потому что он был совсем пацан.

Вы знали о существовании местных команд вроде Metallica и Exodus, находясь в Районе Залива?

Кэссиди: Мы, честно говоря, в Сан-Франциско этого не видели. Мы в Районе Залива больше по панку прикалывались. А вот когда приехали в Лос-Анджелес – там мы тоже много времени провели – металлическая сцена реально набирала обороты, и многие местные ребятишки постоянно врубали нам свои кассеты Exodus, Metallica и Slayer со словами: «Парни, вы просто обязаны заценить этих ребят!». Их музыка оказала на меня сильное воздействие. Она мне реально нравилась. В итоге я купил себе парочку кассет, и стал сочинять музыку под их влиянием. Кое-что отразилось и на песнях с альбома ‘Dealing With It’, вышедшего спустя несколько месяцев.

Гриффин: Я знал эти команды ещё до приезда в Сан-Франциско. Сначала услышал Metallica, потом Slayer и подумал: «Ни хрена себе! Вот это годнота!». Вот так. Две музыкальные сцены всё ещё были разобщены. Трэша не было – существовал металл и панк и всё. Кроссовера тогда ещё тоже не было. Безусловно, особой любви эти два жанра друг к другу не питали.

Паппе: Помню Exodus и Testament (Legacy). Мои приятели играли в группе Verbal Abuse [в Сан-Франциско], и мы постоянно выступали в одной программе с остальными металлическими командами. Не сказал бы, что был огромным поклонником спид-метала. Не уверен, что когда-нибудь покупал альбомы Exodus или могу назвать их песни.

Брехт: Нет, мы о них ничего не слышали. Мы записали альбом, отвезли его в Голливуд и отдали лейблу, на котором должна была выйти пластинка. И вот там мы впервые услышали обо всех этих металлических командах.

Почему на альбоме не играл Джош, хотя записывался на предыдущем миньоне ‘Violent Pacification’?

Паппе: Мы слонялись по Сан-Франциско и ни хрена не делали. Концертов мы дали очень мало. Мы всё пытались определиться с Феликсом. У меня возникли личные проблемы, и в итоге я перегорел. Я просто сказал: «Всё заебало! Еду домой», и уехал в Нью-Мехико, не собираясь возвращаться в группу.

Брехт: У него были проблемы личного характера, и ему пришлось на время покинуть группу.

Гриффин: Да, у него действительно возникли проблемы и он ушёл. Мы понятия не имели, вернётся он когда-нибудь или нет.

Кэссиди: Мы уже собирались записываться, у нас было готово порядка 10-15 песен и оставалось написать ещё немного, и вдруг Джоша накрыло, и он лёг в реабилитационную клинику. Его не было два месяца, и остальные песни дописал я.

Вы специально хотели сочинить больше металлических песен?

Кэссиди: Мы не сели за две недели до записи в студии и не сказали: «Давайте напишем пластинку». Мы её писали с тех самых пор, как выпустили мини-альбом ‘Violent Pacification’. Возможно, у нас даже остались кое-какие песни с ‘Violent Pacification’, и в итоге попали на ‘Dealing With It’. Мы писали новый материал, наверное, уже года два. Когда в группу пришёл Джош, у него было готово несколько песен, и над некоторыми он работал уже с нами.

Паппе: Думаю, ещё до моего ухода мы возились с теми песнями на репетициях. Эрик тогда был в группе. Многие песни на ‘Dealing With It’ вроде ‘Argument Then War’ и ‘Nursing Home Blues’ были написаны позже, когда ребята уже записывали альбом. Не помню, чтобы мы специально пытались играть металл. Помню, Феликс ковырялся с «бочками» и разбирался в технике игры.

Гриффин: Мы как раз подсели на «бэй-эриевские» команды. Я, например, начал использовать «бочки» в песне ‘Nursing Home Blues’.

А все ли в группе поддерживали идею сыграть в новом для вас стиле или же по этому поводу были разногласия?

Кэссиди: Сомневаюсь, что кто-нибудь из нас об этом думал. Большую часть музыки я писал под тексты Курта и приносил идеи на репетицию, либо на кассете или демке – либо просто играл остальным – и говорил: «Вот песня; давайте её учить и послушаем, кто что думает». Не припомню, чтобы кто-нибудь сказал: «Здесь слишком много металла» или: «Какого чёрта мы делаем? Решили направление сменить?». Всё было естественно, и нам это нравилось. Никто ни о чём не думал.

Брехт: Скажем так: проехавшись несколько раз по Штатам и став «концертной» группой, играя каждый вечер, мы поняли, что нам не хватает разнообразия. Песни у нас были короткие и быстрые, и поначалу концерты длились очень мало, поэтому у нас было два выхода: либо играть ещё 15 38-секундных песен, либо добавить в музыку другие элементы, сделав песню чуть медленнее и длиннее. Мы заметили, что другие группы, которые нам нравились, играют немного медленнее, но под их песни всё равно отрывались, поэтому мы решили намешать всего подряд. Мы не собирались играть металл и менять направление; мы просто хотели дать себе возможность немного передохнуть, а затем снова рубануть 15-20 минут хардкора.

Паппе: Когда я услышал, мне понравилось. Прикольно было. Не сказал бы, что песни были сильно растянуты.

Гриффин: Я раньше никогда на двух «бочках» не играл. Меня прикольнуло. Знаю, для ребят это было весьма необычно, но сыграть на «бочках» мне не составило абсолютно никакого труда.

Если вы ходили в бесплатную столовую и редко гастролировали, кто тогда оплатил запись альбома?

Брехт: Парни из MDC поговорили с нами и хотели выпустить ‘Dealing With It’, так что они нас свели с Табом Рексом, а он дал денег на запись.

Гриффин: Кажется, нам дал немного денег этот старый парень, у которого в Лос-Анджелесе было ещё несколько команд – звали его Таб Рекс. Он раскручивал лейбл R Radical Records. Вот он и отстегнул нам немного бабла.

Паппе: Кажется, мы вышли на него через парней из MDC. У них был свой лейбл R Radical Records, и в Лос-Анджелесе с ними работал только Таб. Он им вроде сам печатал копии, не знаю. Я не в курсе, какая там была ситуация с деньгами, но полагаю, что нам помог он.

Кэссиди: Мы работали с MDC и были с ними на одном лейбле, на котором выпустили ‘Violent Pacification и планировали выпустить ‘Dealing With It’. Заниматься этим собирался Таб Рекс.

ЧАСТЬ II
ОСТИН, ТЕХАС, 1984

Почему альбом записывался в Хьюстоне?

Кэссиди: Мы вернулись в Техас, чтобы сочинять и записать пластинку.

Гриффин: В Сан-Франциско у нас закончились все бабки, и моя мама нам немного перевела. Мы приехали в Техас и остались у неё дома, где и репетировали.

Брехт: Мы, в общем-то, жили в доме у мамы Феликса, и тусовались там минимум месяц. Не знаю, почему мы выбрали для записи именно Хьюстон, туда ведь приходилось каждый раз мотаться в студию, а потом ехать домой. Не знаю, как там с арендой – бабками распоряжались не мы.

Как получилось, что на басу сыграл Майки «Оффендер» [Дональдсон] (умер в 2007 во сне, причина смерти до сих пор не установлена – прим. ThRaSheR)

Гриффин: Я позвонил ему, когда мы были в Остине, и он нам здорово помог.

Кэссиди: Мы работали с MDC, и Майки был басистом на их первом альбоме. В итоге мы отыграли множество совместных концертов (с группой Offenders) и стали друзьями. Мы знали, что Майки классный музыкант, и он мог сесть и записать свои партии, поскольку в студии был уже не первый раз. Да он и сам был рад, что появилась такая возможность, тем более у него выдалось свободное время, поэтому решение было очевидным.
Брехт: Мы к нему обратились, потому что он был самым п*здатым басистом, которого мы знали. Ещё он был нашим другом. Мы ему предложили записаться и были очень рады, что он согласился, потому что Майки действительно был классным музыкантом – пусть земля ему будет пухом.

А почему он сыграл на басу только половину песен, а остальную записал Спайк?

Кэссиди: Он в то время играл в Offenders, поэтому времени у него особо не было. А нам некогда было репетировать. Мы знали некоторые песни, записали их и исполняли на концертах, поэтому попросили его выучить как можно больше, и считали, что его бас реально будет выделяться. И если это была, к примеру, 18-секундная песня, мы подумали: «Давайте не будем по такому пустяку беспокоить Майки; пусть запишет лучше ‘Nursing Home Blues’, где больше металла и медленная крутая партия».

Брехт: Он не мог постоянно тусоваться в студии, у него не было времени. Мы джемовали дома у мамы Феликса в одной из спален, готовясь к записи. Майки приезжал нечасто, но когда мог приехать, играл на слух и моментально разучивал песню.

Почему вы перезаписали песни с альбома ‘Dirty Rotten’ и сингла ‘Violent Pacification’?

Кэссиди: По двум причинам: мы либо немного меняли структуру песни, либо стиль, поэтому захотелось их обновить – не нравилась оригинальная версия. Версия ‘Couch Slouch’ на миньоне ‘Violent Pacification’ слегка отличалась от песни на альбоме ‘Dealing With It’. Мы изменили середину. Она замедлялась перед «мошерской» частью на двух «бочках» – раньше её не было. В начале ‘I Don’t Need Society’ целиком новое вступление и разгон – эти моменты почти полностью изменили песню.

Брехт: Мы перезаписали многие песни, потому что были довольны первой пластинкой. Качество там было на любителя.

Каково было услышать новый материал в профессиональной студии?

Кэссиди: Потрясающе. Первая пластинка звучит как приёмник под водой; ужасное качество звучания. По сравнению с современными пластинками ‘Dealing With It’ звучит не лучше, но тогда для нас это были большие перемены и мы не ожидали, что запишем такой альбом. Было круто, конечно.

Гриффин: Отлично!

Брехт: Круто! Но для меня и первый альбом был потрясающим. Представь, услышать свою музыку на высококачественной студийной аппаратуре. Голос с различными эффектами – хором, эхо и всё такое – звучал ещё лучше. И на альбоме ‘Dealing With It’ мой голос действительно звучал намного лучше.

Что сказал отец Курта насчёт песни ‘Mad Man’, на которой вы записали, как он вас отчитывает?

Кэссиди: Ему было не до веселья. Мы придумали задник ‘Mad Man’, где он стоял в «семейниках» со свёрнутой газетой и орал. В итоге он его увидел, и ему было не до шуток. Кажется, он спросил, где его проценты.

Брехт: Ему это совсем не понравилось. Не знаю, слышал он песню или читал текст в моей книге «Испытай Громкое Чувство» (See The Loud Feeling). Он её каким-то образом достал и прочитал. Он ничего не сказал, но, наверное, ему было обидно. Не знаю. Мы потом постоянно шутили на эту тему. Он всегда спрашивал: «Где мои бабки, засранцы?».

Он на самом деле был таким деспотом или это было преувеличение?

Кэссиди: Преувеличение, конечно. Мужик ни в чём виноват. Он приходил домой, отпахав целый день на работе, открывал дверь и слышал, как шайка пацанов врубает усилители на полную мощь и делает вид, что играет музыку, хотя он слышал лишь ужасный шум – и должен признать, так и было. И он приходит домой расслабиться, как он и говорит, но не может. И ему приходится барабанить в дверь и просить нас, чтобы мы свалили из дома. И судя по его интонации и словам, он не очень нам рад. Мужик он был хороший. Он нам действительно позволял играть музыку чуть ли не каждый день, а мог бы взять и запретить. Но отец Курта нам многое позволял.

Брехт: Он мне потом часто напоминал, когда мы уехали из дома, жить ему стало лучше. Он говорил: «Как только вы свалили и перестали репетировать, мне ваша группа сразу понравилась». Его просто доставал этот постоянный шум, и его можно было понять.

В ваших текстах прослеживалось интересное сочетание глупости и более серьёзных песен. Кто их писал?

Кэссиди: Безусловно, с первых дней основным автором текстов в группе является Курт и всегда им, наверное, будет. Я пишу большую часть музыки, но иногда балуюсь лирикой. Джош написал текст и лирику для ‘God Is Broke’ («Боженька на Мели») и ещё нескольких песен. Он брал текст Курта и писал под него музыку. Кажется, Джош написал для нескольких песен пару куплетов или припев.

Брехт: По большей части – я, но Спайк тоже всегда что-нибудь сочинял. И я позволял остальным ребятам делиться идеями. Джош написал ‘God Is Broke’ и, может быть, парочку других тем. Спайк написал ‘Slit My Wrist’ («Порезал Вены»), ‘Reaganomics’ («Рейганомика») и ‘Busted Again’ («Опять Спалили»).

Считаете ли вы, что менее серьёзные песни, вероятно, помогли вам привлечь внимание металлической сцены, где до политики людям не было никакого дела?

Кэссиди: Безусловно. Поначалу мы были политической хардкоровой командой. Мы стали чересчур серьёзными, поэтому сказали себе: «Нужно добавить немного веселья и приколов. Мы уже перегибаем. Всё должно быть по приколу». Мы сделали это осознанно. Мы писали песни, от которых угорали не только мы, но и наши друзья и близкие.

Брехт: Мы хотели всего понемногу. Мне никогда не нравились команды, у которых в творчестве был один юмор. Мне такая клоунада никогда не нравилась. Мы хотели добавить немного юмора, чтобы это не выглядело слишком серьёзно, потому что лично для нас, команды вроде MDC – я их очень люблю – были чересчур серьёзными.

Когда в группу вернулся Джош?

Паппе: Когда я с ними связался, они, вероятно, уже записали альбом. Я неожиданно позвонил и спросил: «Вам басист ещё нужен?», и они ответили, что нужен.

Брехт: Как только он сказал, что готов вернуться, мы тут же ответили: «Конечно, давай». Тут же его вернули, и всё стало как прежде.

Кэссиди: Кажется, он вернулся в группу ещё до выхода альбома. Его не было-то всего несколько месяцев. Мы снова поехали в Калифорнию в офис лейбла Metal Blade, и он уже был с нами.

ЧАСТЬ III
ЛОС-АНДЖЕЛЕС, 1985

Если Таб Рэкс собирался вам помочь с релизом ‘Dealing With It’ на своём лейбле R Radical/Rotten Records, каким образом вы выпустили альбом на Metal Blade?

Кэссиди: Это ещё с тех времён, когда мы подолгу тусили в Лос-Анджелесе и жили в фургоне. Мы там выступали и пытались выжить. Жить нам было негде. Жили там, где парковали фургон. К нам приходили многие ребята, тусовались с нами, включали записи местных команд, знакомили с другими музыкальными стилями. Одним из них был Кейтон [Де Пена] из Hirax, которые были подписаны на Metal Blade. Он через кого-то достал альбом ‘Dealing With It’, затем приехал и болтал с нами. И потом… не уверен, после нашего знакомства или до него, но Кейтон отвёз пластинку Брайану Слэгелу и сказал: «Ты должен подписать этих ребят или хотя бы заценить их альбом».

Паппе: Мы долгое время тусовались в Лос-Анджелесе и жили в фургоне. И мы там выступали, тогда-то к нам и начали проявлять интерес металхэды. Некоторые ребята вроде Брайана Слэгела и Билла Метойера видели наши выступления, а потом хотели пообщаться.

Брехт: В общем, Слэгел позвонил Табсу, а он уже заплатил за альбом, и Брайан сказал: «Слушай, а отдай их мне», и парень, в общем-то, просто взял и отдал за ту же сумму, которую потратил на раскрутку альбома.

Боялись ли вы подписывать контракт с металлическим лейблом?

Кэссиди: Да, немного. Мы не ожидали, что альбом привлечёт такое внимание. Это был всего лишь лейбл, а мы хотели продвигать свою пластинку, нам хотелось видеть её во всех возможных музыкальных магазинах, и конечно же на таком лейбле шансов на успех куда больше. А поскольку мы были, по сути, на своём собственном лейбле, всё остальное было на порядок лучше. Мы видели, что пластинки команд лейбла Metal Blade были во всех магазинах. Правда, мы никак не ожидали, что этот переход вызовет такую шумиху в панковской среде, и нас стали обвинять в продажности.

Брехт: Я всё никак не мог решиться. Я как раз не спешил подписывать, потому что привык к DIY-этике, и мне хотелось сделать, как Minor Threat и Black Flag. Я тогда не хотел никуда уходить. Вся выгода шла нам, и альбом могли бы купить у нас. Я боялся, что потом не вылезу из долгов, но всё оказалось куда лучше. Metal Blade были самым крутым лейблом и до сих пор таковым являются.

Паппе: Меня это абсолютно не беспокоило. Мне было плевать. Мы думали, как лучше продвинуть альбом, потому что с этим был напряг, и мы хотели, чтобы альбом был доступен во всех музыкальных магазинах. Нас заботили не столько деньги, сколько сама дистрибуция пластинки.

Это был один из первых панковских альбомов, который стали слушать металлисты, и во многом это было связано с тем, что он вышел на лейбле Metal Blade. Вы заметили, что на ваши концерты стала ходить другая публика?

Брехт: Да, публика вдруг поменялась.

Кэссиди: Даже когда вышел ‘Dirty Rotten’ , на концертах тусовались патлатые ребята, и им была интересна наша музыка. Просто им зачастую прилично доставалось, а нам это совсем не нравилось. Ребята ведь приходили посмотреть на нас, и я не хотел, чтобы они заканчивали вечер в больнице.

Паппе: Да, на концерты приходило меньше агрессивных скинов и больше длинноволосых ребят в косухах. Помню, в первом своём туре с D.R.I. мы играли на каком-то кукурузном поле, и было человек десять, а потом вдруг выступали в Olympic Auditorium с компании Slayer и C.O.C.

Гриффин: Безусловно, металлистов на наших концертах стало гораздо больше, и это было странно, потому что они тогда в основном ходили на концерты более успешных и именитых команд – от неприкосновенных Judas Priest до Metallica. У этих групп были качественные записи, поэтому мне было непривычно после панковской среды почувствовать к себе особенное отношение. Странное было ощущение. Я не мог въехать, что происходит.

Помните ли какие-нибудь стычки между двумя лагерями фэнов на концертах?

Брехт: Да, скинхэды-нацисты любили вломить патлатым. Такое происходило постоянно. Иногда творилась полная жесть. Постоянно приходилось прерывать концерт. Вечно было одно и то же – панки и скины дрались с металлистами, которые обычно никогда не приходили в те клубы. Чувак, это напоминало зону военных действий. А через пару лет драки прекратились, и все стали дружить.

Паппе: Если в начале 80-х у тебя были длинные волосы, и ты приходил на концерт хардкоровой команды, легко можно было уйти домой с парочкой переломанных рёбер. И чуть ли не в одночасье всё прекратилось. Наверное, потому что очень многие команды стали смешивать два стиля. Всё стало единым, больше не было двух разобщённых сцен и никаких противостояний.

Кэссиди: Когда вышел альбом ‘Dealing With It’, наступило полное слияние двух стилей. Появилось намного больше металхэдов, готовых постоять за себя, и никто их не выкидывал из клубов. И вскоре панки и металлисты поняли, что, в общем-то, не сильно и друг от друга отличаются, и стали тусоваться вместе.

Грффин: Было не всё так плохо. Во всяком случае, ерунда по сравнению с тем, что мне довелось увидеть на панковских концертах.

А вы знали, что команды вроде Slayer и Anthrax носили футболки D.R.I. и постоянно упомянали о группе в интервью?

Кэссиди: Мы этого не видели, но нам рассказывали, и было круто. Мы часто слышали, что Дэйв Ломбардо дико котирует D.R.I., и нам это казалось прикольным. Дэйв всегда был классным парнем.

Брехт: Да, я уже об этом знал. Мы считали, это прикольно. Забавно.

Паппе: Думаю, как только мы подписали контракт с Metal Blade, к нам стали испытывать интерес. Прикольно было видеть, как команды, которые выступали перед аудиторией в 5 000-10 000 человек либо на фестивалях в Европе, носили футболки с нашей группой.

Гриффин: Я понятия не имел, пока не услышал, что Дэйв Ломбардо котирует D.R.I.

Вы слышали панковское влияние в музыке трэшевых командах?

Кэссиди: Конечно. Она напоминала быстрый панк, только сыгранный крутыми музыкантами. Было потрясающе. У них была эта панковская «сырость», агрессия, мощь – всё то, что нам нравилось в панке. Только это был совершенно другой уровень. Здорово было.

Брехт: Да, конечно. Они играли с панковской скоростью, но гитары звучали в стиле металла. Вокал, правда, был другой. Я так высоко петь не умею – я просто ору или говорю в микрофон.

Паппе: Slayer – прекрасный тому пример. Они начинали как кавер-группа Judas Priest.

Грффин: Когда я увидел Slayer во время их первого тура, они напомнили мне Judas Priest, только сыгранной на молниеносной скорости. Охуительно.

Не удивляет ли вас, сколько металлических команд перепели за многие годы ваши песни?

Кэссиди: Думаю, в какой-то степени, удивляет. Мы знали, что оказали влияние на многие группы, и многие просили нашего разрешения. Мы слышали, что они исполняли наши песни на концертах, и думаю, таким образом, демонстрировали уважение к нам и нашей музыке, так что, на мой взгляд, это прикольно. Но всё это происходило не сразу, поэтому шокированы мы не были.

Брехт: Да, причём очень. Довольно прикольно. Я жду, пока это сделают ребята из Metallica. Я тогда могу спокойно уходить на пенсию [смеётся]

Паппе: Никогда бы не подумал, что мы оказали такое влияние на металлическую сцену. Может быть, просто время было удачное.

Гриффин: Я слышал, что ребята из Slayer записали несколько каверов и всё. Бабки я за это всё равно не получаю, поэтому мне всё равно.

Глядя на современные команды вроде Municipal Waste, влияние альбома ‘Dealing With It’ и D.R.I. становится очевидным. Уверен, вы слышите в их музыке элементы D.R.I.

Кэссиди: А я так не считаю. Я сегодня не настолько активно занимаюсь музыкой, как раньше, поэтому за многими просто не слежу, но может быть, оно и так. Не знаю. Я не могу послушать группу и сказать: «О, на эту группу оказали влияние D.R.I.». Лично я этого не вижу и не замечаю, но другие замечают и говорят: «Они звучат точь-в-точь как D.R.I.!». Ну и хорошо, только я этого не слышу.

Брехт: Нет, я этого не вижу, но мне постоянно говорят: «Зацени их! Они звучат как вы, ребята». И я послушаю, но всё равно не слышу. Я об этом только от других узнаю. Например, Дэйв Грол мне говорил. Да многие говорят, что Municipal Waste очень на нас похожи.

Паппе: Я далёк от современной музыки. Я до сих пор слушаю хардкор 80-х – каждый день слушаю Circle Jerks и Black Flag. Наверное, и в 80 лет буду их слушать. Но я понимаю значимость альбома. Каждый на нём нашёл что-то для себя.

Гриффин: Я только 3-4 года назад узнал о том, насколько влиятельная и крутая команда D.R.I. Я этому очень рад и благодарен. Я не знал, что пластинка окажется настолько значимой. Это большая честь.

Материал и перевод: Станислав “ThRaSheR” Ткачук

---

Dimon