«Барабанное Торнадо». Интервью с Ником Мензой из Megadeth за 1992 год

Интересное интервью барабанщика Megadeth Ника Мензы (Nick Menza) американскому журналу “Modern Drummer”, ноябрь 1992 года, автор: Мэтт Пейкен (Matt Peiken), Посвящается светлой памяти Ника!

Ник Менза вырос в семье, в которой часто звучала музыка в стиле джаз, в исполнении разных биг бэндов. Его отец, Дон Менза, один из самых уважаемых и почитаемых джазовых тенор-саксофонистов. В гости к Мензам частенько заглядывали такие легендарные барабанщики как Бадди Рич и Шэлли Мейн. Первая установка с двойной бас-бочкой появилась у Ника Мензы благодаря Луи Беллсону. Поэтому мастерский барабанщик из Ника народился совершенно естественным образом – помогла бунтарская молодость. Надо сказать, что металлической музыкой Менза «заболел» с самого начала. Несмотря на то, что он рано открыл для себя музыку и имел возможность учиться у барабанщиков мирового уровня, жизнь Мензе медом не казалась. После серии нескольких неудачных попыток затесаться в составы пары-тройки рок-групп Лос-Анджелеса, в конце 80-х Менза получил место барабанного техника Megadeth, на тот момент набирающей популярность трэш-команды. Путь из роуди в барабанщики Megadeth был весьма тернист, но Менза был просто обязан осилить эту дорогу.

Сегодня, завязав с экспериментами с разными нехорошими веществами, преодолев сомнения в собственных силах, и фактически заявив о себе во всеуслышание, Менза и его коллеги по группе начинаю пожинать плоды собственной настойчивости. Новый альбом Megadeth «Countdown To Extinction» блещет песнями с более чистым звучанием и более доступными для понимания, чем это было в прошлом. Эти парни повзрослели, но никак не опопсели. Когда платиновый статус уже практически маячит на горизонте, Megadeth готовы начать свое первое хэдлайнерское турне. Да и сам Менза впервые чувствует, что группа эмоционально настроилась и готова принять, как победу, так и поражение.

Если сравнивать, как ты играешь на новом альбоме и на своем дебюте в составе Megadeth, на «Rust In Peace» ты чаще нас удивлял, выдавая неожиданные партии.

Ник: В период «Rust In Peace» наша группа оставалась функционировать под маркой этакой бесконтрольной, прогрессивной трэш команды, и это был мой дебют в составе Megadeth. На момент моего появления, большая часть песен была уже написана, причем песни эти были с бешенной сменой размерностей, поэтому я из кожи вон лез, стараясь соответствовать. А на концертах от этих замороченных партий так вообще башка раскалывалась. Я себе говорил: «Мама дорогая, ну зачем я тогда в студии такую сложнотень себе напридумывал?». Такие пени, как «Take No Prisoners», «Five Magics» и концовка «Rust In Peace», по части барабанных партий, для меня это какой-то ребус. Но и сама эта пластинка была переходной для группы. Песни «Countdown To Extinction» можно расценивать более слушабельными – и я сам играю попроще – а также мы знаем, что это самая лучшая пластинка Megadeth в альбомном каталоге.

Почему же она для тебя самая лучшая?

Песни мелодичные, мы сами играем очень слаженно, и при этом чисто. Почувствовали, что все что сочинили и записали – отвечает нашим художественным стандартам, но вместе с тем, по-другому эти песни сыграть было не реально. На этом альбоме сами песни реально вышли на передний план, и все остальное подвинули.

Когда записывал «Rust In Peace», старался заявить о себе как о барабанщике?

Да, чувствовал такую потребность. Сами понимаете, мы же говорим о Megadeth, я понимал, что должен рвать только вперед, выжимать из себя все до последней капли. Мне было важно придумать мощные, сложные по своей структуре партии, чтобы подростки-фанаты слушали, и тихо х*ели. Ребята в группе меня в этом плане поддержали. Когда репетировали, Мастейн придумывал множество барабанных партий, при этом часть его партий мне вовсе не обязательно было играть «копейка в копейку». Довольно часто эти партии были для меня нестандартны, к примеру, ритм малого барабана в размере одна треть, вместо две-четверти. Навязывание партий со стороны Мастейна меняне обламывало, потому что я уважал его как автора-сочинителя. Если я что-то из его «запарных» барабанных придумок не понимал, Дейв сам садился за барабаны, показывал что к чему, объяснял.

Честно говоря, я еще никогда так интересно играть не учился. Выбор направления без осознания общего подхода, при этом чувство удовлетворения от конечного результата. Дейв мог показывать мне какие-то партии, я их играл, при этом мое имя стоит на пластинке. Могу честно вам признаться, все было сыграно мной без сэмплов, эффектов и прочих какашек. Если сравнить мои партии на «Rust In Peace» и на нашем новом творении, партии эти очень сухие, без использования сэмплов и реверберации.

Во время записи «Rust In Peace» продюсер Майк Клинк меня конкретно озадачил, ему было нужно, чтобы партии звучали механически, а мне – естественно. Если вспомнить прошлое, и такие группы, как Rush и Led Zeppelin, для меня общее звучание этих команд определяли именно барабаны. Вот как сейчас звучит рабочий барабан, мне лично совсем не нравится. Это искусственное, надуманное звучание. Восьмисекундная задержка, ну сам тон барабанов какой-то идиотский. В моем представлении представлении все эти эффекты нужны для тех барабанщиков, которые плохо играют, чтобы прикрывать свои ошибки. Когда наши записи слушаешь, в ряде партий можно расслышать мое дыхание, а цифровая методика записи рубит на корню всю эту живость и естественность. Все нюансы моего исполнения на пленку попадают, и для меня это самое главное.

Новый альбом, на мой взгляд, демонстрирует, что вы стремитесь к более чистому звучанию и к более качественным песням.

Когда записывали «Countdown…», нам реально нужно было добиться того самого пресловутого кача. Многие старые песни, и часть печен с «Rust In Peace» хреновато звучали на больших стадионах Когда играем все эти наборы супер скоростных риффов, публика не может разобрать отдельную нотную палитру. С опытом пришло понимание того, что песни помедленней звучат на концертах грандиозней, и подростки в толпе под такие темы рубятся активней. Но я не сказал бы, что мы пошли на компромисс или как-либо коммерционализироали собственную музыку. «Коммерция» и «компромисс», не более, чем репортерские штампы, причем тех писак, которые и в музыке не разбираются. Мы сыты по горло всем этим трэшем и спидом, поэтому «Countdown…» это наша попытка создать новую музыку, а именно «металл с прокачкой». Каждая наша песня обязана быть со своим настроением или настроем. Даже моя мама, фанатка музыки кантри, сказала, что ей наш новый альбом приглянулся. Я только порадовался.

Понятно, на «Countdown» ты специально не раскрывал свой барабанный потенциал. Может ты в этот раз свой стиль решил поменять, или там барабаны с тарелками?

В каждой песне использовал что-то свое, особенное. Пока искал мне подходящее, перелопатил 30 разных рабочих барабанов и сотню тарелок. Для каждой песни подбирал свою тарелку райд, при этом подгонял звучание этой тарелки под мелодию. Все дело в музыкальном вкусе, и в этом вопросе меня никто не ограничивал.

Многие трэш команды стремятся звук свой почистить, ты не считаешь что из-за этого тррэш «выпаривается»?

Трэш никогда не умрет, потому что всегда найдутся бунтари-подростки рвущиеся слушать ту музыку, которая достает их родителей или учителей в школе. Мы все еще играем трэш, но на мой взгляд сделали шаг за рамки данного жанра. Если сравнивать с теми командами, которые сегодня считаются трэшевыми, мы больше не трэшевая банда. Megadeth давно играют на сцене, и повзрослели.

Знаю, что ты записал всего лишь вторую пластинку с группой, но почему Megadeth повзрослели именно сейчас, в этой точке своего творческого существования?

Да потому что впервые песни активно сочиняли коллективно, и это задало направление музыки. Я написал слова для каких-то песен и музыку тоже, но, к сожалению, многое из мною созданного на саму пластинку в итоге не попало. Я сочинил песню, которая называется «New World Order». Группа Zoetrope, которая выступала у нас на разогреве в Чикаго, купило права на мою песню, и мне, как автора, это льстило. Я написал часть слов для одноименного с альбомом трека, что-то для «Captive Honor» и «Ashes In Your Mouth». Я являюсь соавтором музыки песни «Break Point», тоже в альбом не попала, но на оборотную сторону первого сингла прокралась. На барабанах играть эту песню сплошное убийство, мощнее, интенсивней и наворченей любой песни на «Countdown». Просто моя песня не вписалась в контекст данной пластинки.

А еще ты постоянно играл под метроном. Не запарился?

Сначала все было легко. На самом деле, те, с кем я работал, возмущались, так как считали, что я не умею держать ритм. Меня их слова сбили с толку, и я решил, что без метронома реально лажаю. По ходу записи «Rust In Peace», какие-то песни играл под метроном, а какие-то нет, руководствуясь общим настроением песни. Но для новой пластинки все партии записал с метрономом – поэтому темп меняется. На репетициях мне Макс Норман помог, и я метроном запрограммировал. Я сказал ему, что какой-то ритм держать не могу, и что часть партий нужно замедлить, а потом, в припевах, ускорить. Поэтому не скажу, что под метроном играл «от и до». В песне «Sweating Bullets», когда из перекатов я перехожу в обычный ритм, тем повышается на 2-3 удара в минуту.

Тогда зачем метроном вообще использовать?

Чтобы ритм «не плавал» на протяжении всей песни. Наши песни напичканы сменой размерностей, возвышениями, падениями и затяжными паузами, и прочими необычными фишечками. Как только начинаешь полагаться на метроном, теряется настрой, а для нас это было просто не допустимо. При этом мы хотели, чтобы все было сыграно точно, с согласованием партий. Играя под метроном, песню можно начать с гитарного риффа, потом вступают барабаны и все начинает замедляться, при этом можно быть настоящим мастером игры под метроном. Вот почему мы замедляем или ускоряем метроном на один-два удара, в определенных партиях. Все ради достижения большей естественности. Когда же я слушал барабанные партии с наложенной грубой гитарой, мне было не по себе, казалось, что я слышу море ошибок. Когда же гитара и бас работали в общей связке с барабанами, в представлении Макса это было круто, и здесь он был прав.

Вот слушаешь твои слова и можно сделать вывод, что в последнее время ты намного активней участвуешь в творческом процессе группы, и это удивляет с учетом того, что пресса давно нарисовала портрет Дейва Мастейна как «главного на песенной поляне».

Вы намекаете на то, что Дейв – тиран? (смеется) Я сейчас объясню, дело в том, что в прошлом в его окружении болталось так много некомпетентных людей, что он был просто вынужден играть роль этого самого тирана, и всех подчинять своей власти. Все эти люди, под мастейновской пятой, были лишены творческой активности и веры в собственные силы. Надо учитывать еще и то, что я песни начал сочинять не за один день. Первые гастроли Megadeth были для меня своего рода проверкой, и я играл, и помалкивал. Нам понадобилось около года для того, чтобы обжиться друг с другом в одном коллективе. Другие скорее всего гадали, сдюжу ли я, выдержу или превращусь в негодяя, или как буду вести себя в первоклассной группе гастролирующей по миру. Я появился в Megadeth в самый подходящий момент в их истории, но при этом также испытывал на себе давление соответствовать репутации группы. И потом я должен был подходить им как музыкант и как личность.

Вспоминаю свой первый концерт как барабанщика Megadeth. Мы тогда выступали в каком-то клубе в Северной Калифорнии. Я тогда настолько сильно выложился, что уходил со сцены с одной мыслью: «Все, сейчас сдохну!». Мне хотелось играть с тотальной самоотдачей, но я тогда себя настолько завел, что просто надорвался. Потом я начал сомневаться в себе, спрашивал себя: «Я выдержу ли я играть с той же самоотдачей в течение годичного тура?». Около месяца я привыкал и входил в нужный ритм, и сегодня для того, чтобы настроится и подготовится к грядущему туру, мне надо около двух недель. Невозможно сорваться с места и мгновенно окунуться в импровизацию. Я могу целый месяц репетировать сидя дома, но все равно это не идет ни в какое сравнение с живым концертом, когда играешь в свете софитов и переживаешь всю концертную нагрузку. С такой же интенсивностью как на концерте, репетировать просто не реально.

Как ты оцениваешь прошедшее турне «Битва Титанов»?

Мне лично понравилось. Это было мое первое масштабное турне, причем концерты на огромных стадионах. Мы адски отжигали. Я был так взволнован, словно на моих глазах осуществляется моя мечта, но вместе с тем мы к данному туру очень серьезно готовились. Тогда я понял, что прийти в известную группу это еще полдела. В турне нужно правильно питаться и высыпаться. И потом на гастролях не понимаешь, насколько быстро себя выматываешь. После столь интенсивного выступления мне нужно какое-то время для того, чтобы очухаться, прийти в себя. Концерт сродни занятиям в тренажерном зале. Прежде чем начать разминаться я около недели страдаю от боли, адски ломит шею и мускулы. Когда играю, чувствую себя в роли спринтера, весь концерт мчусь словно белка в колесе, на полной скорости.

Ты всегда так неистово лупил по барабанам?

В принципе, да. Я всегда лупил по барабану также сильно как Бонэм, и в целом я жесткий барабанщик. Я играю тупыми концами своих барабанных палочек, потому что тупые концы дают большую атаку, и мне просто нравится отрываться. Я играю на больших тарелках, 51 см. в диаметре для тарелки «крэш» и 61 см. для «райдов». Наращиваю звучание, и грохочу еще громче и пафосней.

Одно время я играл на томах только с верхним пластиком, но потом понял, что двухпластиковые томы громче, и лучше резонируют. Если честно, барабаны в моей последней установке были стандартного размера, никаких особо мощных томов или же концертных томов. Эти стандартные барабаны резче по звучанию и лучше по тону. Когда играешь на барабанах большего размера, теряются отдельные ноты. Эти ноты утопают в общем звучании. Я с удовольствием самостоятельно настраивал свои барабаны, экспериментировал со всеми вариантами пластиков для нахождения наилучшей комбинации звучания и долговечности. Хочу постоянно играть на пластиках фирмы «Ambassadors» с особым покрытием, только вот минут за пять их пробиваю. Поэтому сейчас играю на пластиках «Aquarians», потому что они дольше служат. Почти все прошлое турне я играл на одном рабочем барабане и ничего не менял. Попросил своего техника другой барабан мне не подсовывать, так как этот звучал просто убойно.

Надо признаться, что и на бас-бочках ты играешь так же мощно и с такой же атакой. Высокое положение ноги на педалях не ограничивает твою скорость?

Педали у меня настроены очень туго. Натяг сильнейший, поэтому и играть на них нужно «с оттягом». Люблю, когда в моей педали стоит деревянная колотушка, потому что как только добиваешься «педального свинга», появляется и искомая синхронность. И каждый удар не требует от барабанщика особого усилия. Если честно, я делаю акценты через удар, но это чисто моя фишка. Часто барабанщик садится за мою установку и не понимает, как я на ней играю, все потому что педали по их стандартам настроены очень туго, но мне как раз самое то.

Столь громкое исполнение, оставляет ли оно тебе пространство для динамики?

Толика динамики присутствует. На концертах не так слышно, но вот на новом альбоме я играю на хай-хете в определенных партиях, и делаю акценты с чередованием. С учетом изменения громкости, Megadeth трудно назвать очень динамичной командой, но при этом мы добавляем динамичности в собственную музыку, к примеру, на таких песнях, как «Foreclosure Of The dream» с новой пластинки.

Можно ли сказать, что ты увлекся барабанами по причине громкости этого музыкального инструмента?

Да, так оно и есть, потому что я вырос в совершенно иной обстановке, то есть все всегда было тихо и спокойно. Мой отец был джазовым музыкантом, и я вырос глядя на многих знаменитых джазовых барабанщиков. А еще мой отец слушал классику, следовательно, меня самого потянуло в противоположную сторону. Вот если бы мой батя был бы рокером, я бы, скорее всего, увлекся бы джазом, или любым другим музыкальным жанром, потому что подростку бунтовать это самое то. Прикольно противостоять воле собственных родителей. Но я все равно роком бы увлекся.

Я впитывал в себя влияния джазовой сцены, и подружился с такими парнями как Ник Корелли и Шэлли Манне. Луи Беллсон ежегодно получал от фирмы производителя «Singerland» по парочке новых ударных установок, и одну из этих «кухонь» одалживал мне. Именно тогда у меня появилась моя первая установка с двумя бас-бочками, причем сохранилась она у меня до сих пор. Стив Гадд заезжал к нам в гости и именно он посоветовал мне прорезать дырку на внешнем пластинке бас-бочки. Мой отец увидел эту дырень и офигел, а Гадд сказал, что так барабаны звучат гораздо круче. Он засунул в бочку подушку, тем самым добился глухого звука. Я оценил его новшество по достоинству.

Ты тогда понимал, что общаешься с легендарными барабанщиками?

Какое там. Даже и не подозревал. Я относился к ним как к самым обычным парням, зависающих у нас дома. Мой отец начинал карьеру как тенор-саксофонист в группах Беллсона и Бадди Рича. Ко всему прочему он выпустил 5-6 альбомов, на которых играли Шелли и Ник, а еще с ним играл другой просто обалденный джазовый музыкант по имени Джон Денс. Все эти барабанщики были просто одержимы точностью и техникой, и я обогатил всем этим свой каталог риффов, но не в моих правилах пользоваться этим каталогом прямо сейчас. С возрастом и с опытом, я, скорее всего, начну двигаться в направлении сплава прогрессива и фьюжена, и, возможно, когда-нибудь буду играть джаз вместе со своим отцом. Мне уже приходилось с ним джемовать, но это не тот музыкальный жанр, в котором я могу раскрыть свой потенциал.

Ты вырос в Лос-Анджелесе и впитал в себя влияния местной сцены, насколько этот опыт формирует твой собственный стиль?

Я родился в немецком городе Мюнхене, и лет в пять переехал с родителями в Штаты. Потом увлекся музыкой таких групп, как Rush и Zeppelin, первыми пластинками Scorpions и Van Halen, и все это было еще до формирования местной сцены. Творчество названных мною команд сформировало мои музыкальные вкусы, поэтому и играть я начал примерно в том же стили. Мой стиль это нечто среднее между Джоном Бонэмом и Нилом Пиртом. Я брал пару уроков у Джо Поркаро, Чака Флоуверса и Ника Цироли. Я всегда с удовольствием был готов постучать с парочкой барабанщиков постарше, с которыми играл мой отец. Надо признаться, что я относился к своим занятиям на барабанах спустя рукава; никогда не повторял те элементы, которые мне показывали другие барабанщики. Я играл такой элемент 5-10 минут, а потом говорил: «Ой, все, достало», после чего одевал наушники и джемовал под записи Rush или Zeppelin.

Могу честно вам признаться, я знаю досконально партии ударных всех песен Rush и Zeppelin, причем «нота в ноту». Другие барабанщики могут обратится ко мне за советом, показать им ту или иную партию из альбома Rush «Hemisphere», или партии с другой какой их пластинки, и я легко это сделаю. Если честно, копируя других, я сам научился играть. Когда играешь под чужие записи, учишься размерности и фразировки. Многие начинающие, молодые ударники этого не понимают, я же советую им играть под пластинки. Чужие записи помогают проникнуться атмосферой той или иной песни. Вы играете вместе с теми, кто объективно играет лучше вас, при этом играете правильно, потому что есть запись и есть четкая партия.

И когда ты в конечном итоге оказался в Megadeth, решил применить все свои старые наработки, элементы которые ты позаимствовал или разработал, слушая других ударников?

Без сомнения. Ловлю себя на мысли, что снимаю риффы, в свое время сыгранные Пиртом и Бонэмом. Меня мотивирует тот факт, что те барабанщики, которых я копировал в дестве продолжают и сегодня играть на сцене. Они – мои современники, и в определенном смысле, я продолжатель их традиций.

Когда же ты начал формировать, разрабатывать свой собственный стиль?

Когда пришел в Megadeth. Свой стиль у меня был и до этого, раньше, только вот не подворачивалось возможности выразить себя в оригинальной музыке. Я играл в одной группе с Келли Роудсом, братом Рэнди Роудса. По сути, это была моя первая настоящая группа. Мы играли стандартный блюз-рок и даже выпустили пластинку, «Rhoads Into The Future». Она вышла на немецком лейбле «Interchord Records». Не знаю, может сейчас та запись уже стала редкостью, но если вы найдете тот диск, от души посмеетесь!

Можно сказать, что Megadeth появились в твоей жизни в тот самый момент, когда ты не мог найти себе применение?

Да, конечно. Я тогда работал на стройке – фундамент заливал, крыши крыл, кирпичи клал, цемент месил – тяжкий труд, который убивал не только меня, но и мои руки. Тогда я понял, что для того чтобы быть востребованным, иметь возможность попасть в студию, иметь возможность немного подзаработать, я просто обязан стать хорошим барабанщиком. Брался я и за сессионную работу, на моем счету парочка сессий, но мне не нравилась перспектива так и засохнуть где-нибудь в одной из студий. Хотелось выступать на публике, хотелось иметь возможность во всеуслышание заявить о себе. Мне хотелось активно выступать в Лос-Анджелесе и его окрестностях, потому что я знал, что в конечном итоге меня заметят и в свою группу пригласят. Что в конечном итоге и случилось. Скооперировался с Ником Шаффером, и он обо мне в Megadeth словечко замолвил.

Получается, что жизнь в Лос-Анджелесе в тот момент помогла тебе пробиться?

Окажись я где-то в другом городе, мне бы пришлось явно не сладко. Вот смотрю я на многие группы, на многих музыкантов, как они все в Лос-Анджелес подтягиваются, рассчитывают тут прорваться, и могу пожелать им только одного – удачи. Чтобы куда-то пробиться, нужна мотивация и желание преуспеть. Кто-то считает, что главное удача, а талант может и подождать, но для меня все это фикция. Нужно уметь воспользоваться шансом и поставить себя в положение потенциального счастливчика. Никто счастливчиком в этой жизни не рождается. Все что с вами не происходит, происходит не зря, с определенной подоплекой, вернее с вашего собственного участия. Вот когда вы в лотерею выигрываете, да, это удача, но вместе с тем вы же сами выбираете цифры и ставите их на кон. Кто-то скажет, получить работу в Megadeth значит поймать свою удачу за хвост, но те, кто такое болтает, они не знают, что я около года был барабанным техником Чака Белера. Представьте на моем месте другого ударника, у которого хватает смелости собирать чужие барабаны, и тешащего себя на каждом концерте надеждой когда-нибудь занять место своего «босса»?

Вы спрашивали, насколько удачно в моей жизни появилась группа Megadeth, и если говорить о моем настрое в то время, то группа эта появилась для меня очень вовремя. Чак (Белер) был замечательный, и лично против него я ничего не имел, но я же сам барабанщик, и меня просто подмывало сесть за барабаны Megadeth и отжечь. В то время у меня было крошечное эго, и я очень переживал от того, что продолжаю оставаться барабанным техником. Я ни в коем случае не умоляю достоинств технического персонала, но поймите меня правильно, я был барабанщиком, а не техником, и мне хотелось играть. Я приезжаю на концертную площадку рано утром, устанавливаю чужие барабаны и играю на них несколько часов, потом меняю чужие пластики на чужих барабанах, чтобы мой «шеф» не заметил, что кто-то уже успел подолбить по его барабанам. Устанавливаю барабаны где-то в уголке, играю на них как чуморной, и в этот момент ко мне могут подойти и поинтересоваться, не бывший ли я барабанщик часом, а я отнекиваюсь. У меня интересуются, если ты техник, зачем тогда на барабанах играешь? Но вся фишка в том, что я хотел играть в Megadeth. Дома, мои друзья барабанщики могли смеяться надо мной и говорить, что черта лысого я получу место ударника в Megadeth. Но я не сдавался и всем говорил, что мое место в группе. Сегодня те же неверующие поражаются моей настойчивости.

Так как же в конечном итоге ты получил это место?

Пока был техником, помалкивал в тряпочку, но потом начал давить на ребят, чтобы взяли меня в группу. Достал я их конкретно, причем настолько, что мне было сказано: «Заткнись, ты уже нас зае*ал, поразительно, насколько же ты настырный». В конечном итоге тур закончился и я сказал им, что все, я сваливаю – либо берете меня в группу, либо больше никогда в жизни не увидите – мне ответили что-то типа: «Ну, ладно, приятно было познакомиться, удачи». Я свалил, а месяца через три звонок от Мастейна, по окончании тура, и вопрос, готов ли я прийти в группу. Я ответил: «Старина, ну, ты даешь, я же для этого на свет уродился».

Почему было решено заменить Чака?

У него возникли личные проблемы – наркоманить начал, и все такое прочее, о чем я вам рассказывать не буду, потому что не мое дело. Надо сказать, что в то время Megadeth и все их окружение прозябали, и конечно тогда я все равно бы в группу не попал. У них бы просто не получилось найти со мной общий язык, ведь наркоманом я не был. Но знаете, я тогда чуть было не решил наркоманом заделаться, то есть начать принимать всю эту гадость, на пару с ребятами, только чтобы быть с ними в этой теме на равных. Порою возникает чувство, что надо перестать быть нормальным – вразрез с собственными убеждениями, в противном случае, останешься за бортом.

И насколько близко ты подошел к краю этой бездны?

Почти вплотную. Очень недолго принимал два зелья вместе, героин и кокаин, бухал еще и травку курил – полный набор. Как-то раз угораздило меня засосать дорожку героина на троих предназначенную, меня страхом накрыло, очень тогда испугался. В разнос пошел, весь следующий день тошнило. И тогда я сразу понял, что такая жизнь не для меня, и я начал от остальных парней отдаляться, сторонился. Я не смог бы, ну не смог бы ни в какую играть в столь нездоровой группе. Мой первый постулат – наркота под запретом, глухое табу. И остальные музыканты нашей группы вам тоже это подтвердят, потому что сейчас они в тотальной завязке. И вот теперь мы создаем лучшую музыку, на которую только способны, и действуем на более профессиональном уровне.

Я слышал, что все музыканты Megadeth начали посещать занятия по групповой терапии. С чего все началось?

Когда Мастейн и Эллефсон очистились от наркотиков, они встретились с неким наставником, который стал что-то по типу их духовного гуру. Начались групповое встречи, и на этих встречах мы все начали разбирать наши разногласия. Вот почему, в моем представлении, этот состав Megadeth не развалился. Залог стабильности – это возможность общаться друг с другом и говорить друг другу, что кого и почему выбешивает. Если у меня возникает какая-то «терка» с Дейвом, я могу запросто подойти к нему в свободную минуту и поговорить. Если же в себе держать, неприязнь взаимная перерастёт в такую же взаимную ненависть, и группа накроется медным тазом. Эти групповые встречи для нас сродни открытому форуму, когда все личные амбиции за дверью остаются, и мы можем в прямом разговоре все порешать и все выяснить.

Давай сменим тему. Вот скажи мне, почему недавно ты с «Yamaha» на «Tama» перебрался?

Одно время, недолго, «Yamaha», как фирма-производитель меня всем устраивали, но вот незадача, они не захотели подниматься выше, когда сами Megadeth планку свою подняли. Они не желали меня рекламировать, никаких плакатов с моим именем. Возможно, как клиенты «Yamaha» Megadeth огромными тиражами пластинок похвастаться не могут, но «Yamaha» не понимали, какую раскрутку я даю их лейблу, давая по 300 концертов в год, играя на их барабанах. Два Дейва и Марти, у них с рекламой все в порядке, плакаты, гитары и струны, а мне облом, ни черта. Полный ноль.

Тебя подобное отношение данной фирмы задевало с эгоистической точки зрения?

Нет, просто я чувствовал, что мне пора раскрутится, пришло время свое имя брендом сделать. Нет, самолюбивым негодяем я не был; просто о собственном будущем думал и не мог ждать еще год, когда они там почешутся. Да, меня могут считать крутым барабанщиком Megadeth, но по сути, что обо мне для рядового слушателя известно? Живет на свете некий Ник, такой весь волосатый, любитель из-за своих барабанов выскочить как зверюга, да палочки в толпу покидать (смеется). В итоге пошел я в офис «Tama» и похвалил их барабаны, сказал, что в доказательство крутости мне демонстрировать ничего не нужно. Мне были нужны конкретные барабаны, и я нашел общий язык с Джо Гиббсом, который на «Tama» отвечает за работу с музыкантами. Одним словом, мы спелись. Надеюсь, что ребята с «Yamaha» на меня не в обиде, но они поймут свою неправоту, когда в этом году мы всех под чистую уделаем.

Вот смотришь на тебя на концерте, и понимаешь, что ты от игры прям млеешь, кайф ловишь. Отсюда вывод напрашивается, что сцена для тебя в приоритете, а студия на второе место отходит.

Выступление перед публикой, это истинная награда. Люблю смотреть прямо в глаза подросткам из первого ряда, рожи им корчить, да палочкой своей тыкать, так, чисто, чтобы подзадорить. Кстати говоря, совсем недавно операцию пережил, глаза лечил, ведь у меня зрение как у крота. После операции на глазах, на первом концерте я наконец-то лица в аудитории начал различать, что-то реально видеть. Все прошлое турне, я фактически был слепой – даже жесты Мастейна на сцене не видел! Но операция помогла зрение поправить, но только частично. Недавно мой первый «зрячий» концерт, для меня это был реальный праздник, пацанов в зале впервые заметил, мой родных поклонников. Фанатов. Они кричали, душу радовали. Но теперь в связи с этим дополнительная проблемка появилась, боюсь, что ошибки в игре начну делать, отвлекать на бурный отклик из зала!

Памяти Николаса Мензы посвящается. Барабанщику, который в прямом смысле остановил свое сердце на сцене. Да упокойся с миром! Я помню о тебе, и люблю твою запредельную по энергетике игру!

Перевод: Дмитрий “Doomwatcher” Бравый

Dimon