Взлёты и падения металлической сцены Нью-Йорка 90-х

[Статья из выпуска журнала "Metal Hammer" за март 2016 года]

В середине 90-х Нью-Йорк был рассадником для неформалов и чудаков. Начиная с Unsane и заканчивая Prong, мы вспоминаем металлическую сцену, которая процветала в теневом мире города.

Раньше было не так, как сегодня, и об этом важно помнить. Избранный в 1994 году новоявленный мэр Рудольф «Руди» Джулиани пообещал – некоторые сказали бы, пригрозил – «очистить» Нью-Йорк. Именно это он и сделал. В последующие десять лет Джулиани и его состоятельные благодетели вычистили все улицы, смыв следы песка, грязи и беззакония в городе, благодаря которым он и приобрёл свою скандальную репутацию. Площадь Таймс-Сквер теперь – одно из самых безопасных мест в мире – Диснеевская утопия для туристов, построенная за счёт артистов, музыкантов, писателей, поэтов, беспризорных мечтателей, наркоманов, проституток, жуликов, полночных дилеров, «дешёвых» гангстеров и безумных уличных проповедников, которые положили свою жизнь на то, чтобы зеваки прогуливались с вытаращенными глазами по большому городу и спокойно жевали горячие крендельки, не боясь, что их ограбят, изобьют, или к ним пристанут. Но музыка, искусство и воспоминания о старом Нью-Йорке до сих пор живы. И они очень яркие.

«Раньше моим соседом по комнате был парень по имени Брайан Моран. Он устраивал перфоманс – стоял на улице голый и полевал себя коровьей кровью, – объясняет гитарист Unsane Крис Спенсер, рассказывая о былых деньках группы в конце 1980-х, – и я знал места, где можно было эту кровь купить, прямо рядом с моей квартирой. Мы в Unsane жуть как любили всякую жесть. Мы сами устраивали эти представления, либо на обложках, либо где-нибудь ещё, и делали то, что хотели, используя настоящую кровь. Так что никакого бутафорского дерьма не было. Мы называли эту тему «пустить кровушки». Мы были вроде уличных вандалов, только вместо краски у нас была коровья кровь. После «представления» лучше было сразу съё*ывать, потому что если тебя поймают мусора, тебе пи*дец».

Unsane были одной из многих культовых тяжелых команд, доминировавших на музыкальной сцене Нью-Йорка с конца 80-х до середины 90-х, когда началась грандиозная «чистка». Банда Криса играла мощный нойз-рок, они выли как ненормальные маньяки из гетто. Их вой разносился эхом, сея паранойю и страх в перенаселённом, бедном городе, которым управляла уличная преступность. Но они были не одни. Нью-Йорк был рассадником для «городского металла», начиная с психоделического индустриального шаманства в исполнении White Zombie, и заканчивая комбат-роком Missing Foundation, чьё творчество послужило началом для беспорядков и бунтов. Спокойные глубокие воды с канав Нью-Йорка породили нео-готовые команды Life of Agony и Type O Negative, а также жёсткие проламывающие бетон Helmet и Prong – последние играли грув-метал с мощной, агрессивной подачей, и они, спустя несколько лет, проложили дорогу для нью-метала.

«Мы, безусловно, были командой с Нижнего Ист-Сайда, – говорит Томми Виктор, легендарный фронтмен Prong, – мы не были шайкой пацанов из пригорода, которые играли в гаражах. Мы были частью всей этой искусной сцены, как и уличные художники вроде Кита Харинга и [Жана-Мишеля] Баскии. Всё это было сродни образу жизни в Ист-Вилладж [микрорайон в Нижнем Манхэттене]. Раньше был совершенно другой мир. Не знаю, есть ли ещё что-то похожее. Многие жители этого фантастического мира искусства вели спартанский образ жизни в дерьмовых условиях».

Многие команды, сформировавшие, в конечном итоге, металлическую сцену в Нью-Йорке, появились благодаря обильной волне хардкора, процветавшего в клубах вроде CBGBs, ABC No Rio и L’Amour, в которых часто выступали группы вроде Agnostic Front, Cro-Mags, Sheer Terror, Warzone и Murphy’s Law. На некоторые концерты приходили люди всех возрастов, но там творилось настоящее сумасшествие, безумие, насилие и убийство – живое месиво.

«Бруклинский клуб L’Amour был для нас центром вселенной, – говорит гитарист и сооснователь Type O Negative Кенни Хики, – туда приезжали все металлические, хардкоровые и панковские группы. Там были абсолютно все, начиная с Metallica, и заканчивая Poison и Motorhead».

Томми Виктор во время появления команды Prong работал в клубе CBGBs звукоинженером и видел становление сцены своими глазами.

«Когда я работал в клубе CBGBs, хардкоровая сцена переживала рассвет, – говорит он, – я видел, как выступают многие великие хардкоровые и металлические команды. Когда приехали Dark Angel, они сорвали мне крышу, как и местные хардкорщики вроде Leeway и Crumbsuckers. Всё это было очень жизненно и энергично».

У группы Unsane с хардкором не было ничего общего, но это не мешало им, как и почти всем остальным, проводить ночи напролёт в клубе CBGBs. «Я бы сказал, тогда все местные зависали либо в CBGBs, ABC No Rio, либо в The Pyramid, – говорит он, – клуб «Пирамида» был весьма обычным. Ещё было местечко King Tut’s Wah Wah Hut; там была крошечная комната, и друзья вроде Ричарда [Кёрна] показывали там свои фильмы, либо Брайан устраивал свои темы с кровью. Мы отыграли там один из наших первых концертов. Зал был крошечный. Человек 45 умещалось, не больше».

Сегодня такое кажется абсолютно невозможным. Ведь все мы знаем, какого успеха добились эти столь влиятельные команды вроде Unsane или Life Of Agone, но опять же, тогда это был совершенно другой город, не скованный деньгами, жанром или предубеждениями. «Тогда не было ни цифровых технологий, ни мобильных телефонов, – объясняет Виктор, – связи с внешним миром у нас практически не было. Для нас внешним миром были Бейон, Нью-Джерси или [район Бруклина] Бенсонхёрст. Даже группы из Вашингтона или Бостона казались нам чужаками. Представители двух сцен общались между собой исключительно через фанзины. Таким образом, Prong добились признания. Честно говоря, вся сцена выживала благодаря обмену кассет, демок и фэнзинов».

Мина [Кит] Капуто из Life Of Agony, сделавший с 2011 году операцию по смене пола, помнит, что те клубные деньки группы были праздником аутсайдеров, и им нравилась своя непохожесть на других. «На наши концерты приходили изгои и отщепенцы, – говорит он, – маргиналы, бунтари, скины, металлисты, панки – в общем, те, кто чувствовал себя отбросами общества, которое не давало им нормально жить. Были ещё адвокаты, стриптизёрши, тренеры и так далее. Короче, народ всех мастей».

«Некоторые команды, конечно же, заботила их карьера, – говорит Крис, – нам же [Unsane] на деньги было плевать, мы просто хотели играть. Нам очень долго ни х*я не платили, потому что нам самим было в кайф выступать. А когда у тебя свой район и узкий круг людей, которые все занимаются одной и то же х*йнёй, плюс тебе открыт доступ во все клубы – в творческом плане ты волен делать то, что душе угодно. Везде друзья, через которых можно пробить себе выступление в любом клубе. Классная была сцена. Не знаю, было ли тогда где-нибудь что-то подобное».

В конечном итоге, культовые нью-йоркские рэкетиры подписали контракты с лейблами – кто-то с крупными, кто-то с мелкими, и вдали замаячила дорога. «Unsane тут же отправились на гастроли, – объясняет Крис, – за четыре года мы отыграли не меньше 300 концертов. Дома мы практически не появлялись. Я возвращался в Нью-Йорк на четыре-пять дней, а потом уезжал куда-то ещё. Я, как и многие команды, потерял всякую связь со сценой».

«Подписав контракты, мы почти сразу же поехали в тур по миру, – говорит Виктор, – тогда все происходило намного быстрее. По иронии судьбы, даже несмотря на то, что сейчас есть все эти технологии, социальные сети и прочее, все будто замедлилось. Но тогда мы оглянуться не успели, как поехали в тур с Soundgarden, и забыли, как выглядит дом родной. Были непрекращающиеся гастроли». Но для Type O Negative было не всё так быстро, хотя в конечном итоге даже упрямый домосед Питер Стил всё же залез в гастрольный автобус. «Питер не собирался уезжать из Нью-Йорка или бросать работу, – вспоминает Кенни, – потребовалось почти 3 года и 2 пластинки, чтобы уговорить его всерьёз поехать на гастроли».

А когда группы вроде Prong смогли, наконец, перевести дыхание, вернулись они уже совсем в другой город. «Сейчас это просто курорт для миллионеров, – пожимает плечами Виктор, который последние десять лет живёт в Лос-Анджелесе, – раньше было круто. Да, было тяжело. Да, было много агрессии, насилия и криминала, но было круто. Ничего этого больше нет. Город стал совершенно чужим. Всем плевать. Теперь всё это движение «хипстеров» не более чем попсовая пародия на былые дни».

И, в общем-то, таким образом, та новая металлическая сцена Нью-Йорка вымерла. Те, кто путём беспорядков, уличного насилия и криминала, помогали выковывать музыкальную сцену, гастролировали по стране, пока политики и прочие «добродетели» сжирали город – район за районом, выживая всех неформалов, бедняков и артистов-самородков. Однако, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, из-за которых многие рокеры Нью-Йорка перебрались на Западное Побережье, некоторые группы и музыканты, сделавшие эту сцену культовой, до сих пор на плаву.

Томми сыграл с Ministry и Danzig, а Prong только что выпустили новый альбом, вернув себе былую форму – ‘X (No Absolutes)’. У Криса новая сокрушительная группа UXO, в которой поёт фронтмен Today Is The Day Стив Остин. Они только что выпустили одноимённый альбом, а группа Unsane в конце года отправится на гастроли. Type O Negative распались после смерти фронтмена Питера Стила в 2010 году, но Кенни вернулся с дум-метал командой Seventh Void, которые весной этого года записывают новый альбом. Life Of Agony выпустили новую пластинку ‘A Place Where There’s No More Pain’, а Мина Купуто выпустила новый сольный альбом ‘Love Hard’. Многие клубы, в которых выступали эти команды, давно закрыты за исключением ABC No Rio – там, что удивительно, по субботам проходят хардкор-панк концерты. L’ Amour оставил после себя бар в Бруклине, и там периодически выступают металлические команды, в том числе, и реформировавшиеся трэшеры 80-х вроде Whiplash и Anvil Bitch. Нью-Йорк теперь во власти богатых, но, так или иначе, сердечко столицы хардкора до сих пор бьётся.

Перевод: Станислав «ThRaSheR» Ткачук

Dimon